Неточные совпадения
Жажда наживы
согнала сюда
людей со всех сторон, и эта разноязычная и разноплеменная толпа отлично умела понять взаимные интересы, нужды и потребности.
Слова старика сразу
согнали с
людей апатию. Все оживились, поднялись на ноги. Дождь утратил постоянство и шел порывами, переходя то в ливень, то в изморось. Это вносило уже некоторое разнообразие и давало надежду на перемену погоды. В сумерки он начал заметно стихать и вечером прекратился совсем. Мало-помалу небо стало очищаться, кое-где проглянули звезды…
На вокзал она пришла рано, еще не был готов ее поезд, но в грязном, закопченном дымом зале третьего класса уже собралось много народа — холод
согнал сюда путейских рабочих, пришли погреться извозчики и какие-то плохо одетые, бездомные
люди.
После того как у
человека отвалился хвост, он, вероятно, тоже не сразу научился
сгонять мух без помощи хвоста.
—
Сгонять народ! — сказал он опричникам. — Да никто не убоится! Поведайте
людям московским, что царь казнит своих злодеев, безвинным же обещает милость.
Там всегда подымается какой-нибудь насущный острожный вопрос, толкуется о том, о сем, разбирается иногда какой-нибудь слух, часто нелепый, но возбуждающий необыкновенное внимание этих отрешенных от мира
людей; то, например, пришло известие, что нашего плац-майора
сгоняют долой.
В назначенный срок их собирают,
сгоняют, как скотину, в одно место и начинают обучать солдатским приемам и учениям. Обучают их этому такие же, как они, но только раньше, года два-три назад, обманутые и одичалые
люди. Средства обучения: обманы, одурение, пинки, водка. И не проходит года, как душевноздоровые, умные, добрые ребята, становятся такими же дикими существами, как и их учителя.
На улице ему стало легче. Он ясно понимал, что скоро Яков умрёт, и это возбуждало в нём чувство раздражения против кого-то. Якова он не жалел, потому что не мог представить, как стал бы жить между
людей этот тихий парень. Он давно смотрел на товарища как на обречённого к исчезновению. Но его возмущала мысль: за что измучили безобидного
человека, за что прежде времени
согнали его со света? И от этой мысли злоба против жизни — теперь уже основа души — росла и крепла в нём.
— Ежели видим мы, что, взяв разных
людей,
сгоняют их в одно место и внушают всем одно мнение, — должны мы признать, что это умно… Потому — что такое
человек в государстве? Не больше как простой кирпич, а все кирпичи должны быть одной меры, — понял?
Людей, которые все одинаковой высоты и веса, — как я хочу, так и положу…
Отсюда легко понять, как больно ей было, что душа этого
человека все-таки будет мучиться в аде, так как графиня по своей вере знала, что лютеран непременно
сгонят в ад и в другое место мешаться не пустят.
— А Мартын Петрович самым как есть последним
человеком стал. На сухояденье сидит — чего больше? Порешили его совсем. Того и смотри, со двора
сгонят.
И стал мельник шинковать в Новой-Каменке лучше Янкеля, и стал сдавать
людям на выпас свои карбованцы, а как придет срок —
сгонять их опять в свою скрыню, вместе с приплодом. И никто уже не мешал ему в Новой-Каменке.
Так вот и деньги: пускаешь их по глупым
людям, будто на пастбище, только не зевай да умей опять
согнать по времени: от гроша родится десять грошей, от карбованца — десять карбованцев…»
— Под вечер завтра к леснику придут мужики из Броварок, трое, насчёт Думы желают объяснения. Вы сначала Авдея им пошлите: парень серьёзный, язык-то у него привешен хорошо, и деревенскую жизнь до конца знает он. А после него — Алексея, этот озорник даже камень раздразнить может, а потом уж кого-нибудь из Егоров, для солидности. Вот так-то — к
людям надо осторожно подходить-то, а не то, что после скобеля да топором. Вы глядите, как я вам народ
сгоняю, а? То-то!
Хоть и видели злые
люди Божье знамение, но и тут свята мужа не могли познать, не честью
согнали его со источника и много над ним в безумии своем глумилися.
От плакун-травы бесы и колдуны плачут, смиряет она силу вражию, рушит злое чародейство,
сгоняет с
человека уроки и притку…
— Петром Александрычем, — отрывисто молвил и быстро махнул рукавом перед глазами, будто норовясь муху
согнать, а в самом-то деле, чтобы незаметно смахнуть с седых ресниц слезу, пробившуюся при воспоминанье о добром командире. — Добрый был
человек и бравый такой, — продолжал старый служака. — На Кавказе мы с ним под самого Шамиля́ ходили!..
Говорили Чубаловы с тем, с другим мужиком порознь, говорили и с двумя, с тремя зарáз, и все соглашались, что хотят из деревни их
согнать не по-Божески, что это будет и перед Богом грех, и перед добрыми
людьми зазорно, но только что мир-народ в кучу сберется, иные речи от тех же самых мужиков зачнутся: «Вон из деревни!
Проезжий. А коли по-божьи жить, так бога и слушать надо, а не
людей. А будешь по-божьи жить, не станешь с чужой земли
людей сгонять, не станешь в десятских, старостах ходить, подати отбирать, не пойдешь в стражники, в урядники, а пуще всего в солдаты не пойдешь, не будешь обещаться
людей убивать.