Неточные совпадения
По берегам, в ракитнике,
Коростели
скрипят.
Между тем какие-то люди бегали, весело переговариваясь,
скрипя по доскам платформы и беспрестанно отворяя и затворяя большие двери.
— Дальше я не пойду, — шепнул Самгин, дойдя до угла, за которым его побили. Варвара пошла дальше, а он остановился, послушал, как
скрипят полозья саней
по обнаженным камням, подумал, что надо бы зайти в зеленый домик, справиться о Любаше, но пошел домой.
— Мы никуда не идем, — сказал он. — Мы смятенно топчемся на месте, а огромное, пестрое, тяжелое отечество наше неуклонно всей массой двигается
по наклонной плоскости,
скрипит, разрушается. Впереди — катастрофа.
Всем существом своим он изображал радость, широко улыбался, показывая чиненные золотом зубы, быстро катал шарики глаз своих
по лицу и фигуре Самгина, сучил ногами, точно муха, и потирал руки так крепко, что
скрипела кожа. Стертое лицо его напоминало Климу людей сновидения, у которых вместо лица — ладони.
Иногда казалось, что ходят
по железной крыше, иногда что-то
скрипело и падало, как будто вдруг обрушился забор.
— Нужно, чтоб дети забыли такие дни… Ша! — рявкнул он на женщину, и она, закрыв лицо руками, визгливо заплакала. Плакали многие. С лестницы тоже кричали, показывали кулаки,
скрипело дерево перил, оступались ноги, удары каблуков и подошв
по ступеням лестницы щелкали, точно выстрелы. Самгину казалось, что глаза и лица детей особенно озлобленны, никто из них не плакал, даже маленькие, плакали только грудные.
— Говорил он о том, что хозяйственная деятельность людей,
по смыслу своему, религиозна и жертвенна, что во Христе сияла душа Авеля, который жил от плодов земли, а от Каина пошли окаянные люди, корыстолюбцы, соблазненные дьяволом инженеры, химики. Эта ерунда чем-то восхищала Тугана-Барановского, он изгибался на длинных ногах своих и
скрипел: мы — аграрная страна, да, да! Затем курносенький стихотворец читал что-то смешное: «В ладье мечты утешимся, сны горе утолят», — что-то в этом роде.
Город был пышно осыпан снегом, и освещаемый полной луною снег казался приятно зеленоватым.
Скрипели железные лопаты дворников, шуршали метлы, а сани извозчиков скользили
по мягкому снегу почти бесшумно. Обильные огни витрин и окон магазинов, легкий, бодрящий морозец и все вокруг делало жизнь вечера чистенькой, ласково сверкающей, внушало какое-то снисходительное настроение.
— Больного нет, — сказал доктор, не поднимая головы и как-то неумело
скрипя по бумаге пером. — Вот, пишу для полиции бумажку о том, что человек законно и воистину помер.
По улице снова бежал народ, с воем скакали всадники в белых венчиках на фуражках, за спиною Самгина
скрипели и потрескивали ворота.
Клим облегченно вздохнул. За ворот ему вползла какая-то букашка и гуляла
по спине, вызывая нестерпимый зуд. Несколько раз он пробовал осторожно потереть спину о ствол березы, но дерево
скрипело и покачивалось, шумя листьями. Он вспотел от волнения, представляя, что вот сейчас Макаров встанет, оглянется и увидит его подслушивающим.
Когда нянька мрачно повторяла слова медведя: «
Скрипи,
скрипи, нога липовая; я
по селам шел,
по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет» и т. д.; когда медведь входил, наконец, в избу и готовился схватить похитителя своей ноги, ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни.
Он предоставил жене получать за него жалованье в палате и содержать себя и двоих детей, как она знает, а сам из палаты прямо шел куда-нибудь обедать и оставался там до ночи или на ночь, и на другой день, как ни в чем не бывало, шел в палату и
скрипел пером, трезвый, до трех часов. И так проживал свою жизнь
по людям.
Издали, с поля, доносилось мычанье коров,
по полю валило облако пыли, поднимаемое стадом овец; в деревне
скрипели ворота, слышался стук телег; во ржи щелкали перепела.
У нас на суда взяли несколько манильских снастей; при постановке парусов от них раздавалась такая музыка, что все зажимали уши: точно тысяча саней
скрипели по морозу.
— А Пуцилло-Маляхинский?.. Поверьте, что я не умру, пока не сломлю его. Я систематически доконаю его, я буду следить
по его пятам, как тень… Когда эта компания распадется, тогда, пожалуй, я не отвечаю за себя: мне будет нечего больше делать, как только протянуть ноги. Я это замечал: больной человек, измученный, кажется, места в нем живого нет, а все
скрипит да еще работает за десятерых, воз везет. А как отняли у него дело — и свалился, как сгнивший столб.
Дверцы захлопнулись, и карета,
скрипя по снегу полозьями, бойко полетела вдоль
по Нагорной улице...
Сквозь постоянный шум ветра чудились мне невдалеке слабые звуки: топор осторожно стучал
по сучьям, колеса
скрипели, лошадь фыркала…
По богатым посадским домам
Колотить
по углам,
У ворот вереями
скрипеть,
Под полозьями петь
Любо мне,
Любо, любо, любо.
Целый день, с раннего утра — грохот
по булыжнику. Пронзительно дребезжат извозчичьи пролетки, громыхают ломовые полки,
скрипят мужицкие телеги, так как эта площадь — самое бойкое место, соединяющее через Столешников переулок два района города.
Я спрятался в темный угол за сундук и оттуда смотрел, как мать извивается
по полу, охая и
скрипя зубами, а бабушка, ползая вокруг, говорит ласково и радостно...
Последние ряды городских зданий кончились здесь, и широкая трактовая дорога входила в город среди заборов и пустырей. У самого выхода в поле благочестивые руки воздвигли когда-то каменный столб с иконой и фонарем, который, впрочем,
скрипел только вверху от ветра, но никогда не зажигался. У самого подножия этого столба расположились кучкой слепые нищие, оттертые своими зрячими конкурентами с более выгодных мест. Они сидели с деревянными чашками в руках, и
по временам кто-нибудь затягивал жалобную песню...
Ночь была черная и дождливая. Ветер дул все время с северо-востока порывами, то усиливаясь, то ослабевая. Где-то в стороне
скрипело дерево. Оно точно жаловалось на непогоду, но никто не внимал его стонам. Все живое попряталось в норы, только мы одни блуждали
по лесу, стараясь выйти на реку Улике.
— У меня язык не поганый, я причастие принимаю, — дерзко ответила женщина. — А ты, дурак, рога носишь. Ты сам шляешься
по проституткам, да еще хочешь, чтобы тебе жена не изменяла. И нашел же, болван, место, где слюну вожжой распустить. Зачем ты детей-то приплел, папа ты злосчастный! Ты на меня не ворочай глазами и зубами не
скрипи. Не запугаешь! Сам ты б…!
Несколько ночей после описанного переворота на острове город провел очень беспокойно: лаяли собаки,
скрипели двери домов, и обыватели, то и дело выходя на улицу, стучали палками
по заборам, давая кому-то знать, что они настороже.
Сапожнишки-то я загодя скинул, в однех портянках пошел — и те
скрипят, проклятые, словно звон
по улице раздается.
Скопищев. А ты бы, Александра Александрыч, попреж ее-то самоё маленько помял… У меня вот жена-покойница такая же была, так я ее, бывало, голубушку, возьму, да всю
по суставчикам и разомну… (Вздыхает.) Такая ли опосля шелковая сделалась! Кровать, вишь,
скрипит! а где ж это видано, чтоб кровать не
скрипела, когда она кровать есть!
Дядя принялся
скрипеть пером
по бумаге, а Александр продолжал...
Низкие мутные разорванные облака быстро неслись
по холодному небу; деревья густо и перекатно шумели вершинами и
скрипели на корнях своих; очень было грустное утро.
По протоптанной из двора тропинке,
скрипя по снегу новыми лаптями на туго обвязанных шерстяных онучах, подошла старуха. Мужики сгребали невеяное зерно в ворох, бабы и девка заметали.
Что люди дрались — это было в порядке жизни; он много раз видел, как в праздники рабочие, напившись вина, колотили друг друга, пробуя силу и ловкость; видел и злые драки, когда люди, сцепившись подобно псам, катались
по земле бесформенным комом, яростно
скрипя зубами и вытаращив налитые кровью, дикие глаза.
Вздохнув, он оглянулся: Наталья, видимо, задремавшая, ткнула себе иглою в палец и теперь, вытаращив глаза, высасывала кровь, чмокала и плевала на пол, Шакир, согнув спину,
скрипел по бумаге ржавым пером, а Маркуша, поблескивая лезвием ножа, неутомимо сеял тонкие серпики и кольца стружек.
И показывал Матвею жёлтое, искажённое и плачевное лицо, с прикрытыми трусливо глазами.
Скрипели половицы,
скрипели козловые башмаки девушки, — она бегала
по комнате так быстро, что Матвей видел только тёмную косу, белые плечи и розовую юбку.
Сшиблись ребята, бойко работают кулаки,
скрипят зубы, глухо бухают удары
по грудям, то и дело в сторону отбегают бойцы, оплёвывая утоптанный снег красными плевками, сморкаясь алыми брызгами крови.
На конце пустыря они привязаны к салазкам, нагруженным кирпичами, и
по мере того, как шнуры, свиваясь, укорачиваются, салазки, вздрогнув,
скрипят и подвигаются вперёд.
Я еще не совсем выспался, когда, пробудясь на рассвете, понял, что «Бегущая
по волнам» больше не стоит у мола. Каюта опускалась и поднималась в медленном темпе крутой волны. Начало звякать и
скрипеть по углам; было то всегда невидимое соотношение вещей, которому обязаны мы бываем ощущением движения. Шарахающийся плеск вдоль борта, неровное сотрясение, неустойчивость тяжести собственного тела, делающегося то грузнее, то легче, отмечали каждый размах судна.
Помню темный сентябрьский вечер.
По программе мы должны были заниматься литературой. Я писал роман, Пепко тоже что-то строчил за своим столом. Он уже целых два дня ничего не ел, кроме чая с пеклеванным хлебом, и впал в мертвозлобное настроение. Мои средства тоже истощились, так что не оставалось даже десяти крейцеров. В комнате было тихо, и можно было слышать, как
скрипели наши перья.
Опять Егорушка лежал на тюке, воз тихо
скрипел и покачивался, внизу шел Пантелей, притопывал ногами, хлопал себя
по бедрам и бормотал; в воздухе по-вчерашнему стрекотала степная музыка.
Перед усталыми, столпившимися у постоялого двора тройками,
скрипят тесовые ворота, и один за другим, подпрыгивая
по доске, лежащей в воротах, скрываются высокие рогожные возы, под просторными навесами.
И бегут, заслышав о набеге,
Половцы сквозь степи и яруги,
И
скрипят их старые телеги,
Голосят, как лебеди в испуге.
Игорь к Дону движется с полками,
А беда несется вслед за ним:
Птицы, поднимаясь над дубами,
Реют с криком жалобным своим.
По оврагам волки завывают,
Крик орлов доносится из мглы —
Знать, на кости русские скликают
Зверя кровожадные орлы;
Уж лиса на щит червленый брешет,
Стон и скрежет в сумраке ночном…
О Русская земля!
Ты уже за холмом.
По утрам в этой комнате раздавались звонкие птичьи голоса: тенькала синица, вперебой друг перед другом, точно споря, пели чиж и щеглёнок, старчески важно бормотал и
скрипел снегирь, а порой в эти громкие голоса вливалась задумчивая и тихая песенка коноплянки.
Околоточный сел за стол и начал что-то писать, полицейские стояли
по бокам Лунёва; он посмотрел на них и, тяжело вздохнув, опустил голову. Стало тихо,
скрипело перо на бумаге, за окнами ночь воздвигла непроницаемо чёрные стены. У одного окна стоял Кирик и смотрел во тьму, вдруг он бросил револьвер в угол комнаты и сказал околоточному...
От жара мысли не вяжутся в голове и перо как-то бессмысленно
скрипит по бумаге, но вопрос, который я хочу задать вам, стоит передо мной ясно, как огненный.
Один из соседей Фомы
по парте, — непоседливый, маленький мальчик с черными, мышиными глазками, — вскочил с места и пошел между парт, за все задевая, вертя головой во все стороны. У доски он схватил мел и, привстав на носки сапог, с шумом,
скрипя и соря мелом, стал тыкать им в доску, набрасывая на нее мелкие, неясные знаки.
Бабы пели песни, мужики шутили и весело поругивались, матросы, изображая собою блюстителей порядка, покрикивали на работавших, доски сходен, прогибаясь под ногами, тяжело хлюпали
по воде, а на берегу ржали лошади,
скрипели телеги и песок под их колесами…
Блоки визжали и
скрипели, гремели цепи, напрягаясь под тяжестью, вдруг повисшей на них, рабочие, упершись грудями в ручки ворота, рычали, тяжело топали
по палубе. Между барж с шумом плескались волны, как бы не желая уступать людям свою добычу. Всюду вокруг Фомы натягивались и дрожали напряженно цепи и канаты, они куда-то ползли
по палубе мимо его ног, как огромные серые черви, поднимались вверх, звено за звеном, с лязгом падали оттуда, а оглушительный рев рабочих покрывал собой все звуки.
Ежов бегал
по комнате, как охваченный безумием, бумага под ногами его шуршала, рвалась, летела клочьями. Он
скрипел зубами, вертел головой, его руки болтались в воздухе, точно надломленные крылья птицы. Фома смотрел на него со странным, двойственным чувством: он и жалел Ежова, и приятно было ему видеть, как он мучается.
«Точно так, ваше сыятелство!» — и что раз ответит, выкрикнет, то еще больше в струну по-полковому вытягивается, так что даже нога об ногу кожаной подшивкой на панталонах
скрипит.
— Мы нынче все
скрипим кое-как!.. — произнес генерал, проведя рукой
по животу своему, и при этом парижские бульвары припомнились ему во всей своей прелести.