Неточные совпадения
Река Амагу длиной около 50 км. Начало она берет с хребта Карту и огибает его с западной
стороны. Амагу течет сначала
на северо-восток, потом принимает широтное направление и только вблизи моря немного
склоняется к югу. Из притоков ее следует указать только Дунанцу длиною 19 км. По ней можно перевалить
на реку Кусун. Вся долина Амагу и окаймляющие ее горы покрыты густым хвойно-смешанным лесом строевого и поделочного характера.
После принятия в себя с правой
стороны горной речки Даянгу Алчан становится уже большой рекой, разбивается
на протоки и
склоняется к югу. Верхними притоками его будут слева быстрая речка Люсу или Лисухе (ивовая речка), а справа — Бенедзе (или Бенихеза). В этих местах Алчан достигает 50-метровой ширины и становится очень извилистым.
Посеребренная луна
склонилась к западу. С восточной
стороны на небе появились новые созвездия. Находящаяся в воздухе влага опустилась
на землю и тонким серебристым инеем покрыла все предметы. Это были верные признаки приближения рассвета.
Ночь была ясная. Одна
сторона реки была освещена, другая — в тени. При лунном свете листва деревьев казалась посеребренной, стволы — белесовато-голубыми, а тени — черными. Кусты тальника низко
склонились над водой, точно они хотели скрыть что-то около своих берегов. Кругом было тихо, безмолвно, только река слабо шумела
на перекатах.
Действительно, шагах в 50 от речки мы увидели китайца. Он сидел
на земле, прислонившись к дереву, локоть правой руки его покоился
на камне, а голова
склонилась на левую
сторону.
На правом плече сидела ворона. При нашем появлении она испуганно снялась с покойника.
На другой день с бивака мы снялись рано и пошли по тропе, проложенной у самого берега реки.
На этом пути Нахтоху принимает в себя с правой
стороны два притока: Хулеми и Гоббиляги, а с левой — одну только маленькую речку Ходэ. Нижняя часть долины Нахтоху густо поросла даурской березой и монгольским дубом. Начиная от Локтоляги, она постепенно
склоняется к югу и только около Хулеми опять поворачивает
на восток.
Рано мы легли спать и
на другой день рано и встали. Когда лучи солнца позолотили вершины гор, мы успели уже отойти от бивака 3 или 4 км. Теперь река Дунца круто поворачивала
на запад, но потом стала опять
склоняться к северу. Как раз
на повороте, с левой
стороны, в долину вдвинулась высокая скала, увенчанная причудливым острым гребнем.
А. Н. Голицыным и Аракчеевым и, естественно,
склонился окончательно
на сторону последнего.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном стволе; оно становится сильнее с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною,
на несколько мгновений как будто задумается, куда упасть, и, наконец, начнет
склоняться на одну
сторону, сначала медленно, тихо, и потом, с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет
на землю!..
Ваза покачнулась, сначала как бы в нерешимости: упасть ли
на голову которому-нибудь из старичков, но вдруг
склонилась в противоположную
сторону, в
сторону едва отскочившего в ужасе немчика, и рухнула
на пол.
Павел, как мы видели, несколько срезавшийся в этом споре, все остальное время сидел нахмурившись и насупившись; сердце его гораздо более
склонялось к тому, что говорил Неведомов; ум же, — должен он был к досаде своей сознаться, — был больше
на стороне Салова.
В чаше испытаний, какую приходилось испить Родиону Антонычу, мужицкие ходоки являлись последней каплей, потому что генерал хотя и был поклонником капитализма и смотрел
на рабочих, как
на олицетворение пудо-футов, но
склонялся незаметно
на сторону мужиков, потому что его подкупал тон убежденной мужицкой речи.
Весы колеблются,
склоняются то
на ту, то
на другую
сторону.
Удав и Дыба охотно
склонялись на сторону"подтягиванья", но, отстаивая это мировоззрение, они отчасти обставляли его теоретическими соображениями, отчасти ссылались
на обстоятельства и вообще как бы слегка стыдились. Грустно, мол, но делать нечего. Проезжий Марат хотя тоже до краев преисполнен"подтягиванья", но уже у него нет ни обстановок, ни ссылок, ни стыда, так что"подтягиванье"является совершенно самостоятельною бессмыслицей, не имеющей ни причин, ни предмета.
Склоняясь на сторону"подтягиванья", Удав и Дыба тем не менее не отрицали, что можно от времени до времени и"поотпустить". Проезжий Марат не только ничего подобного не допускает, но просто не понимает, о чем тут речь. Да он и вообще ни о чем понятия не имеет: ни о пределах власти, ни о предмете ее, ни о сложности механизма, приводящего ее в действие. Он бьет в одну точку, преследует одну цель и знать не хочет, что это однопредметное преследование может произвести общую чахлость и омертвение.
Они одновременно вычерчивают правыми ногами огромный полукруг,
склоняясь всем телом
на правую
сторону, и, окончив его, тотчас же переходят
на другой большой полукруг, делая его левыми ногами и наклоняясь круто влево.
Дороге, казалось, не будет конца. Лошади больше махали головами по
сторонам, чем бежали вперед. Солнце сильно
склонилось, но жар не унимался. Земля была точно недавно вытопленная печь. Колокольчик то начинал биться под дугой, как бешеный и потерявший всякое терпение, то лишь взвизгивал и шипел.
На небе продолжалось молчаливое передвижение облаков, по земле пробегали неуловимые тени.
Она началась при отцах, продолжалась при детях и
склонялась то
на ту, то
на другую
сторону.
Сады становились все чаще, дома все те же, мощеная дорога лежала прямо, точно разостланная
на земле холстина, над которой с обеих
сторон склонились зеленые деревья.
Перед вашим превосходительством были две
стороны, но вы не
склонились ни
на ту, ни
на другую.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда
на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва
на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные
стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться
на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом
склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Идеалом всех этих дам была Консвелло Жорж Занд, и все их симпатии, по крайней мере
на словах,
склонялись в эту
сторону.
— Если вы любите искусство, — сказал он, обращаясь к княгине, — то я могу вам сказать весьма приятную новость, картина Брюлова: «Последний день Помпеи» едет в Петербург. Про нее кричала вся Италия, французы ее разбранили. Теперь любопытно знать, куда
склонится русская публика,
на сторону истинного вкуса или
на сторону моды.
Послушались ребята, легли. Выбрали мы место
на высоком берегу, близ утесу. Снизу-то, от моря, нас и не видно: деревья кроют. Один Буран не ложится: все в западную
сторону глядит. Легли мы, солнце-то еще только-только
склоняться стало, до ночи далеко. Перекрестился я, послушал, как земля стонет, как тайгу ветер качает, да и заснул.
Невидимое солнце начинало
склоняться за туманными облаками, когда мы поднялись
на первую гору. От лошадей валил пар. Люди холодными рукавами отирали крупные капли пота
на раскрасневшихся лицах. Пока они отдыхали, я отошел в
сторону и, остановившись
на краю утеса, залюбовался суровым видом.
Он не отговаривал Иисуса от последнего, опасного путешествия в Иерусалим, как делали это женщины, он даже
склонялся скорее
на сторону родственников Иисуса и тех его учеников, которые победу над Иерусалимом считали необходимою для полного торжества дела.
Но чем далее шла игра, тем все более
склонялось счастье
на сторону банкомета. Он убил уже подряд несколько крупных карт Сусанны.
Религия, которая останавливается
на мистицизме и равнодушна к религиозному познанию, дефектна, она
склоняется, с одной
стороны, к эвдемонизму, к услаждению своим мистическим экстазом, а с другой — легко подпадает влиянию какой-либо церковной ортодоксии (в глазах Гартмана — смертный грех).
Намокшие травы низко
склонились к земле, примолкло все живое, притихло, лишь изредка
на роняющей желтые листья березе закаркает отчаянно мокрая ворона, либо серый, летом отъевшийся русак, весь осклизлый от мокреты, высунет, прядая ушами, головку из растрепанного ветром, полузасохшего бурьяна и, заслышав вдали топот лошадиных копыт, стремглав метнется в
сторону и с быстротой вольного ветра клу́бом покатится по полю, направляя пугливый свой бег к перелеску.
Лариса почти не оборонялась: это ей было и не под силу; делая усилия вырваться, она только плотнее падала в объятия Горданова. Даже уста ее, теперь так решительно желавшие издать какой-нибудь звук, лишь шевелились, невольно отвечая в этом движении поцелуям замыкавших их уст Павла Николаевича. Лара
склонялась все более и более
на его
сторону, смутно ощущая, что окно под ней уплывает к ее ногам; еще одно мгновение, и она в саду. Но в эту минуту залаяла собака и по двору послышались шаги.
Это плакала Ирочка Трахтенберг, не успевшая проститься с княжной. Maman, с добрыми, покрасневшими глазами, в черном платье и траурной наколке, поднялась
на ступени катафалка и,
склонившись над своей мертвой любимицей, разгладила ее волосы по обе
стороны белого и ровного, как тесемочка, пробора. Крупные, горячие слезы закапали
на руки Нины, а губы Maman судорожно искривились, силясь удержать рыдания.
На коврике с правой
стороны, подле стула,
склонилась милая головка мамы…
Стаскивая рукав, Катя почувствовала в руке боль. Стыдясь своих нагих рук и плеч, она взглянула
на руку. Выше локтевого сгиба, в измазанной кровью коже, чернела маленькая дырка, такая же была
на противоположной
стороне руки. Катя засмеялась, а сама побледнела, глаза стали бледно-серыми, и она,
склонившись головою, в бесчувствии упала
на траву.
От шубы Анны Серафимовны шел смешанный запах духов и дорогого пушистого меха. Ее изящная голова, окутанная в белый серебристый платок,
склонилась немного в его
сторону. Глаза искрились в темноте. До Палтусова доходило ее дыхание. Одной рукой придерживала она
на груди шубу, но другая лежала
на коленях, и кисть ее выставилась из-под края шубы. Он что-то предчувствовал, хотел обернуться и посмотреть
на нее пристальнее, но не сделал этого.
С другой
стороны на кучу выходило еще одно маленькое окно. Это принадлежало другому, тоже секретному помещению, в которое входили со второго двора. Тут жили две или три «старицы», к которым ходили молиться раскольники иного согласия — «тропарники», то есть певшие тропарь: «Спаси, Господи, люди твоя». Я в тогдашнее время плохо понимал о расколе и не интересовался им, но как теперь соображаю, то это, должно быть, были поморцы, которые издавна уже «к тропарю
склонялись».
С первыми лучами солнца, сразу залившими нашу комнату, мы обе, я и Матреша, с двух
сторон склонились над маленькой кроваткой и заглянули в его лицо. И я едва устояла
на ногах, увидев при ярком дневном свете это крошечное личико, сплошь обезображенное до неузнаваемости какими-то зловещими багрово-синими пятнами.
— Таперича надо и раздумать, — вставил один видный парень из толпы. — Скажи, Чурчила,
на какую
сторону более
склоняется твое ретивое?
Герцог радовался уж своему торжеству, видя, что государыня
склонялась на его
сторону; но ожесточение, с которым он напал
на любимицу ее, разрушило все, что он успел выиграть вновь из потерянных прав своих, и положило между ею и им новую преграду.
— Не зная их лично, могу только судить о них по твоим письмам. Признаюсь тебе, мое сердце лежит более к Лориной. Та с горячею, эксцентрической головкой, энтузиастка, с жаждой каких-то подвигов, не совсем по мне. И сестры твои, по твоим портретам,
склоняются более
на сторону Тони. Может быть, мы и ошибаемся.
Разгоревшийся лик солнца начал
склоняться на землю; около него небо подернулось розовою чешуей, а вдали по светло-голубому полю бежали в разные
стороны облачка белоснежные, как стадо агнцев, рассыпавшихся около своего пастыря.
— Таперича надо и раздумать, — вставил один видный парень из толпы. — Скажи, Чурчило,
на какую
сторону более
склоняется твое ретивое?