Неточные совпадения
Катерина. Не говори ты мне об ней, не тирань ты моего
сердца! Ах, беда моя, беда! (Плачет.) Куда мне, бед —
ной, деться? За кого мне ухватиться? Батюшки мои, погибаю я!
«Чего же хочу я еще?» — спрашивал он себя, а
сердце все
ныло.
Настали минуты всеобщей, торжественной тишины природы, те минуты, когда сильнее работает творческий ум, жарче кипят поэтические думы, когда в
сердце живее вспыхивает страсть или больнее
ноет тоска, когда в жестокой душе невозмутимее и сильнее зреет зерно преступной мысли, и когда… в Обломовке все почивают так крепко и покойно.
Покажись ты мне хоть разочек теперь, приснись ты мне хоть во сне только, чтоб только я сказал тебе, как люблю тебя, только чтоб обнять мне тебя и поцеловать твои синенькие глазки, сказать тебе, что я совсем тебя уж теперь не стыжусь, и что я тебя и тогда любил, и что
сердце мое
ныло тогда, а я только сидел как лакей.
Не прошло и получаса, как
сердце его начало
ныть,
ныть, и беспокойство овладело им до такой степени, что он не утерпел и пошел сам к обедне.
Не оставлю
Твоей руки, пока в мольбах и стонах
Не выскажу тебе, как
ноет сердце,
Какой тоской душа больна.
Сердце мое предчувствовало, когда посылала;
ныло оно,
ныло; ныло-ныло!
Высокий, плечистый, искрасна-белокурый, он олицетворял собою тип чисто русский, мясистый тип, от которого млеют и
ноют неиспорченные
сердца русских помещиц и их горничных.
Дни полетели один за другим с быстротой, не позволявшей матери думать о Первом мая. Только по ночам, когда, усталая от шумной, волнующей суеты дня, она ложилась в постель,
сердце ее тихо
ныло.
Моя комната. Еще зеленое, застывшее утро. На двери шкафа осколок солнца. Я — в кровати. Сон. Но еще буйно бьется, вздрагивает, брызжет
сердце,
ноет в концах пальцев, в коленях. Это — несомненно было. И я не знаю теперь: что сон — что явь; иррациональные величины прорастают сквозь все прочное, привычное, трехмерное, и вместо твердых, шлифованных плоскостей — кругом что-то корявое, лохматое…
Ромашов знал отлично, что Шурочки нет в этой светлой, точно праздничной группе, но когда он глядел туда, — всякий раз что-то сладко
ныло у него около
сердца, и хотелось часто дышать от странного, беспричинного волнения.
Он сам не понимал, чего ожидает, но
сердце его сладко и томно
ныло от неясного блаженного предчувствия.
Осматриваюсь и понимаю, что стою, прислонясь спиною к какому-то дому, а в нем окна открыты и в середине светло, и оттуда те разные голоса, и шум, и гитара
ноет, а передо мною опять мой баринок, и все мне спереди по лицу ладонями машет, а потом по груди руками ведет, против
сердца останавливается, напирает, и за персты рук схватит, встряхнет полегонечку, и опять машет, и так трудится, что даже, вижу, он сделался весь в поту.
Сердце всё больше и больше
ныло у бедного мальчика; а на черном горизонте чаще и чаще вспыхивала молния, и бомбы чаще и чаще свистели и лопались около него. Николаев глубоко вздохнул и вдруг начал говорить каким-то, как показалось Володе, гробовым голосом.
Прежде у Александра болело и
ныло сердце от этих стычек розовых его мечтаний с действительностью.
Он думал, что эта скука пройдет, что он приживется в деревне, привыкнет, — нет: чем дольше он жил там, тем
сердце пуще
ныло и опять просилось в омут, теперь уже знакомый ему.
— «Куда же это, мой дружочек?» — спрашиваю я, а
сердце так и
ноет у меня.
Александр и Наденька подошли к реке и оперлись на решетку. Наденька долго, в раздумье, смотрела на Неву, на даль, Александр на Наденьку. Души их были переполнены счастьем,
сердца сладко и вместе как-то болезненно
ныли, но язык безмолвствовал.
На другой день опять ожила, опять с утра была весела, а к вечеру
сердце стало пуще
ныть и замирать и страхом, и надеждой. Опять не пришли.
Она взяла себе за образец Татьяну и мысленно повторяла своему идеалу пламенные строки Татьянина письма к Онегину, и
сердце ее
ныло, билось.
Сердце в нем
ныло, и глаза не однажды наполнялись слезами.
Несмотря на советы, данные жене о том, что пора перестать тосковать и плакать, все помыслы старого рыбака неотвязчиво стремились за Ваней, и
сердце его
ныло ничуть не меньше, чем в день разлуки.
Молодое, неопытное
сердце ее невыносимо
ныло от боли, терзалось, может даже быть, ревностью.
Но отчего же я чувствую, что
сердце мое мучительно
ноет при виде этого зрелища? отчего я, сверх того, убежден, что оно способно возбуждать негодование не во мне одном, но и во всех вообще честных людях?
Я, страстный, робкий юноша, давно искал привязанности, давно искал теплого женского
сердца, душа моя
ныла в одиночестве.
Посреди таких хлопот, у Елены всякий раз, как она вспоминала о князе, начинало
ныть и замирать
сердце.
— Бог с ним, значит, он не любит ее!» — «Нет, напротив, это-то и покажет, что он ее безумно и страстно любит», — возражало
сердце Домны Осиповны и при этом начинало
ныть до такой степени, что бедная женщина теряла всякую способность рассуждать далее.
— Но, помилуйте, как же это? Ведь он все говорит про сон, — прошептала Анна Николаевна встревоженной и слегка побледневшей Марье Александровне. Увы! У Марьи Александровны, и без этих предостережений, давно уже
ныло и трепетало
сердце.
Проведя прошлогоднюю весну в тюремном заключении, в тесной больничной комнате, казалось бы, я должен был с особенным чувством наслаждения встретить весну в деревне; но у меня постоянно
ныло сердце, и хотя я не понимал хорошенько, отчего это происходило, но тем не менее все мои удовольствия, которым, по-видимому, я по-прежнему предавался, были отравлены грустным чувством.
Подъезжая к заводу, Арефа испытывал неприятное чувство: все кругом было чужое — и горы, и лес, и каменистая заводская дорога. Родные поля и степной простор оставались далеко назади, и по ним все больше и больше
ныло сердце Арефы.
— Что вы меня все этими наговорами лечите? — говорила она свекру с свекровьей. — Какой во мне бес? Я просто больна,
сердце у меня
ноет, сосет меня что-то за
сердце, а вы все меня пугаете с дедами да с бабками.
Внимали пленники уныло
Печальной песни сей для них.
И
сердце в грусти страшно
ныло…
Ведут черкесы к сакле их;
И, привязавши у забора,
Ушли. — Меж них огонь трещит;
Но не смыкает сон их взора,
Не могут горесть дня забыть.
Я достаточно на своем веку встречал новых губернаторов и других сильных мира, но никогда у меня
сердце не
ныло так, как в эти дни. Почему-то мне вдруг показалось, что здесь, в этой глуши, со мной все можно сделать: посадить в холодную, выворотить наизнанку, истолочь в ступе. Разумеется, предварительно завинив в измене, что при умении бойко читать в
сердцах сделать очень нетрудно. Поистине, никогда я такого скверного чувства не испытывал.
И с царевной на крыльцо
Пес бежит и ей в лицо
Жалко смотрит, грозно воет,
Словно
сердце песье
ноет,
Словно хочет ей сказать:
Брось!
Оставаясь один, он обыкновенно ложился на кровать и бог знает о чем начинал думать, а
сердце между тем беспрестанно
ныло и тосковало.
Вскочил он, бутылки со стола повалились, посуда дребезжит, и что-то полилось торопливо, печальным ручьём. Вышел я в сад, лёг.
Ноет сердце моё, как простуженная кость. Тихо, и слышу я крики Антония...
Ах, матушка, скучно!
Сударыня, грустно!
Сердечушко
ноет,
Ноет-занывает;
Мил про то не знает,
Как
сердце страдает.
И люди спускались опять в чащу, исследовали и меряли путь, а
сердца их нередко сжимались от боли, их душу тяготило чувство ответственности, но члены их не
ныли и ноги не подкашивались от утомления.
Сердце его
ныло, болезненно обливаясь кровью и не давая слез уязвленной душе его.
Он чувствовал, что был раздражен и потрясен; он знал, что фантазия и впечатлительность его напряжены до крайности, и решил не доверять себе. Мало-помалу он впал в какое-то оцепенение. В грудь его залегло какое-то тяжелое, гнетущее чувство.
Сердце его
ныло, как будто все изъязвленное, и вся душа была полна глухих, неиссякаемых слез.
Через минуту она заплакала;
сердце Ордынова билось и
ныло в смертной тоске.
С другой же стороны,
сердце у Постникова очень непокорное: так и
ноет, так и стучит, так и замирает… Хоть вырви его да сам себе под ноги брось, — так беспокойно с ним делается от этих стонов и воплей… Страшно ведь слышать, как другой человек погибает, и не подать этому погибающему помощи, когда, собственно говоря, к тому есть полная возможность, потому что будка с места не убежит и ничто иное вредное не случится. «Иль сбежать, а?.. Не увидят?.. Ах, господи, один бы конец! Опять стонет…»
Конечно, Иван Ильич даже и теперь, садясь за стол, дал бы себе скорее руку отсечь, чем признался бы искренно, не только вслух, но даже самому себе, что все это действительно точно так было. Минута еще вполне не пришла, и теперь еще было какое-то нравственное балансе. Но
сердце,
сердце… оно
ныло! оно просилось на волю, на воздух, на отдых. Ведь слишком уж добрый человек был Иван Ильич.
Я как выслушал его, как был — встал, подошел к окну, засветил светильню да и сел работу тачать. Жилетку чиновнику, что под нами жил, переделывал. А у самого так вот и горит, так и
ноет в груди. То есть легче б, если б я всем гардеробом печь затопил. Вот и почуял, знать, Емеля, что меня зло схватило за
сердце. Оно, сударь, коли злу человек причастен, так еще издали чует беду, словно перед грозой птица небесная.
Растерялась бедная, не знает, что и придумать… А
сердце так и бьется, так и
ноет, тоска так и поднимается в груди.
Но только послышится звонкий голос Алексея, только завидит она его, горячий, страстный трепет пробежит по всему ее телу, память о промелькнувшем счастье с Евграфом исчезнет внезапно, как сон… Не наглядится на нового друга, не наслушается сладких речей его, все забывает, его только видит, его только слышит…
Ноет, изнывает в мучительно-страстной истоме победное
сердце Марьи Гавриловны, в жарких объятьях, в страстных поцелуях изливает она кипучую любовь на нового друга.
Словно больной, надоедливый зуб,
сердце все
ныло и
ныло так тихо, но непрестанно, и так долго, так однообразно…
И до известной степени все мирское «прогоркло» или безвкушено для того, чье
сердце пронзено стрелою христианства и
ноет его сладкою болью, кто обожжен его огнем.
Бо́йки и резвы в своем Вольске они выросли, а теперь сидят себе да помалкивают, боясь слово сказать, сохрани Бог не осмеяли бы, а у самих
сердце так и щемит, так и
ноет — расплакаться, так в ту же пору…