Неточные совпадения
«Где это, — подумал Раскольников,
идя далее, — где это я читал, как один приговоренный к смерти, за час до смерти, говорит или думает, что если бы пришлось ему жить где-нибудь на высоте, на скале, и на такой узенькой площадке, чтобы только две ноги можно было поставить, — а кругом будут пропасти, океан, вечный мрак, вечное уединение и вечная буря, — и оставаться так, стоя на аршине пространства, всю жизнь, тысячу лет,
вечность, — то лучше так жить, чем сейчас умирать!
У Кожина захолонуло на душе: он не ожидал, что все обойдется так просто. Пока баушка Лукерья ходила в заднюю избу за Феней, прошла целая
вечность. Петр Васильич стоял неподвижно у печи, а Кожин сидел на лавке, низко опустив голову. Когда скрипнула дверь, он весь вздрогнул. Феня остановилась в дверях и не
шла дальше.
— "Прекрасно, — отвечаю я, — я первый соглашаюсь с вами, я даже
иду далее вас и утверждаю, что совместное существование таких представлений, как
вечность и владение, есть не что иное, как неестественнейший конкубинат.
— И даже как, я вам доложу! перешел он после того в другое ведомство, думает: хоть там не выйдет ли чего к
славе — и хоть ты что хошь! Так в стыде и отошел в
вечность!
Ты, всякую минуту могущий умереть, подписываешь смертный приговор, объявляешь войну,
идешь на войну, судишь, мучаешь, обираешь рабочих, роскошествуешь среди нищих и научаешь слабых и верящих тебе людей тому, что это так и должно быть и что в этом обязанность людей, рискуя тем, что в тот самый момент, как ты сделал это, залетит в тебя бактерия или пуля, и ты захрипишь и умрешь и навеки лишишься возможности исправить, изменить то зло, которое ты сделал другим и, главное, себе, погубив задаром один раз в целой
вечности данную тебе жизнь, не сделав в ней то одно, что ты несомненно должен был сделать.
Вся эта немногосложная и ничтожная по содержанию сцена произошла на расстоянии каких-нибудь двух минут, но мне показалось, что это была сама
вечность, что я уже не я, что все люди превратились в каких-то жалких букашек, что общая зала «Розы» ужасная мерзость, что со мной под руку
идет все прошедшее, настоящее и будущее, что пол под ногами немного колеблется, что пахнет какими-то удивительными духами, что ножки Шуры отбивают пульс моего собственного сердца.
Выйдя затем на улицу, я прочел на клочке: «С Новым годом, с новым счастьем. Скорей телеграфируй, скучаю ужасно. Прошла целая
вечность. Жалею, что нельзя
послать по телеграфу тысячу поцелуев и самое сердце. Будь весел, радость моя. Зина».
Я
шел, чтоб вам это все рассказать, как будто время для меня остановилось, как будто одно ощущение, одно чувство должно было остаться с этого времени во мне навечно, как будто одна минута должна была продолжаться целую
вечность и словно вся жизнь остановилась для меня…
Прошедшее
пошло и неинтересно, будущее ничтожно, а эта чудная, единственная в жизни ночь скоро кончится, сольется с
вечностью — зачем же жить?
В три часа он
пошел к Вольфу и высидел у него, как ему показалось, целую
вечность. Вышел от него в пять часов, а в седьмом уже должен был
идти в гимназию на педагогический совет — составлять расписание устных экзаменов для четвертого и шестого классов!
И пожарище родное
Обозрев в последний раз:
«Дым, пар дымный, все земное,
Вечность, боги, лишь у вас!
Как уходят клубы дыма,
Так уходят наши дни!
Боги, вечны вы одни, —
Все земное
идет мимо...
Если можно так выразиться, софийное время есть единый, сложный и слитный, хотя не сверхвременный, однако надвременный акт: это есть вечное время, можно было бы сказать, не боясь contradictio in adiecto [Противоречие в определении (лат.).], на самом деле только кажущейся, поскольку
вечность обозначает здесь лишь качество времени, его синтезированность [Не об этой ли «
вечности» говорится в Евангелии: «…и
идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный» (Мф. 25:46).].
Присутствие Бога в твари,
вечность во временности, нужно понимать как теофанию, преломление в призме времени вечно сущего, которое
посылает свет и тепло всему, подобно солнцу, само ни в чем не нуждаясь, ничего не принимая и не теряя.
«Если бы держал Он когда-либо в себе совет, каким образом открыться, то Его откровение не было бы от
вечности, вне чувства и места, стало быть, и тот совет должен был бы иметь начало и стать причиной в Божестве, ради которой Бог совещался в Троице Своей, должны бы быть, следовательно, в Боге мысли, которые явились Ему как бы в виде образов, когда Он хотел
идти навстречу вещам.
В этой свободе твари, опирающейся на тварное ничто, божественные начала бытия существуют не в силе и
славе своей, не в лике
вечности, в которой они не ведают развития и восполнения, ибо не нуждаются в них, но во временном становлении, как тема и вместе задача мирового процесса, его данностъ-заданностъ, что дает наиболее точную формулу для определения и тварной свободы, и тварного творчества.
Но вот какая-то снасть «заела» (не
шла) на баке, и кливер что-то не поднимался. Прошла минута, долгая минута, казавшаяся старшему офицеру
вечностью, во время которой на баке ругань
шла crescendo [С возрастающей силой (итал.)]. Однако Андрей Николаевич крепился и только простирал руки на бак. Но, наконец, не выдержал и сам понесся туда, разрешив себя от долго сдерживаемого желания выругаться…
Вот мировое пространство. В нем мириады пылинок-солнц. Вокруг каждого солнца свои миры. Их больше, чем песчинок в пустыне. Века, как миги. То на той, то на другой песчинке жизнь вспыхнет, подержится миг-вечность и бесследно замрет. На одной крохотной такой песчинке движение. Что это там? Какая-то кипит борьба. Из-за чего? Вечность-миг, — и движение прекратилось, и планета-песчинка замерзла. Не все ли равно, за что
шла борьба!
Ценность личности иерархически есть более высокая ценность, чем ценность государства, — личность принадлежит
вечности, государство же времени, личность несет в себе образ и подобие Божье, государство же этого образа и подобия не имеет, личность
идет к Царству Божьему и может войти в него, государство же никогда в Царство Божье не войдет.
Поблагословив дам прошлого сезона, Мифим в последних числах августа 1893 года
пошел в винный погреб негоцианта Звонкова и, испив «до воли», закряхтел и переселился в
вечность…
Время, как мы уже заметили, хотя и томительно медленно, но
шло вперед, день за днем уходил в
вечность, чтобы не возвращаться никогда со всеми его прошлыми треволнениями, выдвигая за собою другие дни, также разительно не похожие друг на друга, хотя с первого взгляда подчас чрезвычайно однообразные. Понятие об однообразии жизни есть результат нравственной близорукости людей.
Все это тревожило старика, ему казалось, что Яков не едет целую
вечность, что страшное уже совершилось и что ему с минуту на минуту, вместо ответа на посланное царю челобитье о Ермаке Тимофеевиче, надо ждать грозной царской грамоты. «А все старая Антиповна;
пошли да
пошли жениху грамотку. Все равно ничего не вышло путного, а каша такая заварилась, что навряд ли и расхлебаешь», — мелькало в голове Семена Иоаникиевича.
Время
шло. Для иных оно летело с быстротой человеческой мысли, для других тянулось шагами черепахи. Последние тяжелые, еле движущиеся шаги времени испытывали на себе все дворовые и отчасти крестьяне Дарьи Николаевны Салтыковой. Но как ни медленно двигался для них год за годом, убегающее в
вечность время не потеряло и для этих несчастных своего всеисцеляющего свойства. Прошедшее, полное крови и мук, забывалось перед восстававшим страшилищем такого же будущего.
— Честь тебе и
слава! — отвечала Марфа. — Все равно умереть: со стены ли родной скатится голова твоя и отлетит рука, поднимающая меч на врага, или смерть застанет притаившегося… Имя твое останется незапятнанным черным пятном позора на скрижалях
вечности… А посадники наши, уж я вижу, робко озираются, как будто бы ищут безопасного места, где бы скрыть себя и похоронить свою честь…