Неточные совпадения
Как рано мог уж он тревожить
Сердца кокеток записных!
Когда ж хотелось уничтожить
Ему соперников своих,
Как он язвительно злословил!
Какие сети им готовил!
Но вы, блаженные мужья,
С ним оставались вы друзья:
Его ласкал супруг лукавый,
Фобласа давний
ученик,
И недоверчивый старик,
И рогоносец величавый,
Всегда довольный сам собой,
Своим обедом и женой.
И вот этот-то почтенный
ученик Аракчеева и достойный товарищ Клейнмихеля, акробат, бродяга, писарь, секретарь, губернатор, нежное
сердце, бескорыстный человек, запирающий здоровых в сумасшедший дом и уничтожающий их там, человек, оклеветавший императора Александра для того, чтоб отвести глаза императора Николая, брался теперь приучать меня к службе.
Мало того, бродячая жизнь мастерового-ученика до того пришлась ему пу
сердцу, что он был бесконечно доволен собой, когда в загаженном сером халате расхаживал по тротуару, посвистывая и выделывая ногами зигзаги.
И именно таким, как Прелин. Я сижу на кафедре, и ко мне обращены все детские
сердца, а я, в свою очередь, знаю каждое из них, вижу каждое их движение. В числе
учеников сидит также и Крыштанович. И я знаю, что нужно сказать ему и что нужно сделать, чтобы глаза его не были так печальны, чтобы он не ругал отца сволочью и не смеялся над матерью…
Даже столярный
ученик, пятнадцатилетний мальчик Епифанька, отряженный для услуг Помаде, ненавидел его от всего
сердца и повиновался только из страха, что неравно наедет лекарь и оттаскает его, Епифаньку, за виски.
Он меня согрел и приютил. Жил он в то время с
учеником Иосифом — такой, сударь, убогонький, словно юродивый. Не то чтоб он старику служил, а больше старик об нем стужался. Такая была уж в нем простота и добродетель, что не мог будто и жить, когда не было при нем такого убогонького, ровно
сердце у него само пострадать за кого ни на есть просилось.
Дедушка Кондратий, в простоте своего
сердца, рассчитывал на усердие
учеников: сам он не мог уделить им много времени.
Ученик и сослуживец Суворова, он обладает, подобно ему, счастливым даром увлекать за собою
сердца русских воинов: указывает им на батарею — и она взята; дарит их неприятельскими колоннами — и они истреблены.
Вопль бедного инвалида возбудил такую жалость в молодых
сердцах, что несколько
учеников старшего класса, и в том числе Александр Княжевич, нарушили запрещение, прошли в калитку на задний двор и начали громко требовать, чтоб квартермистр перестал наказывать виноватого.
— Тысячи женщин до тебя, о моя прекрасная, задавали своим милым этот вопрос, и сотни веков после тебя они будут спрашивать об этом своих милых. Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к
сердцу женщины. Это не моя мудрость, Суламифь, это слова Агура, сына Иакеева, слышанные от него
учениками. Но почтим и чужую мудрость.
Перед обедом графиня садилась за клавесин: играла, пела — и нежный
ученик ее пленялся новостию сего райского удовольствия; глаза его наполнялись слезами,
сердце трепетало, и душа так сильно волновалась, что иногда, схватив Эмилию за руку, он говорил: «Полно, полно, маменька!», но через минуту хотел опять слушать то же…
Ему нужен учитель — такой учитель, чтобы всем превосходил его: и умом, и знанием, и кротостью, и любовью, и притом был бы святой жизни, радовался бы радостям
учеников, горевал бы о горе их, болел бы
сердцем обо всякой их беде, готов бы был положить душу за последнюю овцу стада, был бы немощен с немощными, не помышлял бы о стяжаниях, а напротив, сам бы делился своим добром, как делились им отцы первенствующей церкви…
Первыми застрельщиками в передовой нашей цепи выйдут
ученики Горыгорецкого земледельческого института, основанного недогадливыми москалями на свою голову в
сердце Белоруссии.