Неточные совпадения
Ноздрев был очень рассержен за то, что потревожили его уединение; прежде всего он отправил квартального к черту, но, когда прочитал
в записке городничего, что может
случиться пожива, потому что на вечер ожидают какого-то новичка, смягчился
в ту же минуту, запер
комнату наскоро ключом, оделся как попало и отправился к ним.
Так как еще прежде довольно часто
случалось, что после обеда я приходил спать
в ее
комнату, она догадалась, зачем я пришел, и сказала мне, приподнимаясь с постели...
Случилось так, что после шумного смеха мы вдруг все замолчали, и
в комнате стало так тихо, что слышно было только тяжелое дыхание несчастного Грапа.
В эту минуту я не совсем был убежден, что все это очень смешно и весело.
Он постучал
в дверь; ему отперла мать. Дунечки дома не было. Даже и служанки на ту пору не
случилось. Пульхерия Александровна сначала онемела от радостного изумления; потом схватила его за руку и потащила
в комнату.
— Здоров, здоров! — весело крикнул навстречу входящим Зосимов. Он уже минут с десять как пришел и сидел во вчерашнем своем углу на диване. Раскольников сидел
в углу напротив, совсем одетый и даже тщательно вымытый и причесанный, чего уже давно с ним не
случалось.
Комната разом наполнилась, но Настасья все-таки успела пройти вслед за посетителями и стала слушать.
(Николай Петрович не послушался брата, да и сам Базаров этого желал; он целый день сидел у себя
в комнате, весь желтый и злой, и только на самое короткое время забегал к больному; раза два ему
случилось встретиться с Фенечкой, но она с ужасом от него отскакивала.)
Он вышел
в большую
комнату, место детских игр
в зимние дни, и долго ходил по ней из угла
в угол, думая о том, как легко исчезает из памяти все, кроме того, что тревожит. Где-то живет отец, о котором он никогда не вспоминает, так же, как о брате Дмитрии. А вот о Лидии думается против воли. Было бы не плохо, если б с нею
случилось несчастие, неудачный роман или что-нибудь
в этом роде. Было бы и для нее полезно, если б что-нибудь согнуло ее гордость. Чем она гордится? Не красива. И — не умна.
Дядя Хрисанф, пылая, волнуясь и потея, неустанно бегал из
комнаты в кухню, и не однажды
случалось так, что
в грустную минуту воспоминаний о людях, сидящих
в тюрьмах, сосланных
в Сибирь, раздавался его ликующий голос...
Каждый раз после свидания с Ритой Климу хотелось уличить Дронова во лжи, но сделать это значило бы открыть связь со швейкой, а Клим понимал, что он не может гордиться своим первым романом. К тому же
случилось нечто, глубоко поразившее его: однажды вечером Дронов бесцеремонно вошел
в его
комнату, устало сел и заговорил угрюмо...
Он не думал сказать это и удивился, что слова сказались мальчишески виновато, тогда как следовало бы вести себя развязно; ведь ничего особенного не
случилось, и не по своей воле попал он
в эту
комнату.
Тут
случилось в дворне не новое событие. Савелий чуть не перешиб спину Марине поленом, потому что хватился ее на заре,
в день отъезда гостей, пошел отыскивать и видел, как она шмыгнула из
комнаты, где поместили лакея Викентьевой. Она пряталась целое утро по чердакам,
в огороде, наконец пришла, думая, что он забыл.
— Ничего ему не будет, мама, никогда ему ничего не бывает, никогда ничего с ним не
случится и не может
случиться. Это такой человек! Вот Татьяна Павловна, ее спросите, коли не верите, вот она. (Татьяна Павловна вдруг вошла
в комнату.) Прощайте, мама. Я к вам сейчас, и когда приду, опять спрошу то же самое…
Анна Андреевна, лишь только обо мне доложили, бросила свое шитье и поспешно вышла встретить меня
в первую свою
комнату — чего прежде никогда не
случалось. Она протянула мне обе руки и быстро покраснела. Молча провела она меня к себе, подсела опять к своему рукоделью, меня посадила подле; но за шитье уже не принималась, а все с тем же горячим участием продолжала меня разглядывать, не говоря ни слова.
Ничего подобного этому я не мог от нее представить и сам вскочил с места, не то что
в испуге, а с каким-то страданием, с какой-то мучительной раной на сердце, вдруг догадавшись, что
случилось что-то тяжелое. Но мама не долго выдержала: закрыв руками лицо, она быстро вышла из
комнаты. Лиза, даже не глянув
в мою сторону, вышла вслед за нею. Татьяна Павловна с полминуты смотрела на меня молча.
Но все это ни к чему не повело: на другой день нельзя было войти к нему
в комнату, что
случалось довольно часто по милости змей, ящериц и потрошеных птиц.
Но к вечеру
случилось так, что она должна была итти
в комнату рядом с той, которую он занимал.
Госпожа Хохлакова опять встретила Алешу первая. Она торопилась:
случилось нечто важное: истерика Катерины Ивановны кончилась обмороком, затем наступила «ужасная, страшная слабость, она легла, завела глаза и стала бредить. Теперь жар, послали за Герценштубе, послали за тетками. Тетки уж здесь, а Герценштубе еще нет. Все сидят
в ее
комнате и ждут. Что-то будет, а она без памяти. А ну если горячка!»
— Естем до живего доткнентным! (Я оскорблен до последней степени!) — раскраснелся вдруг маленький пан как рак и живо,
в страшном негодовании, как бы не желая больше ничего слушать, вышел из
комнаты. За ним, раскачиваясь, последовал и Врублевский, а за ними уж и Митя, сконфуженный и опешенный. Он боялся Грушеньки, он предчувствовал, что пан сейчас раскричится. Так и
случилось. Пан вошел
в залу и театрально встал пред Грушенькой.
— Не мудрено, Lise, не мудрено… от твоих же капризов и со мной истерика будет, а впрочем, она так больна, Алексей Федорович, она всю ночь была так больна,
в жару, стонала! Я насилу дождалась утра и Герценштубе. Он говорит, что ничего не может понять и что надо обождать. Этот Герценштубе всегда придет и говорит, что ничего не может понять. Как только вы подошли к дому, она вскрикнула и с ней
случился припадок, и приказала себя сюда
в свою прежнюю
комнату перевезть…
На другой день, проходя мимо
комнаты Дерсу, я увидел, что дверь
в нее приотворена.
Случилось как-то так, что я вошел тихо. Дерсу стоял у окна и что-то вполголоса говорил сам с собою. Замечено, что люди, которые подолгу живут одиноко
в тайге, привыкают вслух выражать свои мысли.
Случилось как-то раз, что
в его
комнате нужно было сделать небольшой ремонт: исправить печь и побелить стены. Я сказал ему, чтобы он дня на два перебрался ко мне
в кабинет, а затем, когда
комната будет готова, он снова
в нее вернется.
Верочка растеряется, увидев мать без чувств; он заведет Верочку
в комнату, где ужин, — вот уже пари и выиграно; что дальше — как
случится.
Вообще усадьба была заброшена, и все показывало, что владельцы наезжали туда лишь на короткое время. Не было ни прислуги, ни дворовых людей, ни птицы, ни скота. С приездом матушки отворялось крыльцо,
комнаты кой-как выметались; а как только она садилась
в экипаж,
в обратный путь, крыльцо опять на ее глазах запиралось на ключ.
Случалось даже,
в особенности зимой, что матушка и совсем не заглядывала
в дом, а останавливалась
в конторе, так как вообще была неприхотлива.
Вообще вся его жизнь представляла собой как бы непрерывное и притом бессвязное сновидение. Даже когда он настоящим манером спал, то видел сны, соответствующие его должности. Либо печку топит, либо за стулом у старого барина во время обеда стоит с тарелкой под мышкой, либо
комнату метет. По временам
случалось, что вдруг среди ночи он вскочит, схватит спросонок кочергу и начнет
в холодной печке мешать.
В дом Шереметева клуб переехал после пожара, который
случился в доме Спиридонова поздней ночью, когда уж публика из нижних зал разошлась и только вверху,
в тайной
комнате, играли
в «железку» человек десять крупных игроков. Сюда не доносился шум из нижнего этажа, не слышно было пожарного рожка сквозь глухие ставни. Прислуга клуба с первым появлением дыма ушла из дому. К верхним игрокам вбежал мальчуган-карточник и за ним лакей, оба с испуганными лицами, приотворили дверь, крикнули: «Пожар!» — и скрылись.
Трудно сказать, что могло бы из этого выйти, если бы Перетяткевичи успели выработать и предложить какой-нибудь определенный план: идти толпой к генерал — губернатору, пустить камнями
в окна исправницкого дома… Может быть, и ничего бы не
случилось, и мы разбрелись бы по домам, унося
в молодых душах ядовитое сознание бессилия и ненависти. И только, быть может, ночью забренчали бы стекла
в генерал — губернаторской
комнате, давая повод к репрессиям против крамольной гимназии…
Они ушли
в соседнюю
комнату, долго шептались там, и, когда бабушка снова пришла
в кухню, мне стало ясно, что
случилось что-то страшное.
Один раз наловили деревенские мальчики множество подорожников лучками с сеткой; это
случилось в январе; я насажал их с сотню
в холодную
комнату, и они жили благополучно до исхода марта, были очень жирны и вкусны: их всех употребили для стола, и потому не знаю, как стали бы они жить
в теплом воздухе.
Аглая взбесилась ужасно, даже совсем забылась; наговорила князю таких колкостей и дерзостей, что он уже перестал и смеяться, и совсем побледнел, когда она сказала ему наконец, что «нога ее не будет
в этой
комнате, пока он тут будет сидеть, и что даже бессовестно с его стороны к ним ходить, да еще по ночам,
в первом часу, после всего, что
случилось.
Он едва держался на ногах, тело его изнемогало, а он и не чувствовал усталости, — зато усталость брала свое: он сидел, глядел и ничего не понимал; не понимал, что с ним такое
случилось, отчего он очутился один, с одеревенелыми членами, с горечью во рту, с камнем на груди,
в пустой незнакомой
комнате; он не понимал, что заставило ее, Варю, отдаться этому французу и как могла она, зная себя неверной, быть по-прежнему спокойной, по-прежнему ласковой и доверчивой с ним! «Ничего не понимаю! — шептали его засохшие губы.
Аграфене
случалось пить чай всего раза три, и она не понимала
в нем никакого вкуса. Но теперь приходилось глотать горячую воду, чтобы не обидеть Таисью. Попав с мороза
в теплую
комнату, Аграфена вся разгорелась, как маков цвет, и Таисья невольно залюбовалась на нее; то ли не девка, то ли не писаная красавица: брови дугой, глаза с поволокой, шея как выточенная, грудь лебяжья, таких, кажется, и не бывало
в скитах. У Таисьи даже захолонуло на душе, как она вспомнила про инока Кирилла да про старицу Енафу.
Как он кричал, этот Вася, когда фельдшер с Таисьей принялись вправлять вывихнутую руку! Эти крики были слышны
в господском доме, так что Нюрочка сначала заперлась
в своей
комнате, а потом закрыла голову подушкой. Вообще происходило что-то ужасное, чего еще не
случалось в господском доме. Петр Елисеич тоже помогал производить мучительную операцию, сам бледный как полотно. Безучастным оставался один Сидор Карпыч, который преспокойно расхаживал по конторе и даже что-то мурлыкал себе под нос.
Случалось иногда, что мать, наскучив нашим любопытством, бросала гнездо; тогда мы, увидя, что уже несколько дней птички
в гнезде нет и что она не покрикивает и не вертится около нас, как то всегда бывало, доставали яички или даже все гнездо и уносили к себе
в комнату, считая, что мы законные владельцы жилища, оставленного матерью.
Я так был испуган, поражен всем виденным мною, что ничего не мог рассказать матери и тетушкам, которые принялись меня расспрашивать: «Что такое
случилось?» Евсеич же с Парашей только впустили нас
в комнату, а сами опять убежали.
Вообще детские игры он совершенно покинул и повел, как бы
в подражание Есперу Иванычу, скорее эстетический образ жизни. Он очень много читал (дядя обыкновенно присылал ему из Новоселок, как только
случалась оказия, и романы, и журналы, и путешествия); часто ходил
в театр, наконец задумал учиться музыке. Желанию этому немало способствовало то, что на том же верху Александры Григорьевны оказались фортепьяны. Павел стал упрашивать Симонова позволить ему снести их к нему
в комнату.
— Я промок, — сказал он ей, только что ступив
в комнату, — пойду-ка к себе, а ты, Ваня, тут посиди. Вот с ним история
случилась, с квартирой; расскажи-ка ей. А я сейчас и ворочусь…
Я стал раскаиваться, что переехал сюда.
Комната, впрочем, была большая, но такая низкая, закопченная, затхлая и так неприятно пустая, несмотря на кой-какую мебель. Тогда же подумал я, что непременно сгублю
в этой квартире и последнее здоровье свое. Так оно и
случилось.
По мере того как наступала темнота,
комната моя становилась как будто просторнее, как будто она все более и более расширялась. Мне вообразилось, что я каждую ночь
в каждом углу буду видеть Смита: он будет сидеть и неподвижно глядеть на меня, как
в кондитерской на Адама Ивановича, а у ног его будет Азорка. И вот
в это-то мгновение
случилось со мной происшествие, которое сильно поразило меня.
Поэтому, когда им
случалось вдвоем обедать, то у Марьи Петровны всегда до того раскипалось сердце, что она, как ужаленная, выскакивала из-за стола и, не говоря ни слова, выбегала из
комнаты, а Сенечка следом за ней приставал:"Кажется, я, добрый друг маменька, ничем вас не огорчил?"Наконец, когда Марья Петровна утром просыпалась, то, сплеснув себе наскоро лицо и руки холодною водой и накинув старенькую ситцевую блузу, тотчас же отправлялась по хозяйству и уж затем целое утро переходила от погреба к конюшне, от конюшни
в контору, а там
в оранжерею, а там на скотный двор.
Потом
случилось что-то странное. Ромашову показалось, что он вовсе не спал, даже не задремал ни на секунду, а просто
в течение одного только момента лежал без мыслей, закрыв глаза. И вдруг он неожиданно застал себя бодрствующим, с прежней тоской на душе. Но
в комнате уже было темно. Оказалось, что
в этом непонятном состоянии умственного оцепенения прошло более пяти часов.
Как нарочно все
случилось: этот благодетель мой, здоровый как бык, вдруг ни с того ни с сего помирает, и пока еще он был жив, хоть скудно, но все-таки совесть заставляла его оплачивать мой стол и квартиру, а тут и того не стало: за какой-нибудь полтинник должен был я бегать на уроки с одного конца Москвы на другой, и то слава богу, когда еще было под руками; но проходили месяцы, когда сидел я без обеда,
в холодной
комнате, брался переписывать по гривеннику с листа, чтоб иметь возможность купить две — три булки
в день.
В г. К. он и сблизился с семьей Тугановских и такими тесными узами привязался к детям, что для него стало душевной потребностью видеть их каждый вечер. Если
случалось, что барышни выезжали куда-нибудь или служба задерживала самого генерала, то он искренно тосковал и не находил себе места
в больших
комнатах комендантского дома. Каждое лето он брал отпуск и проводил целый месяц
в имении Тугановских, Егоровском, отстоявшем от К. на пятьдесят верст.
Свекровь и сноха ругались каждый день; меня очень удивляло, как легко и быстро они ссорятся. С утра, обе нечесаные, расстегнутые, они начинали метаться по
комнатам, точно
в доме
случился пожар: суетились целый день, отдыхая только за столом во время обеда, вечернего чая и ужина. Пили и ели много, до опьянения, до усталости, за обедом говорили о кушаньях и ленивенько переругивались, готовясь к большой ссоре. Что бы ни изготовила свекровь, сноха непременно говорила...
Кожемякин тоже поспешно оделся, молча вышел из полутёмной, одною лампадой освещённой
комнаты в зал, оглянулся ошеломлённый, чувствуя, что
случилось что-то скверное. Вышла Марфа, накинув на голову шаль, спрятав
в ней лицо, и злым голосом сказала...
— Пойдем! — сказал он, задыхаясь, и, крепко схватив меня за руку, потащил за собою. Но всю дорогу до флигеля он не сказал ни слова, не давал и мне говорить. Я ожидал чего-нибудь сверхъестественного и почти не обманулся. Когда мы вошли
в комнату, с ним сделалось дурно; он был бледен, как мертвый. Я немедленно спрыснул его водою. «Вероятно,
случилось что-нибудь очень ужасное, — думал я, — когда с таким человеком делается обморок».
— Так вот такие высокие дома. И сверху донизу набиты людьми. Живут эти люди
в маленьких конурах, точно птицы
в клетках, человек по десяти
в каждой, так что всем и воздуху-то не хватает. А другие внизу живут, под самой землей,
в сырости и холоде;
случается, что солнца у себя
в комнате круглый год не видят.
Много раз, когда они четверо сидели
в комнате, Бельтову
случалось говорить внутреннейшие убеждения свои; он их, по привычке утаивать, по склонности, почти всегда приправлял иронией или бросал их вскользь; его слушатели по большей части не отзывались, но когда он бросал тоскливый взгляд на Круциферскую, легкая улыбка пробегала у него по лицу — он видел, что понят; они незаметно становились — досадно сравнить, а нечего делать —
в то положение,
в котором находились некогда Любонька и Дмитрий Яковлевич
в семье Негрова, где прежде, нежели они друг другу успели сказать два слова, понимали, что понимают друг друга.
Получил я назад дар слова не скоро, и это
случилось таким образом: увидел я себя
в полумрке незнакомой
комнаты, начал припоминать: «где я, и что это такое?»
Расстроенный и взволнованный, я вбежал
в его
комнату и впопыхах объяснил ему, какая со мной
случилась история.
Лаптев спустился к себе
в нижний этаж,
в комнаты с низкими потолками, где постоянно пахло геранью и было душно.
В гостиной у него сидел Панауров, муж Нины Федоровны, и читал газету. Лаптев кивнул ему головой и сел против. Оба сидели и молчали.
Случалось, что так молча они проводили целые вечера, и это молчание не стесняло их.