Неточные совпадения
Крестьяне мало думали,
Дав отдохнуть
священнику,
Они с поклоном молвили:
«Что
скажешь нам еще...
— Ножом в сердцах читаете, —
Сказал священник лекарю,
Когда злодей у Демушки
Сердечко распластал.
«Не сами… по родителям
Мы так-то…» — братья Губины
Сказали наконец.
И прочие поддакнули:
«Не сами, по родителям!»
А поп
сказал: — Аминь!
Простите, православные!
Не в осужденье ближнего,
А по желанью вашему
Я правду вам
сказал.
Таков почет
священникуВ крестьянстве. А помещики…
СвященникуСказал: «Прошу покорнейше!»
А поп ему: — Что просите?
Сняв венцы с голов их,
священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось
сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли.
Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо
сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.
— Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том, что Бог сотворил всё? — с веселым недоумением
сказал священник.
— Кончился, —
сказал священник и хотел отойти; но вдруг слипшиеся усы мертвеца шевельнулись, и ясно в тишине послышались из глубины груди определенно-резкие звуки...
— Здесь Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, —
сказал он, указывая на Распятие. — Веруете ли вы во всё то, чему учит нас Святая Апостольская Церковь? — продолжал
священник, отворачивая глаза от лица Левина и складывая руки под эпитрахиль.
— Да что же в воскресенье в церкви?
Священнику велели прочесть. Он прочел. Они ничего не поняли, вздыхали, как при всякой проповеди, — продолжал князь. — Потом им
сказали, что вот собирают на душеспасительное дело в церкви, ну они вынули по копейке и дали. А на что — они сами не знают.
— Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании Бога, — невольно
сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Но на
священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления.
— Какое же вы можете иметь сомнение о Творце, когда вы воззрите на творения Его? — продолжал
священник быстрым, привычным говором. — Кто же украсил светилами свод небесный? Кто облек землю в красоту ее? Как же без Творца? —
сказал он, вопросительно взглянув на Левина.
Между тем церковнослужители облачились, и
священник с дьяконом вышли к аналою, стоявшему в притворе церкви.
Священник обратился к Левину, что-то
сказав. Левин не расслушал того, что
сказал священник.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прения со
священником, и потому
сказал в ответ только то, что прямо относилось к вопросу.
Священник подождал несколько секунд, не
скажет ли он еще чего, и, закрыв глаза, быстрым владимирским на «о» говором
сказал...
— Да, купчую крепость… —
сказал Плюшкин, задумался и стал опять кушать губами. — Ведь вот купчую крепость — всё издержки. Приказные такие бессовестные! Прежде, бывало, полтиной меди отделаешься да мешком муки, а теперь пошли целую подводу круп, да и красную бумажку прибавь, такое сребролюбие! Я не знаю, как священники-то не обращают на это внимание;
сказал бы какое-нибудь поучение: ведь что ни говори, а против слова-то Божия не устоишь.
Священник поник головой и не
сказал ничего.
Исповедь и причащение кончились. Катерина Ивановна снова подошла к постели мужа.
Священник отступил и, уходя, обратился было
сказать два слова в напутствие и утешение Катерине Ивановне.
— Пиши! — притопнув ногой,
сказал Гапон. — И теперь царя, потопившего правду в крови народа, я, Георгий Гапон,
священник, властью, данной мне от бога, предаю анафеме, отлучаю от церкви…
— Значит —
священник не провожает, —
сказал представитель бюро. — Как вам угодно, — добавил он.
— Да, помню, —
сказал священник, — нашли запрещенные книги.
— Вот что я сделаю, —
сказала Татьяна Марковна, — попрошу
священника, чтоб он поговорил с Савельем; да кстати, Борюшка, и тебя надо отчитать. Радуется, что беда над головой!
Она осторожно вошла в комнату Веры, устремила глубокий взгляд на ее спящее, бледное лицо и шепнула Райскому послать за старым доктором. Она тут только заметила жену
священника, увидела ее измученное лицо, обняла ее и
сказала, чтобы она пошла и отдыхала у ней целый день.
Если лекарь приходил,
священник, она
скажет, что был лекарь или
священник, но имени не помнит.
— Да, да, это правда: был у соседа такой учитель, да еще подивитесь, батюшка, из семинарии! —
сказал помещик, обратясь к
священнику. — Смирно так шло все сначала: шептал, шептал, кто его знает что, старшим детям — только однажды девочка, сестра их, матери и проговорись: «Бога, говорит, нет, Никита Сергеич от кого-то слышал». Его к допросу: «Как Бога нет: как так?» Отец к архиерею ездил: перебрали тогда: всю семинарию…
Вера сообщала, бывало, своей подруге мелочной календарь вседневной своей жизни, событий, ощущений, впечатлений, даже чувств, доверила и о своих отношениях к Марку, но скрыла от нее катастрофу,
сказав только, что все кончено, что они разошлись навсегда — и только. Жена
священника не знала истории обрыва до конца и приписала болезнь Веры отчаянию разлуки.
Что-то не понравилось ему в наружности
священника, в обстановке; но только он воротился и вдруг
сказал с тихою улыбкою: «Друзья мои, я очень люблю Бога, но — я к этому не способен».
Русский
священник в Лондоне посетил нас перед отходом из Портсмута и после обедни
сказал речь, в которой остерегал от этих страхов. Он исчислил опасности, какие можем мы встретить на море, — и, напугав сначала порядком, заключил тем, что «и жизнь на берегу кишит страхами, опасностями, огорчениями и бедами, — следовательно, мы меняем только одни беды и страхи на другие».
На днях
священник Запольский получил поручение ехать на юг, по радиусу тысячи в полторы верст или и больше: тут еще никто не измерял расстояний; это новое место. Он едет разведать, кто там живет, или, лучше
сказать, живет ли там кто-нибудь, и если живет, то исповедует ли какую-нибудь религию...
И никому из присутствующих, начиная с
священника и смотрителя и кончая Масловой, не приходило в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял
священник, всякими странными словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы,
сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо не в храмах, а в духе и истине; главное же, запретил не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми,
сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
Уж я ей накануне
сказал, матери-то, что мало, дескать, надежды, плохо, и
священника не худо бы.
— Суета сует, —
сказал священник, — и Кирилу Петровичу отпоют вечную память, все как ныне и Андрею Гавриловичу, разве похороны будут побогаче да гостей созовут побольше, а богу не все ли равно!
Черемисы, смекнувши, в чем дело, прислали своих
священников, диких, фанатических и ловких. Они, после долгих разговоров,
сказали Курбановскому...
Кто-то посоветовал ему послать за
священником, он не хотел и говорил Кало, что жизни за гробом быть не может, что он настолько знает анатомию. Часу в двенадцатом вечера он спросил штаб-лекаря по-немецки, который час, потом,
сказавши: «Вот и Новый год, поздравляю вас», — умер.
Архиерей проехал мимо и, увидя отворенные двери в церкви, остановился и послал спросить, что делается;
священник, несколько побледневший, сам вышел к нему и через минуту возвратился с веселым видом и
сказал нам...
Я рассказал ему дело, он мне налил чашку чая и настоятельно требовал, чтоб я прибавил рому; потом он вынул огромные серебряные очки, прочитал свидетельство, повернул его, посмотрел с той стороны, где ничего не было написано, сложил и, отдавая
священнику,
сказал: «В наисовершеннейшем порядке».
Когда кончилась панихида, матушка сунула
священнику в руку полтинник и
сказала: «Уж вы, батюшка, постарайтесь!» Затем все на минуту присели, дали Аннушке и старосте надлежащие наставления, поклонились покойнице и стали поспешно сбираться домой. Марью Порфирьевну тоже взяли с собой в Заболотье.
Присутствовавший католический
священник, профессор Католического института,
сказал своей соседке: «Вот как нарождаются ереси».
Фигура
священника Крюковского была по — своему характерная и интересная. Однажды, уже в высших классах, один из моих товарищей, Володкевич, добрый малый, любивший иногда поговорить о высоких материях,
сказал мне с глубокомысленным видом...
— Что такое? Что еще за англичанин? — говорит
священник. — Газеты дело мирское и к предмету не относятся. Вот
скажи лучше, какой сегодня…
В таком настроении я перешел и в ровенскую гимназию. Здесь, на первом же уроке закона божия,
священник о. Крюковский вызвал меня к кафедре и заставил читать молитвы. Читая «Отче наш», я ошибся в ударении и, вместо «на небесèх»,
сказал «на небèсех».
Кровь бросилась мне в голову. Я потупился и перестал отвечать… В моей груди столпились и клокотали бесформенные чувства, но я не умел их выразить и, может быть, расплакался бы или выбежал из класса, но меня поддержало сознание, что за мной — сочувствие товарищей. Не добившись продолжения молитвы,
священник отпустил меня на место. Когда я сел, мой сосед Кроль
сказал...
— Ну, что делать, —
сказал Петр, — я и сам вижу: умираешь… Все когда-нибудь умрем. Ты сегодня, а я завтра… Позовите
священника, пусть приготовится, как следует доброму христианину.
Всё болело; голова у меня была мокрая, тело тяжелое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди:
священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и еще много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск воды где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед
сказал ему...
— Прошу прислушать, однако, —
сказал он, усадив гостей. — Ну, святий отче, рассказывайте! — прибавил он, относясь к
священнику.
Вихрова по преимуществу поражала в юном пастыре явная неразвитость его. «Прежние попы как-то умней и образованней были», — думал он.
Священник, наконец, встал на ноги и, видимо, некоторое время сбирался что-то такое
сказать.
— Значит, завтра мы и ожидать вас будем! —
сказал священник.
Староста усмехнулся только на это, впрочем, послушался его и пошел за ним в избу, в которую
священник привел также и работника своего, и,
сказав им обоим, чтобы они ложились спать, ушел от них, заперев их снаружи.
— Здравствуйте, любезнейший, —
сказал он, — потрудитесь вот с отцом Селивестром съездить и открыть одно дело!.. — прибавил он, показывая глазами на
священника и подавая Вихрову уже заранее приготовленное на его имя предписание.
Вихров дал ей денег и съездил как-то механически к господам, у которых дроги, —
сказал им, что надо, и возвратился опять в свое Воздвиженское. Лежащая на столе, вся в белом и в цветах, Клеопатра Петровна ни на минуту не оставляла его воображения. На другой день он опять как-то машинально поехал на вынос тела и застал, что
священники были уже в домике, а на дворе стояла целая гурьба соборных певчих. Катишь желала как можно параднее похоронить свою подругу. Гроб она также заказала пренарядный.
— А вот я сейчас схожу за сельским старостой, —
сказал священник и, уходя, плотно-плотно притворил дверь в сенях, а затем в весьма недолгом времени возвратился, приведя с собой старосту.