Неточные совпадения
Иногда, глядя с крыльца
на двор и
на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или чрез пруд выстроить каменный мост,
на котором бы были по обеим сторонам
лавки, и чтобы в них
сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян.
Даже и после этого утверждения Клим не сразу узнал Томилина в пыльном сумраке
лавки, набитой книгами.
Сидя на низеньком, с подрезанными ножками стуле, философ протянул Самгину руку, другой рукой поднял с пола шляпу и сказал в глубину
лавки кому-то невидимому...
Улицы наполняла ворчливая тревога, пред
лавками съестных припасов толпились, раздраженно покрикивая, сердитые, растрепанные женщины,
на углах небольшие группы мужчин, стоя плотно друг к другу, бормотали о чем-то, извозчик,
сидя на козлах пролетки и сморщив волосатое лицо, читал газету, поглядывая в мутное небо, и всюду мелькали солдаты…
Мы дошли до китайского квартала, который начинается тотчас после европейского. Он состоит из огромного ряда
лавок с жильем вверху, как и в Сингапуре.
Лавки небольшие, с материями, посудой, чаем, фруктами. Тут же помещаются ремесленники, портные, сапожники, кузнецы и прочие. У дверей сверху до полу висят вывески: узенькие, в четверть аршина, лоскутки бумаги с китайскими буквами. Продавцы, все решительно голые,
сидят на прилавках, сложа ноги под себя.
В предместье мы опять очутились в чаду китайской городской жизни; опять охватили нас разные запахи, в ушах раздавались крики разносчиков, трещанье и шипенье кухни, хлопанье
на бумагопрядильнях. Ах, какая духота! вон, вон, скорей
на чистоту, мимо интересных сцен! Однако ж я успел заметить, что у одной
лавки купец, со всеми признаками неги,
сидел на улице, зажмурив глаза, а жена чесала ему седую косу. Другие у
лавок ели, брились.
При входе
сидел претолстый китаец, одетый, как все они, в коленкоровую кофту, в синие шаровары, в туфлях с чрезвычайно высокой замшевой подошвой, так что
на ней едва можно ходить, а побежать нет возможности. Голова, разумеется, полуобрита спереди, а сзади коса. Тут был приказчик-англичанин и несколько китайцев. Толстяк и был хозяин.
Лавка похожа
на магазины целого мира, с прибавлением китайских изделий, лакированных ларчиков, вееров, разных мелочей из слоновой кости, из пальмового дерева, с резьбой и т. п.
Матросы молча
сидели на дне шлюпки, мы
на лавках, держась руками за борт и сжавшись в кучу, потому что наклоненное положение катера всех сбивало в одну сторону.
Мы пришли
на торговую площадь; тут кругом теснее толпились дома, было больше товаров вывешено
на окнах, а
на площади
сидело много женщин, торгующих виноградом, арбузами и гранатами. Есть множество книжных
лавок, где
на окнах, как в Англии, разложены сотни томов, брошюр, газет; я видел типографии, конторы издающихся здесь двух газет, альманахи, магазин редкостей, то есть редкостей для европейцев: львиных и тигровых шкур, слоновых клыков, буйволовых рогов, змей, ящериц.
Китайцы, в таких же костюмах, в каких мы их видели
на Яве,
сидели в
лавках.
В задней части залы,
на передних
лавках,
сидели четыре женщины, в роде фабричных или горничных, и двое мужчин, тоже из рабочих, очевидно подавленных величием убранства залы и потому робко перешептывавшихся между собой.
На всех
лавках сидели раскрасневшиеся потные женщины в халатах и кофтах и звонко переговаривались.
Оглянувшись
на Нехлюдова, старик подобрал с глянцовитой
лавки,
на которой он
сидел один, полу своей поддевки и ласково сказал...
Получив свои письма, Нехлюдов отошел к деревянной
лавке,
на которой
сидел, дожидаясь чего-то, солдат с книжкой, и сел с ним рядом, пересматривая полученные письма.
Садовник, разговаривавший с Тарасом,
сидел не
на своем месте и ушел
на свое, так что подле и против Тараса были три места. Трое рабочих сели
на этих местах, но, когда Нехлюдов подошел к ним, вид его господской одежды так смутил их, что они встали, чтобы уйти, но Нехлюдов просил их остаться, а сам присел
на ручку
лавки к проходу.
В беседке стоял деревянный зеленый стол, врытый в землю, а кругом шли
лавки, тоже зеленые,
на которых еще можно было
сидеть.
Сам он
сидел за столом
на лавке и, смотря в тетрадь, что-то чертил пером.
Прямо против него,
на лавке под образами,
сидел соперник Яшки — рядчик из Жиздры: это был невысокого роста плотный мужчина лет тридцати, рябой и курчавый, с тупым вздернутым носом, живыми карими глазками и жидкой бородкой.
Войницын, который до того времени неподвижно и прямо
сидел на своей
лавке, с ног до головы обливаясь горячей испариной и медленно, но бессмысленно поводя кругом глазами, вставал, торопливо застегивал свой вицмундир доверху и пробирался боком к экзаменаторскому столу.
С обнаженной грудью
сидел он
на лавке и, напевая осиплым голосом какую-то плясовую, уличную песню, лениво перебирал и щипал струны гитары.
Мужик глянул
на меня исподлобья. Я внутренне дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. Он
сидел неподвижно
на лавке. При свете фонаря я мог разглядеть его испитое, морщинистое лицо, нависшие желтые брови, беспокойные глаза, худые члены… Девочка улеглась
на полу у самых его ног и опять заснула. Бирюк
сидел возле стола, опершись головою
на руки. Кузнечик кричал в углу… дождик стучал по крыше и скользил по окнам; мы все молчали.
И в самом деле, баба
сидит, заснувши перед гребнем, держит в руках веретено и, сонная, подпрыгивает
на лавке.
Речь Жадаева попала в газеты, насмешила Москву, и тут принялись за очистку Охотного ряда. Первым делом было приказано иметь во всех
лавках кошек. Но кошки и так были в большинстве
лавок. Это был род спорта — у кого кот толще. Сытые, огромные коты
сидели на прилавках, но крысы обращали
на них мало внимания. В надворные сараи котов
на ночь не пускали после того, как одного из них в сарае ночью крысы сожрали.
Перед вечером пришел полицейский, уже другой, рыжий и толстый, он
сидел в кухне
на лавке, дремал, посапывая и кланяясь, а когда бабушка спрашивала его: «Как же это дознались?» — он отвечал не сразу и густо...
По субботам к вотчиму десятками являлись рабочие продавать записки
на провизию, которую они должны были брать в заводской
лавке, этими записками им платили вместо денег, а вотчим скупал их за полцены. Он принимал рабочих в кухне,
сидя за столом, важный, хмурый, брал записку и говорил...
В избе я нашел Анютину мать, которая квашню месила; подле нее
на лавке сидел будущий ее зять.
Я взялся за нянюшкино лекарство, но, не привыкнув пить вдруг по пяти чашек, попотчевал излишне для меня сваренным молодого человека, который
сидел на одной со мной
лавке, но в другом углу у окна.
Илюшка вообще был сердитый малый и косился
на солдата, который без дела только место просиживает да другим мешает. Гнать его из
лавки тоже не приходилось, ну, и пусть
сидит, черт с ним! Но чем дальше, тем сильнее беспокоили эти посещения Илюшку. Он начинал сердиться, как котенок, завидевший собаку.
Базар
на Ключевском был маленький, всего
лавок пять; в одной старший сын Основы
сидел с мукой, овсом и разным харчем, в другой торговала разною мелочью старуха Никитична, в третьей хромой и кривой Желтухин продавал разный крестьянский товар: чекмени, азямы, опояски, конскую сбрую, пряники, мед, деготь, веревки, гвозди, варенье и т. д.
Мы
сидели с ногами
на лавке (хотя были тепло обуты), потому что с полу ужасно несло.
Сход шел по небольшой лесенке; передняя стена комнаты вся уставлена была образами, перед которыми горели три лампады;
на правой стороне
на лавке сидел ветхий старик, а у левой стены стояла ветхая старушка.
Был конец ноября. Днем
на мерзлую землю выпал сухой мелкий снег, и теперь было слышно, как он скрипит под ногами уходившего сына. К стеклам окна неподвижно прислонилась густая тьма, враждебно подстерегая что-то. Мать, упираясь руками в
лавку,
сидела и, глядя
на дверь, ждала…
Шпион подозвал сторожа и что-то шептал ему, указывая
на нее глазами. Сторож оглядывал его и пятился назад. Подошел другой сторож, прислушался, нахмурил брови. Он был старик, крупный, седой, небритый. Вот он кивнул шпиону головой и пошел к
лавке, где
сидела мать, а шпион быстро исчез куда-то.
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское, прошла
на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под
лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей.
На крыльце волости
сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Сижу, слышь,
на лавке, а перед глазами-то у меня и становой мерещится, и острог, и всякая напасть.
Экзархатов поднял
на него немного глаза и снова потупился. Он очень хорошо знал Калиновича по университету, потому что они были одного курса и два года
сидели на одной
лавке; но тот, видно, нашел более удобным отказаться от знакомства с старым товарищем.
— Я, ей-богу, ничего не делал; спросите всех. Они
на меня, известно, нападают. Мне сегодня нельзя: день базарный; у тятеньки в
лавке некому
сидеть.
Вследствие его и досады, порожденной им, напротив, я даже скоро нашел, что очень хорошо, что я не принадлежу ко всему этому обществу, что у меня должен быть свой кружок, людей порядочных, и уселся
на третьей
лавке, где
сидели граф Б., барон З., князь Р., Ивин и другие господа в том же роде, из которых я был знаком с Ивиным и графом Б. Но и эти господа смотрели
на меня так, что я чувствовал себя не совсем принадлежащим и к их обществу.
Иленька, который, к удивлению моему, не только холодно, но даже презрительно мне поклонился, как будто желая напомнить о том, что здесь мы все равны,
сидел передо мной и, поставив особенно развязно свои худые ноги
на лавку (как мне казалось,
на мой счет), разговаривал с другим студентом и изредка взглядывал
на меня.
Иконин, который поступил-таки в университет,
сидя на верхней
лавке, в голубых панталонах с кантом, закрывавших весь сапог, хохотал и кричал, что он
на Парнасе.
Гимназист, выдержавший первым экзамен,
сидел на первой
лавке, все с подвязанной черным галстуком щекой, и играл серебряным ключиком часов
на атласном жилете.
Возвратясь в аудиторию, я увидел, что мои тетради переложены
на заднюю
лавку, а Оперов
сидит на своем месте.
Я даже впал в другую крайность и обрадовался весьма, увидав
на ближайшей
лавке одного чрезвычайно дурно, нечистоплотно одетого господина, еще не старого, но почти совсем седого, который, в отдалении от других,
сидел на задней
лавке.
Я любил этот шум, говор, хохотню по аудиториям; любил во время лекции,
сидя на задней
лавке, при равномерном звуке голоса профессора мечтать о чем-нибудь и наблюдать товарищей; любил иногда с кем-нибудь сбегать к Матерну выпить водки и закусить и, зная, что за это могут распечь, после профессора, робко скрипнув дверью, войти в аудиторию; любил участвовать в проделке, когда курс
на курс с хохотом толпился в коридоре.
В таком расположении духа я приехал
на первый экзамен. Я сел
на лавку в той стороне, где
сидели князья, графы и бароны, стал разговаривать с ними по-французски, и (как ни странно сказать) мне и мысль не приходила о том, что сейчас надо будет отвечать из предмета, который я вовсе не знаю. Я хладнокровно смотрел
на тех, которые подходили экзаменоваться, и даже позволял себе подтрунивать над некоторыми.
Раз
сидел в
лавке, потом совсем было уехал
на пароходе с товаром, приказчичьим помощником, но заболел пред самою отправкой.
Mademoiselle Лебядкина, которую я так желал видеть, смирно и неслышно
сидела во второй комнате в углу, за тесовым кухонным столом,
на лавке.
Но, по некоторому гражданскому кокетству, он не только не молодился, но как бы и щеголял солидностию лет своих, и в костюме своем, высокий, сухощавый, с волосами до плеч, походил как бы
на патриарха или, еще вернее,
на портрет поэта Кукольника, литографированный в тридцатых годах при каком-то издании, особенно когда
сидел летом в саду,
на лавке, под кустом расцветшей сирени, опершись обеими руками
на трость, с раскрытою книгой подле и поэтически задумавшись над закатом солнца.
Когда Марфины в сопровождении Антипа Ильича вошли в храм, то юные причастницы, и все словно бы прехорошенькие, в своих белых платьицах, в тюлевых вуалях и цветах, чопорно
сидели на церковных
лавках, и между ними нет-нет да и промелькнет какой-нибудь молодой и тоже красивый из себя каноник.
Маленький домишко Андреюшки стоял
на самой окраине города; прошло тридцать лет, как юродивый из него не выходил,
сидя день и ночь
на лавке и держа даже себя прикованным
на цепи.
Аггея Никитича при этом сильно покоробило: ему мнилось, что откупщица в положенных пани Вибель
на прилавок ассигнациях узнала свои ассигнации, причем она, вероятно, с презрением думала о нем; когда же обе дамы, обменявшись искренно-дружескими поцелуями, расстались, а пани, заехав еще в две
лавки, — из которых в одной были ленты хорошие, а в другой тюль, — велела кучеру ехать к дому ее, то Аггей Никитич,
сидя в санях неподвижно, как монумент, молчал.