Неточные совпадения
А прежде что тут мчалося
Колясок, бричек троечных.
— Ну полно, Саша, не сердись! — сказал он ей, робко и нежно улыбаясь. — Ты была виновата. Я был виноват. Я всё устрою. — И, помирившись с женой, он надел оливковое с бархатным воротничком пальто и шляпу и пошел в студию. Удавшаяся фигура уже была забыта им. Теперь его радовало и волновало посещение его студии этими важными Русскими, приехавшими в
коляске.
Анна смутилась от того внимательно-вопросительного взгляда, которым смотрела на нее Долли; Долли — оттого, что после слов Свияжского о вегикуле ей невольно стало совестно за грязную старую
коляску, в которую села с нею Анна.
Потом она слышала, как подали
коляску, как отворилась дверь, и он вышел опять.
— Я так обещала, и дети… — сказала Долли, чувствуя себя смущенною и оттого, что ей надо было взять мешочек из
коляски, и оттого, что она знала, что лицо ее должно быть очень запылено.
Коляска по улице деревни съезжала на мостик.
Потом, не глядя в окна, он сел в свою обычную позу в
коляске, заложив ногу на ногу и, надевая перчатку, скрылся за углом.
Сидя в углу покойной
коляски, чуть покачивавшейся своими упругими рессорами на быстром ходу серых, Анна, при несмолкаемом грохоте колес и быстро сменяющихся впечатлениях на чистом воздухе, вновь перебирая события последних дней, увидала свое положение совсем иным, чем каким оно казалось ей дома.
Едва он вышел из
коляски, как конюх его (грум), так называемый мальчик, узнав еще издалека его
коляску, вызвал тренера.
Анна села в
коляску в еще худшем состоянии, чем то, в каком она была, уезжая из дома. К прежним мучениям присоединилось теперь чувство оскорбления и отверженности, которое она ясно почувствовала при встрече с Кити.
В то время как она отходила к большим часам, чтобы проверить свои, кто-то подъехал. Взглянув из окна, она увидала его
коляску. Но никто не шел на лестницу, и внизу слышны были голоса. Это был посланный, вернувшийся в
коляске. Она сошла к нему.
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в
коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было ходить по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
Бабы приостановились на мосту, любопытно оглядывая
коляску.
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с тех пор не были в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста, в
коляске сзади, — на все стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее в своей и по трепливая сверху другою.
— Это куда? — спросил его Яшвин. — Вот и тройка, — прибавил он, увидев подъезжавшую
коляску.
«Все живут, все наслаждаются жизнью, — продолжала думать Дарья Александровна, миновав баб, выехав в гору и опять на рыси приятно покачиваясь на мягких рессорах старой
коляски, — а я, как из тюрьмы выпущенная из мира, убивающего меня заботами, только теперь опомнилась на мгновение.
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать
коляску и вышла. Дом уже бросал тень чрез всю улицу, и был ясный, еще теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи в
коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
Он подошел к своему кучеру, задремавшему на козлах в косой уже тени густой липы, полюбовался переливающимися столбами толкачиков-мошек, вившихся над плотными лошадьми и, разбудив кучера, вскочил в
коляску и велел ехать к Брянскому.
— О да! — отвечал Алексей Александрович. — Вот и краса Петергофа, княгиня Тверская, — прибавил он, взглянув в окно на подъезжавший английский, в шорах, экипаж с чрезвычайно высоко поставленным крошечным кузовом
коляски. — Какое щегольство! Прелесть! Ну, так поедемте и мы.
Когда обе женщины сели в
коляску, на обеих вдруг нашло смущение.
— Говорю, тут и есть. Как выедешь… — говорил он, перебивая рукой по крылу
коляски.
Нисколько не смущенный тем разочарованием, которое он произвел, заменив собою старого князя, Весловский весело поздоровался с Левиным, напоминая прежнее знакомство, и, подхватив в
коляску Гришу, перенес его через пойнтера, которого вез с собой Степан Аркадьич.
Кучер остановил четверню и оглянулся направо, на ржаное поле, на котором у телеги сидели мужики. Конторщик хотел было соскочить, но потом раздумал и повелительно крикнул на мужика, маня его к себе. Ветерок, который был на езде, затих, когда остановились; слепни облепили сердито отбивавшихся от них потных лошадей. Металлический, доносившийся от телеги, звон отбоя по косе затих. Один из мужиков поднялся и пошел к
коляске.
Но Левин ошибся, приняв того, кто сидел в
коляске, за старого князя. Когда он приблизился к
коляске, он увидал рядом со Степаном Аркадьичем не князя, а красивого полного молодого человека в шотландском колпачке, с длинными концами лент назади. Это был Васенька Весловский, троюродный брат Щербацких — петербургско-московский блестящий молодой человек, «отличнейший малый и страстный охотник», как его представил Степан Аркадьич.
Проходя через переднюю, он велел закладывать
коляску, чтобы ехать на станцию.
Она вечером слышала остановившийся стук его
коляски, его звонок, его шаги и разговор с девушкой: он поверил тому, что ему сказали, не хотел больше ничего узнавать и пошел к себе. Стало быть, всё было кончено.
Голенищев опомнился и охотно согласился. Но так как художник жил в дальнем квартале, то решили взять
коляску.
— All right, — улыбаясь отвечал Вронский и, вскочив в
коляску, велел ехать в Петергоф.
Лицо Анны в ту минуту, как она в маленькой, прижавшейся к углу старой
коляски фигуре узнала Долли, вдруг просияло радостною улыбкой. Она вскрикнула, дрогнула на седле и тронула лошадь галопом. Подъехав к
коляске, она без помощи соскочила и, поддерживая амазонку, подбежала навстречу Долли.
Он вышел на шоссе и направился, осторожно ступая по грязи, к своей
коляске.
Самовар загудел в трубе; рабочие и семейные, убравшись с лошадьми, пошли обедать. Левин, достав из
коляски свою провизию, пригласил с собою старика напиться чаю.
На утро однако всё устроилось, и к девяти часам — срок, до которого просили батюшку подождать с обедней, сияющие радостью, разодетые дети стояли у крыльца пред
коляской, дожидаясь матери.
«Плохо! — подумал Вронский, поднимая
коляску. — И то грязно было, а теперь совсем болото будет». Сидя в уединении закрытой
коляски, он достал письмо матери и записку брата и прочел их.
— Они приказали доложить, что если вам угодно выехать, то
коляска сейчас вернется.
— Игнат! — крикнул он кучеру, который с засученными рукавами у колодца обмывал
коляску. — Оседлай мне…
— Нет, оставайтесь как вы были, — сказала подошедшая Анна, — а мы поедем в
коляске, — и, взяв под руку Долли, увела ее.
Левин не сел в
коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Дарья Александровна подошла к остановившемуся шарабану и холодно поздоровалась с княжной Варварой. Свияжский был тоже знакомый. Он спросил, как поживает его чудак-приятель с молодою женой, и, осмотрев беглым взглядом непаристых лошадей и с заплатанными крыльями
коляску, предложил дамам ехать в шарабане.
Нет, вы напрасно едете, — мысленно обратилась она к компании в
коляске четверней, которая, очевидно, ехала веселиться за город.
В
коляску, вместо заминающегося Ворона, запрягли, по протекции Матрены Филимоновны, приказчикова Бурого, и Дарья Александровна, задержанная заботами о своем туалете, одетая в белое кисейное платье, вышла садиться.
Анна даже и не взглянула на него; но опять Дарье Александровне показалось, что в
коляске неудобно начинать этот длинный разговор, и потому она сократила свою мысль.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте
коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале. Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его картины.
— Пошли ко мне на дом, чтобы закладывали поскорей
коляску тройкой, — сказал он слуге, подававшему ему бифстек на серебряном горячем блюде, и, придвинув блюдо, стал есть.
Но… — она открыла рот и переместилась в
коляске от волнения, возбужденного в ней пришедшею ей вдруг мыслью.
«Да, не надо думать, надо делать что-нибудь, ехать, главное уехать из этого дома», сказала она, с ужасом прислушиваясь к страшному клокотанью, происходившему в ее сердце, и поспешно вышла и села в
коляску.
Вронский действительно преждевременно начинал плешиветь. Он весело засмеялся, показывая свои сплошные зубы и, надвинув фуражку на лысину, вышел и сел в
коляску.
На другое утро, несмотря на упрашиванья хозяев, Дарья Александровна собралась ехать. Кучер Левина в своем не новом кафтане и полуямской шляпе, на разномастных лошадях, в
коляске с заплатанными крыльями мрачно и решительно въехал в крытый, усыпанный песком подъезд.
Дарья Александровна по совету Левина выехала до зари. Дорога была хороша,
коляска покойна, лошади бежали весело, и на козлах, кроме кучера, сидел конторщик вместо лакея, посланный Левиным для безопасности. Дарья Александровна задремала и проснулась, только подъезжая уже к постоялому двору, где надо было переменять лошадей.
«Вот она опять! Опять я понимаю всё», сказала себе Анна, как только
коляска тронулась и покачиваясь загремела по мелкой мостовой, и опять одно за другим стали сменяться впечатления.
— Да, — сказала она ему, подавая кошелек с деньгами, и, взяв на руку маленький красный мешочек, вышла из
коляски.