Неточные совпадения
— А — не кажется вам, что этот поп и его проклятая затея — ответ церкви вам, атеистам, и нам —
чиновникам, — да, и нам! — за Толстого, за Победоносцева, за угнетение, за то, что церкви замкнули уста? Что за попом стоят епископы и эта проклятая демонстрация — первый, пробный шаг к расколу церкви со
светской властью. А?
Вымолвил сие первее всех один
светский, городской
чиновник, человек уже пожилой и, сколь известно было о нем, весьма набожный, но, вымолвив вслух, повторил лишь то, что давно промеж себя повторяли иноки друг другу на ухо.
Это отставной
чиновник светского суда, за пятьдесят лет выслуживший три рубля в месяц пенсии, боль в пояснице и пряжку в петлице.
Со стороны
светской культуры выступали Д. Мережковский, В. Розанов, Н. Минский, А. Карташов, изгнанный из Духовной академии, впоследствии министр исповеданий Временного правительства, апокалиптик и хилиаст В. Тернавцев, тогда
чиновник особых поручений при обер-прокуроре Св.
Впрочем, Паншина и в Петербурге считали дельным
чиновником: работа кипела у него в руках; он говорил о ней шутя, как оно и следует
светскому человеку, не придающему особенного значения своим трудам, но был «исполнитель».
Только у самых дверей сидел, застенчиво и неуклюже поджав под стул ноги, молоденький телеграфный
чиновник и старался завести с толстомясой Катькой тот
светский, непринужденный разговор, который полагается в приличном обществе за кадрилью, в антрактах между фигурами.
Не забыть мне, милостивые государи, и того, — продолжал Вихров, — как некогда блестящий и
светский полковник обласкал и заступился за меня, бедного и гонимого литератора, как меня потом в целом городе только и оприветствовали именно за то, что я был гонимый литератор, — это два брата Захаревские: один из них был прокурор и бился до последних сил с деспотом-губернатором, а другой — инженер, который давно уже бросил мелкое поприще
чиновника и даровито принялся за дело предпринимателя «…
К этой наружности князь присоединял самое обаятельное, самое
светское обращение: знакомый почти со всей губернией, он обыкновенно с помещиками богатыми и
чиновниками значительными был до утонченности вежлив и даже несколько почтителен; к дворянам же небогатым и
чиновникам неважным относился необыкновенно ласково и обязательно и вообще, кажется, во всю свою жизнь, кроме приятного и лестного, никому ничего не говорил.
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою профессию в Москве: в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты,
чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более
светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он был облечен в это придворное звание и явился на выход при приезде императора Николая Павловича в Москву, то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как в какие-нибудь коконы, в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
— Если графу так угодно понимать и принимать дворян, то я повинуюсь тому, — проговорил он, — но во всяком случае прошу вас передать графу, что я приезжал к нему не с каким-нибудь пустым,
светским визитом, а по весьма серьезному делу: сегодня мною получено от моего управляющего письмо, которым он мне доносит, что в одном из имений моих какой-то
чиновник господина ревизующего сенатора делал дознание о моих злоупотреблениях, как помещика, — дознание, по которому ничего не открылось.
— Владыка к ним даже вовсе не особенно грозны и даже совсем не гневливы и предали их сему терзанию только для одной политики, чтобы не противоречить за
чиновников светской власти.
Если, например, он был, сверх того, и
чиновник, то единственно потому, что для него и служба обращалась, так сказать, в одну из обязанностей его супружества; он служил для жены и для ее
светского положения в Т., хотя и сам по себе был весьма усердным
чиновником.
Они воображают, что
чиновник чувствует особенное наслаждение от неправого разрешения дела, что помещик от природы призван к тому, чтобы [сечь и] обременять работами своих крестьян, что
светский франтик бывает на верху блаженства, ломая свои ноги еженощно в течение целой зимы и просиживая по целым часам за своим туалетом.
Священники,
светские дамы,
чиновники, — лица, совершенно непричастные к науке; и возражают они Вирхову, Клоду Бернару, Пастеру, Роберту Коху и прочим гигантам, на своих плечах несущим науку вперед.
В обществе чувствовалось все сильнее либеральное течение, и одним из его симптомов сделались воскресные школы. Вскоре их ограничили, но в мою первую петербургскую зиму это превратилось даже в некоторых местностях Петербурга в
светскую моду. Учили чумазых сапожных и кузнечных мальчиков фрейлины, барышни, дамы,
чиновники, военные, пажи, лицеисты, правоведы, разумеется, и студенты.
Говорил он довольно слабым голосом, шепеляво, медленно, с характерными барскими интонациями. Вообще же, всем своим внешним видом похож был скорее на
светского образованного петербургского
чиновника из бар, чем на профессионального литератора.
По тону, манерам и общему облику он смотрел петербуржцем из
светского круга, крупным
чиновником, но дворянского типа, хотя и был купеческого рода, что, кажется, всегда скрывал.
Скоро тайна взаимной любви переведенного из Москвы и пользующегося покровительством обер-прокурора сената Дмитревского
чиновника Гречихина и младшей дочери генерал-прокурора Похвиснева была разгадана и стала достоянием
светских сплетен.
Притом последний из них, Ласский, тоже делал конкуренцию Андрею Николаевичу еще в том, что владыка считал этого своего
чиновника за знатока «
светской политики».