Неточные совпадения
Ее тревожит сновиденье.
Не зная, как его понять,
Мечтанья страшного значенье
Татьяна хочет отыскать.
Татьяна в оглавленье кратком
Находит азбучным порядком
Слова: бор, буря, ведьма, ель,
Еж, мрак, мосток,
медведь, метель
И прочая. Ее сомнений
Мартын Задека не решит;
Но сон зловещий ей сулит
Печальных много приключений.
Дней несколько она потом
Всё беспокоилась о том.
Анфиса (читает). «У меня все готово. Докажите, что вы меня любите не на
словах только, а на самом деле. Доказательств моей любви вы видели много. Для вас я бросил свет, бросил знакомство, оставил все удовольствия и развлечения и живу более года в этой дикой стороне, в которой могут жить только
медведи да Бальзаминовы…»
И только. Как ни ловил он какой-нибудь знак, какой-нибудь намек, знаменательное
слово, обмененный особый взгляд, — ничего! Та же простота, свобода и доверенность с ее стороны, то же проникнутое нежностию уважение и готовность послужить ей, «как
медведь», — со стороны Тушина, и больше ничего!
От француза вы не требуете же, чтоб он так же занимался своими лошадьми, так же скакал по полям и лесам, как англичане, ездил куда-нибудь в Америку бить
медведей или сидел целый день с удочкой над рекой…
словом, чтоб был предан страстно спорту.
Маша смотрела на него с изумлением и перевела
слова его Кирилу Петровичу. Кирила Петрович ничего не отвечал, велел вытащить
медведя и снять с него шкуру; потом, обратясь к своим людям, сказал: «Каков молодец! не струсил, ей-богу, не струсил». С той минуты он Дефоржа полюбил и не думал уж его пробовать.
— Здоров ли ваш
медведь, батюшка Кирила Петрович, — сказал Антон Пафнутьич, вспомня при сих
словах о своем косматом знакомце и о некоторых шутках, коих и он был когда-то жертвою.
— Скажи, пожалуйста, — с такими
словами она приступила к нему, — ты не свихнул еще с последнего ума? Была ли в одноглазой башке твоей хоть капля мозгу, когда толкнул ты меня в темную комору? счастье, что не ударилась головою об железный крюк. Разве я не кричала тебе, что это я? Схватил, проклятый
медведь, своими железными лапами, да и толкает! Чтоб тебя на том свете толкали черти!..
—
Слово сказать! — ревнул
медведь.
Старче всё тихонько богу плачется,
Просит у Бога людям помощи,
У Преславной Богородицы радости,
А Иван-от Воин стоит около,
Меч его давно в пыль рассыпался,
Кованы доспехи съела ржавчина,
Добрая одежа поистлела вся,
Зиму и лето гол стоит Иван,
Зной его сушит — не высушит,
Гнус ему кровь точит — не выточит,
Волки,
медведи — не трогают,
Вьюги да морозы — не для него,
Сам-от он не в силе с места двинуться,
Ни руки поднять и ни
слова сказать,
Это, вишь, ему в наказанье дано...
…Вчерашняя почта привезла Марье Петровне письма, где говорят, что дело ее идет хорошо, но еще нет окончательного
слова от
Медведя, который, вероятно, при свадьбе сделает милость нашим сиротам.
Я думаю, что наши близкие ожидают чего-нибудь от этого торжества, но мне кажется, ничего не может быть, хотя по всем правилам следовало бы, в подражание Европе, сделать амнистию. У нас этого
слова не понимают. Как вы думаете, что тут выкинет наш приятель? Угадать его мудрено, Н. П., как
медведь, не легко сказать, что он думает. [Приятель, Н. П. и дальше —
медведь — Николай I.]
Я думаю, что
словом «
медведь» выражалась сила, то есть плотнина, вышина и вообще добротность травы или хлеба.
Белугин (язвительно, но с легким оттенком сомнения в справедливости своих собственных
слов). Ну, это еще как удастся бороды-то трепать! Эва! не убивши еще
медведя, уж шкуру продает!.. только чудо, право!
Проворчав что-нибудь под нос на призывные
слова Степана Трофимовича и потоптавшись, как
медведь, на месте, он вдруг неожиданно ухмылялся, откладывал свой картуз и садился на прежний стул, упорно смотря в землю.
Колесо тихо скрипит, Валентин гнусаво и немолчно поёт всегда одну и ту же песню,
слов которой Матвей никогда не мог расслушать. Двое мужиков работали на трепалах, двое чесали пеньку, а седой Пушкарь, выпачканный смолою, облепленный кострикой [Кострика (кострыга) отходы трепания и чесания конопли — Ред.] и серебряной паутиной волокна, похож на старого
медведя, каких водят цыгане и бородатые мужики из Сергача.
Вслед за последним ударом шуба толкнула избитого смотрителя сапогом под стол и, не говоря ему более ни
слова, повернула к дверям и исчезла в морозном облаке; за
медведем ушел и енот.
— Кажись, по муромской. Кабы знато да ведано, так я меж
слов повыспросил бы у боярских холопей: они часто ко мне наезжают. Вот дней пять тому назад ночевал у меня Омляш; его посылали тайком к боярину Лесуте-Храпунову; от него бы я добился, как проехать на Теплый Стан; хоть он смотрит
медведем, а под хмельком все выболтает. В прошлый раз как он вытянул целый жбан браги, так и принялся мне рассказывать, что у них на хуторе…
Главные достоинства такой вогулки на охоте неоценимы: она идет на
медведя, ищет неутомимо белку, куницу, соболя, лисицу, облаивает осенью глухаря, когда он садится кормиться на закисшую от первого инея лиственницу, выслеживает диких коз и оленей, — одним
словом, охотник без нее, как без рук.
Разом поднялся гвалт. Кричал что-то по-своему Цыган, рычал
Медведь, выл Волк, кричал серенький Козлик, жужжал Волчок — одним
словом, все обиделись окончательно.
Зная драчливый характер Петрушки, Ванька хотел встать между ним и доктором, но по дороге задел кулаком по длинному носу Петрушки. Петрушке показалось, что его ударил не Ванька, а доктор… Что тут началось!.. Петрушка вцепился в доктора; сидевший в стороне Цыган ни с того ни с сего начал колотить Клоуна,
Медведь с рычанием бросился на Волка, Волчок бил своей пустой головой Козлика — одним
словом, вышел настоящий скандал. Куклы пищали тонкими голосами, и все три со страху упали в обморок.
— Попа-то Мирона не скоро возьмешь, — смеялся Арефа. — Он сам кого бы не освежевал. Вон какой он проворнящий поп… Как-то по зиме он вез на своей кобыле бревно из монастырского лесу, ну, кобыла и завязла в снегу, а поп Мирон вместе с бревном ее выволок. Этакого-то зверя не скоро возьмешь. Да и Герасим с ним тоже охулки на руку не положит, даром што иноческий чин хочет принять. Два
медведя, одним
словом.
Очень заметно изменился Алексей, он стал мягче, ласковее, но в то же время у него явилась неприятная торопливость, он как-то подхлёстывал всех весёлыми шуточками, острыми
словами, и особенно тревожило Пётра его дерзкое отношение к делу, казалось, что он играет с фабрикой так же, как играл с
медведем, которого, потом, сам же и убил.
Он вломился в разгульную жизнь фабричных девиц, как
медведь на пасеку. Вначале эта жизнь, превышая всё, что он слышал о ней, поразила его задорной наготою
слов и чувств; всё в ней было развязано, показывалось с вызывающим бесстыдством, об этом бесстыдстве пели и плакали песни, Зинаида и подруги её называли его — любовь, и было в нем что-то острое, горьковатое, опьяняющее сильнее вина.
— Да так — разбойничья, и все тут. Сложил эту песню разбойник Светлов, когда по Енисейским горам скрывался. Одно
слово: разбойничья песня, ее по всем приискам поют. Этот самый Светлов был силищи непомерной, вроде как
медведь. Медные пятаки пальцами свертывал, подковы, как крендели, ломал. Да… А только Светлов ни единой человеческой души не загубил, разбоем одним промышлял.
— Это такой скотина ваш Ферапонт Григорьич, — сказал Хозаров, входя к Татьяне Ивановне, — что уму невообразимо! Какой он дворянин… он черт его знает что такое! Какой-то кулак… выжига. Как вы думаете, что он мне отвечал? В подобных вещах порядочные люди, если и не желают дать, то отговариваются как-нибудь поделикатнее; говорят обыкновенно: «Позвольте, подумать… я скажу вам дня через два», и тому подобное, а этот
медведь с первого
слова заладил: «Нет денег», да и только.
Один из мотивов эпической части, по
словам Веселовского, — упомянутые выше legendes des origines (откуда что пошло; заклиная железо, огонь,
медведя, рассказывают о их происхождении.
А я влюблена — в «Цыган»: в Алеко, и в Земфиру, и в ту Мариулу, и в того цыгана, и в
медведя, и в могилу, и в странные
слова, которыми все это рассказано. И не могу сказать об этом ни
словом: взрослым — потому что краденое, детям — потому что я их презираю, а главное — потому что тайна: моя — с красной комнатой, моя — с синим томом, моя — с грудной ямкой.
— Мед-ве-едь… — осуждающе произносит нянька, повторяя единственное дошедшее до ее сознания
слово. — А вправду —
медведь. Маленькая была, старики рассказывали — завсегда цыгане
медведя водили. «А ты, Миша, попляши!» И пляса-ал.
Очень мил этот юноша свежий!
Меток на
слово, в деле удал,
Он уж был на охоте медвежьей,
И
медведь ему ребра помял,
Но Сережа осилил
медведя.
Кстати тут он узнал и друзей:
Убежали и Миша и Федя,
Не бежал только егерь — Корней.
Это в нем скептицизм породило:
«Люди — свиньи!» — Сережа решил
И по-своему метко и мило
Всех знакомых своих окрестил.
— Не греши праздным
словом на Божьих старцев, — уговаривал его паломник. — Потерпи маленько. Иначе нельзя — на то устав… Опять же народ пуганый — недобрых людей опасаются. Сам знаешь: кого
медведь драл, тот и пенька в лесу боится.
Но к
слову пришлось рассказать, как ученых
медведей пленным французам на смотр выставляли.
И мастерица же рассказывать Варварушка! Каких только сказок она не знает! И про Илью Муромца и Соловья Разбойника, и про Бову-Королевича, и про Принца, обороченного
медведем; про красавицу Золушку, мачехину падчерицу,
словом, про все то, что так жадно глотается разгоревшимися ушками малюток-стрижек.
Трезвая речь моей доброй матери, каждое
слово которой дышало такою возвышенною и разумною обо мне попечительностию и заботою, была силоамскою купелью, в которой я окунулся и стал здоров, и бодр, и чист, как будто только слетел в этот мир из горних миров, где не водят
медведей и не говорят ни о хлебе, ни о вине, ни о палачах, ни о дамах, для счастья которых нужен рахат-лукум, или «рогатый кум», как мы его называли в своем корпусе.
В Туле и Орле мы были беспокойны, как бы наш Кирилл опять не повел
медведя, так как он нам уже рассказывал, что это такое значило, — и мы из
слов его узнали, что в вождении
медведя, никакой настоящий зверь этой породы не участвовал, а что это было не что иное, как то, что Кирилл, встретясь в Москве с своими земляками, так сильно запил, что впал в потемнение рассудка и не помнит, где ходил и что делал, пока его кто-то из тех же земляков отколотил и бросил у ворот постоялого двора, где мы его ждали в таком ужасном перепуге и тоске.
А вокруг села, братцы мои, леса стеной стояли. Дубы кряжистые, — лапа во все концы, глазом не окинешь. Понизу гущина: бересклет, да осинник, да лесная малина, —
медведь заблудится. На селе светлый день, а в чащу нырнешь, солнце кой-где золотым жуком на прелый лист прыснет, да и сгинет, будто зеленым пологом его затянуло… Одним
словом — дубрава.
Та же дворовая девка, которая кормила его вместе с
медведем и натолкнула его на роковую мысль закричать «
слово и дело», рассказав о мертвом солдате, вызволила его и здесь от смерти, втихомолку принося ему пищу и питье.
Петька принял это к сведению, и когда через несколько времени Филимонов, видимо, неудовлетворенный вполне беседой Петьки с
медведем, приказал его высечь, то Петька, после первых же ударов, крикнул два
слова, которые тотчас же заставили исполнителей барской воли прекратить наказание.
Слова эти были роковые для того времени...
— Вот видишь ли, я тебе в двух
словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты — дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя-то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну, так-то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]