Неточные совпадения
Старичок-священник, в камилавке, с блестящими серебром седыми прядями волос, разобранными на две стороны за ушами, выпростав маленькие старческие
руки из-под тяжелой
серебряной с золотым крестом на спине ризы, перебирал что-то у аналоя.
Чичиков приятно наклонил голову, и, когда приподнял потом ее вверх, он уже не увидал Улиньки. Она исчезнула. Наместо ее предстал, в густых усах и бакенбардах, великан-камердинер, с
серебряной лоханкой и рукомойником в
руках.
Не весело-то было ему с
серебряного блюда перейти за простую миску: казалось-то, что и
руки ни к чему не подымались.
В то время, когда один пускал кудреватыми облаками трубочный дым, другой, не куря трубки, придумывал, однако же, соответствовавшее тому занятие: вынимал, например, из кармана
серебряную с чернью табакерку и, утвердив ее между двух пальцев левой
руки, оборачивал ее быстро пальцем правой, в подобье того как земная сфера обращается около своей оси, или же просто барабанил по табакерке пальцами, насвистывая какое-нибудь ни то ни се.
На полках по углам стояли кувшины, бутыли и фляжки зеленого и синего стекла, резные
серебряные кубки, позолоченные чарки всякой работы: венецейской, турецкой, черкесской, зашедшие в светлицу Бульбы всякими путями, через третьи и четвертые
руки, что было весьма обыкновенно в те удалые времена.
Было утро; у моей кроватки стояла бабушка, в ее большим белом чепце с рюшевыми мармотками, и держала в
руке новенький
серебряный рубль, составлявший обыкновенный рождественский подарок, который она мне дарила.
Няня не обманула: ночь пролетела как краткое мгновение, которого я и не заметил, и бабушка уже стояла над моею кроваткою в своем большом чепце с рюшевыми мармотками и держала в своих белых
руках новенькую, чистую
серебряную монету, отбитую в самом полном и превосходном калибре.
«Вот», — вдруг решил Самгин, следуя за ней. Она дошла до маленького ресторана, пред ним горел газовый фонарь, по обе стороны двери — столики, за одним играли в карты маленький, чем-то смешной солдатик и лысый человек с носом хищной птицы, на третьем стуле сидела толстая женщина, сверкали очки на ее широком лице, сверкали вязальные спицы в
руках и
серебряные волосы на голове.
Явилась крупная чернобровая женщина, в белой полупрозрачной блузке, с грудями, как два маленькие арбуза, и чрезмерно ласковой улыбкой на подкрашенном лице, — особенно подчеркнуты были на нем ядовито красные губы. В
руках, обнаженных по локоть, она несла на подносе чайную посуду, бутылки, вазы, за нею следовал курчавый усатенький человечек, толстогубый, точно негр; казалось, что его смуглое лицо было очень темным, но выцвело. Он внес небольшой
серебряный самовар. Бердников командовал по-французски...
Когда он вошел в магазин Марины, красивенький Миша, низко поклонясь, указал ему молча на дверь в комнату. Марина сидела на диване, за самоваром, в
руках у нее —
серебряное распятие, она ковыряла его головной шпилькой и терла куском замши. Налила чаю, не спросив — хочет ли он, затем осведомилась...
Сидя на скамье, Самгин пытался снять ботики, они как будто примерзли к ботинкам, а пальцы ног нестерпимо ломило. За его усилиями наблюдал, улыбаясь ласково, старичок в желтой рубахе. Сунув большие пальцы
рук за [пояс], кавказский ремень с
серебряным набором, он стоял по-солдатски, «пятки — вместе, носки — врозь», весь гладенький, ласковый, с аккуратно подстриженной серой бородкой, остроносый, быстроглазый.
Дмитрий, махнув
рукой, вынул из кармана брюк
серебряные часы без цепочки и, глядя на циферблат, сказал медленно и скучно...
Скука вытеснила его из дому. Над городом, в холодном и очень высоком небе, сверкало много звезд, скромно светилась
серебряная подкова луны. От огней города небо казалось желтеньким. По Тверской, мимо ярких окон кофейни Филиппова, парадно шагали проститутки, щеголеватые студенты, беззаботные молодые люди с тросточками. Человек в мохнатом пальто, в котелке и с двумя подбородками, обгоняя Самгина, сказал девице, с которой шел под
руку...
Из толпы вывернулся Митрофанов, зажав шапку под мышкой, держа в
руке серебряные часы, встал рядом и сказал вполголоса, заикаясь...
Она сказала это, когда Дмитрий на минуту вышел из комнаты. Вернулся он с
серебряной табакеркой в
руке.
Когда Самгин очнулся, — за окном, в молочном тумане, таяло
серебряное солнце, на столе сиял самовар, высоко и кудряво вздымалась струйка пара, перед самоваром сидел, с газетой в
руках, брат. Голова его по-солдатски гладко острижена, красноватые щеки обросли купеческой бородой; на нем крахмаленная рубаха без галстука, синие подтяжки и необыкновенно пестрые брюки.
Он схватил старушку за
руку, из которой выскочил и покатился по полу
серебряный рубль, приготовленный бабушкой, чтоб послать к Ватрухину за мадерой.
Она стала было рассматривать все вещи, но у ней дрожали
руки. Она схватит один флакон, увидит другой, положит тот, возьмет третий, увидит гребенку, щетки в
серебряной оправе — и все с ее вензелем М. «От будущей maman», — написано было.
В доме, заслышав звон ключей возвращавшейся со двора барыни, Машутка проворно сдергивала с себя грязный фартук, утирала чем попало, иногда барским платком, а иногда тряпкой,
руки. Поплевав на них, она крепко приглаживала сухие, непокорные косички, потом постилала тончайшую чистую скатерть на круглый стол, и Василиса, молчаливая, серьезная женщина, ровесница барыни, не то что полная, а рыхлая и выцветшая телом женщина, от вечного сиденья в комнате, несла кипящий
серебряный кофейный сервиз.
Одет он был в серое пальто, с глухим жилетом, из-за которого на галстук падал широкий отложной воротник рубашки домашнего полотна. Перчатки были замшевые, в
руках длинный бич, с
серебряной рукояткой.
Он взглянул на часы, сказал, что через час уедет, велел вывести лошадей из сарая на двор, взял свой бич с
серебряной рукояткой, накинул на
руку макинтош и пошел за Верой в аллею.
— Икру? Даже затрясся весь, как увидал! А это что? — с новым удовольствием заговорил он, приподнимая крышки
серебряных блюд, одну за другой. — Какая вы кокетка, Полина Карповна: даже котлетки без папильоток не можете кушать! Ах, и трюфли — роскошь юных лет! — petit-fours, bouchees de dames! Ax, что вы хотите со мной делать? — обратился он к ней, потирая от удовольствия
руки — Какие замыслы у вас?
Подле него на столике,
рукой достать, лежали три или четыре книги и
серебряные очки.
Представьте, что из шестидесяти тысяч жителей женщин только около семисот. Европеянок, жен, дочерей консулов и других живущих по торговле лиц немного, и те, как цветы севера, прячутся в тень, а китаянок и индианок еще меньше. Мы видели в предместьях несколько китайских противных старух; молодых почти ни одной; но зато видели несколько молодых и довольно красивых индианок. Огромные золотые серьги, кольца,
серебряные браслеты на
руках и ногах бросались в глаза.
Генерал, одутловатый, с картофельным носом и выдающимися шишками на лбу и оголенном черепе и мешками под глазами, сангвинический человек, сидел в татарском шелковом халате и с папиросой в
руках пил чай из стакана в
серебряном подстаканнике.
Тонкие породистые
руки с длинными пальцами были выпростаны поверх голубого сарафана с затканными
серебряными цветочками; белая кисейная рубашка открывала полную, немного смуглую шею, перехваченную жемчужной ниткой.
Появилось кофе в
серебряном кофейнике, а за ним вышла красивая мамка в голубом кокошнике с маленьким Вадимом на
руках.
Поэтому после вспышки со стороны Василия Назарыча Данила Семеныч увлекался на половину «самой», где его поили чаем, ублажали, и Марья Степановна снисходила даже до того, что из собственных
рук подносила ему
серебряную чарку анисовки.
Через минуту в кош вошел Половодов. Он с минуту стоял в дверях, отыскивая глазами сидевшую неподвижно девушку, потом подошел к ней, молча поцеловал бледную
руку и молча поставил перед ней на маленькую скамеечку большое яйцо из голубого атласа на
серебряных ножках.
Круглые воротнички его белой рубашки немилосердно подпирали ему уши и резали щеки, а накрахмаленные рукавчики закрывали всю
руку вплоть до красных и кривых пальцев, украшенных
серебряными и золотыми кольцами с незабудками из бирюзы.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский
серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в
руке открытую книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Пока еще не разразилась над нами гроза, мой курс пришел к концу. Обыкновенные хлопоты, неспаные ночи для бесполезных мнемонических пыток, поверхностное учение на скорую
руку и мысль об экзамене, побеждающая научный интерес, все это — как всегда. Я писал астрономическую диссертацию на золотую медаль и получил
серебряную. Я уверен, что я теперь не в состоянии был бы понять того, что тогда писал и что стоило вес серебра.
Дьячок подавал дрожащей
рукой серебряный ковш единения…
А налево, около столов, уставленных дымящимися кастрюлями, замерли как статуи, в белых одеждах и накрахмаленных белых колпаках, с
серебряными черпаками в
руках, служители «храма праздности».
Кругом все знакомые… Приветствуя, В. Е. Шмаровин иногда становится перед вошедшим: в одной
руке серебряная стопочка допетровских времен, а в другой — екатерининский штоф, «квинтель», как называли его на «средах».
«Э, моя хата с краю! — решил писарь и махнул
рукой. — Сказанное слово —
серебряное, а несказанное — золотое».
Ш. А кто ему их даст? Я в первую ночь так не обезумею, чтобы ему отдать все мое имение; уже то время давно прошло. Табакерочка золотая, пряжки
серебряные и другая дрянь, оставшаяся у меня в закладе, которой с
рук нельзя сбыть. Вот весь барыш любезного моего женишка. А если он неугомонно спит, то сгоню с постели.
Подходит ко мне: «Купи, барин, крест
серебряный, всего за двугривенный отдаю;
серебряный!» Вижу в
руке у него крест и, должно быть, только что снял с себя, на голубой, крепко заношенной ленточке, но только настоящий оловянный с первого взгляда видно, большого размера, осьмиконечный полного византийского рисунка.
Но предостережение последовало поздно: паны уже выпили по рюмке. Однако, когда Ярошиньский появился с дорожною фляжкою в
руках и с
серебряною кружечкою с изображением Косцюшки, все еще попробовали и «польской старки».
С вокзала он прямо поехал в «Эрмитаж». Гостиничные носильщики, в синих блузах и форменных шапках, внесли его вещи в вестибюль. Вслед за ними вошел и он под
руку с своей женой, оба нарядные, представительные, а он-таки прямо великолепный, в своем широком, в виде колокола, английском пальто, в новой широкополой панаме, держа небрежно в
руке тросточку с
серебряным набалдашником в виде голой женщины.
— Ну, скажем, содержанки или жены, — равнодушно возразил Кербеш и покрутил в
руках серебряный портсигар с монограммами и фигурками. — Я решительно ничего не могу для вас сделать… по крайней мере сейчас. Если вы желаете на ней жениться, представьте соответствующее разрешение своего университетского начальства. Если же вы берете на содержание, то подумайте, какая же тут логика? Вы берете девушку из дома разврата для того, чтобы жить с ней в развратном сожительстве.
— Панычу ж мий, золотко ж мое
серебряное, любый мой! Вы ж мене, бабу пьяную, простыте. Ну, що ж? Загуляла! — Она кинулась было целовать ему
руку. — Та я же знаю, що вы не гордый, як другие паны. Ну, дайте, рыбонька моя, я ж вам ручку поцелую! Ни, ни, ни! Просю, просю вас!..
Женька с утра была кротка и задумчива. Подарила Маньке Беленькой золотой браслет, медальон на тоненькой цепочке со своей фотографией и
серебряный нашейный крестик. Тамару упросила взять на память два кольца: одно —
серебряное раздвижное о трех обручах, в средине сердце, а под ним две
руки, которые сжимали одна другую, когда все три части кольца соединялись, а другое — из золотой тонкой проволоки с альмандином.
И он, суетясь и дрожа от волнения, стал искать у себя в кармане и вынул две или три
серебряные монетки. Но ему показалось мало; он достал портмоне и, вынув из него рублевую бумажку, — все, что там было, — положил деньги в
руку маленькой нищей.
Дельцы окинули друг друга с ног до головы проницательными взглядами, как люди, которые видятся в первый раз и немного не доверяют друг другу. Нина Леонтьевна держала в
руках серебряную цепочку, на которой прыгала обезьяна Коко — ее любимец.
У одного в гербе была изображена, в червленом 10 поле,
рука, держащая
серебряную урну с надписью: не пролей!у другого — на
серебряном поле —
рука, держащая золотую урну с надписью: содержи в опрятности!Из чего дозволялось заключать, что оба происходят не от Рюрика.
Вошел знакомый нам старик-повар, еще более оплешивевший, в старомодном, вишневого цвета, с высоким воротником, сюртуке, в светло вычищенных сапожках и
серебряным перстнем на правой
руке.
Генерал Аносов, тучный, высокий,
серебряный старец, тяжело слезал с подножки, держась одной
рукой за поручни козел, а другой — за задок экипажа.
Наконец раздался тихий, густой звук больших стенных часов, пробивших один раз. С некоторым беспокойством повернул он голову взглянуть на циферблат, но почти в ту же минуту отворилась задняя дверь, выходившая в коридор, и показался камердинер Алексей Егорович. Он нес в одной
руке теплое пальто, шарф и шляпу, а в другой
серебряную тарелочку, на которой лежала записка.
Опричники ввели его с связанными
руками, без кафтана, ворот рубахи отстегнут. За князем вошел главный палач, Терешка, засуча рукава, с блестящим топором в
руках. Терешка вошел, потому что не знал, прощает ли царь
Серебряного или хочет только изменить род его казни.