Неточные совпадения
Слезы потекли у нее
из глаз; он нагнулся к ее руке и стал целовать, стараясь скрыть свое волнение, которое, он знал, не имело никакого основания, но которого он не мог преодолеть.
Это были единственные слова, которые были сказаны искренно. Левин понял, что под этими словами подразумевалось: «ты видишь и знаешь, что я плох, и, может быть, мы больше не увидимся». Левин понял это, и
слезы брызнули у него
из глаз. Он еще раз поцеловал брата, но ничего не мог и не умел сказать ему.
— Я? ты находишь? Я не странная, но я дурная. Это бывает со мной. Мне всё хочется плакать. Это очень. глупо, но это проходит, — сказала быстро Анна и нагнула покрасневшее лицо к игрушечному мешочку, в который она укладывала ночной чепчик и батистовые платки.
Глаза ее особенно блестели и беспрестанно подергивались
слезами. — Так мне
из Петербурга не хотелось уезжать, а теперь отсюда не хочется.
Из-за густых ресниц ее блестящих
глаз вдруг показались
слезы. Она пересела ближе к невестке и взяла ее руку своею энергическою маленькою рукой. Долли не отстранилась, но лицо ее не изменяло своего сухого выражения. Она сказала...
Слезы вдруг хлынули ручьями
из глаз его. Он повалился в ноги князю, так, как был, во фраке наваринского пламени с дымом, в бархатном жилете с атласным галстуком, новых штанах и причесанных волосах, изливавших чистый запах одеколона.
Градом лились
из глаз его
слезы, и рыданья продолжались почти весь день.
При расставании
слез не было пролито
из родительских
глаз; дана была полтина меди на расход и лакомства и, что гораздо важнее, умное наставление: «Смотри же, Павлуша, учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай учителям и начальникам.
— Ach, lassen Sie, [Ах, оставьте (нем.).] Карл Иваныч! — закричал я со
слезами на
глазах, высовывая голову из-под подушек.
Иленька молчал и, стараясь вырваться, кидал ногами в разные стороны. Одним
из таких отчаянных движений он ударил каблуком по
глазу Сережу так больно, что Сережа тотчас же оставил его ноги, схватился за
глаз,
из которого потекли невольные
слезы, и
из всех сил толкнул Иленьку. Иленька, не будучи более поддерживаем нами, как что-то безжизненное, грохнулся на землю и от
слез мог только выговорить...
Я потихоньку высунул голову
из двери и не переводил дыхания. Гриша не шевелился;
из груди его вырывались тяжелые вздохи; в мутном зрачке его кривого
глаза, освещенного луною, остановилась
слеза.
— Полно! и не говори этого, голубчик мой, душечка моя! — вскрикиваю я, целуя ее колени, и
слезы ручьями льются
из моих
глаз —
слезы любви и восторга.
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на кресле, и чулок вывалился у меня
из рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла
глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а
слезы в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: «Что с вами?»
Вспомнишь, бывало, о Карле Иваныче и его горькой участи — единственном человеке, которого я знал несчастливым, — и так жалко станет, так полюбишь его, что
слезы потекут
из глаз, и думаешь: «Дай бог ему счастия, дай мне возможность помочь ему, облегчить его горе; я всем готов для него пожертвовать».
Во время путешествия он заметно успокоился; но по мере приближения к дому лицо его все более и более принимало печальное выражение, и когда, выходя
из коляски, он спросил у выбежавшего, запыхавшегося Фоки: «Где Наталья Николаевна?» — голос его был нетверд и в
глазах были
слезы.
Долго бессмысленно смотрел я в книгу диалогов, но от
слез, набиравшихся мне в
глаза при мысли о предстоящей разлуке, не мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу, который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак), именно на том месте, где один говорит: «Wo kommen Sie her?», [Откуда вы идете? (нем.)] а другой отвечает: «Ich komme vom Kaffe-Hause», [Я иду
из кофейни (нем.).] — я не мог более удерживать
слез и от рыданий не мог произнести: «Haben Sie die Zeitung nicht gelesen?» [Вы не читали газеты? (нем.)]
Давно уже незнакомое ему чувство волной хлынуло в его душу и разом размягчило ее. Он не сопротивлялся ему: две
слезы выкатились
из его
глаз и повисли на ресницах.
Катерина Ивановна смотрела на него грустным, но строгим взглядом, а
из глаз ее текли
слезы.
…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по
глазам, по самым
глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается,
слезы текут. Один
из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к седому старику с седою бородой, который качает головой и осуждает все это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.
Аркадий бросился на шею к своему бывшему наставнику и другу, и
слезы так и брызнули у него
из глаз.
Баба вырвала платок
из его рук и, стирая пот со лба его,
слезы с
глаз, завыла еще громче...
У него даже голос от огорчения стал другой, высокий, жалобно звенящий, а оплывшее лицо сузилось и выражало искреннейшее горе. По вискам, по лбу, из-под
глаз струились капли воды, как будто все его лицо вспотело
слезами, светлые
глаза его блестели сконфуженно и виновато. Он выжимал воду с волос головы и бороды горстью, брызгал на песок, на подолы девиц и тоскливо выкрикивал...
Слезы текли скупо
из его
глаз, но все-таки он ослеп от них, снял очки и спрятал лицо в одеяло у ног Варвары. Он впервые плакал после дней детства, и хотя это было постыдно, а — хорошо: под
слезами обнажался человек, каким Самгин не знал себя, и росло новое чувство близости к этой знакомой и незнакомой женщине. Ее горячая рука гладила затылок, шею ему, он слышал прерывистый шепот...
Варвара неприлично и до
слез хохотала, Самгин, опасаясь, что квартирант обидится, посматривал на нее укоризненно. Но Митрофанов не обижался, ему, видимо, нравилось смешить молодую женщину, он вытаскивал
из кармана руку и с улыбкой в бесцветных
глазах разглаживал пальцем редковолосые усы.
— Очень глупо, а — понятно! Митрофанов пьяный — плачет, я — пою, — оправдывался он, крепко и стыдливо закрыв
глаза, чтоб удержать
слезы. Не открывая
глаз, он пощупал спинку стула и осторожно, стараясь не шуметь, сел. Теперь ему не хотелось, чтоб вышла Варвара, он даже боялся этого, потому что
слезы все-таки текли из-под ресниц. И, торопливо стирая их платком, Клим Самгин подумал...
Из-под ее красных пальцев на шею за воротник текла кровь, а
из круглых и недоумевающих девичьих
глаз —
слезы.
— Каждый — отдельно, — выкрикивал Диомидов,
из его
глаз двумя непрерывными струйками текли
слезы.
Поезд стоял утомительно долго; с вокзала пришли рябой и жена его, — у нее срезали часы; она раздраженно фыркала, выковыривая пальцем скупые
слезы из покрасневших
глаз.
Но тут
из глаз ее покатились
слезы, и Самгин подумал, что плакать она — не умеет:
глаза открыты и ярко сверкают, рот улыбается, она колотит себя кулаками по коленям и вся воинственно оживлена.
Слезы ее — не настоящие, не нужны, это — не
слезы боли, обиды. Она говорила низким голосом...
Там у стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью,
из больших светло-серых
глаз текли
слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за стол, другой — за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала на деревянном стуле.
— Хотела встать и упала, — заговорила она слабеньким голосом,
из глаз ее текли
слезы, губы дрожали. Самгин поднял ее, уложил на постель, сел рядом и, поглаживая ладонь ее, старался не смотреть в лицо ее, детски трогательное и как будто виноватое.
Похолодев от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле,
слезы выкатывались
из глаз, ему захотелось убежать в сад, на двор, спрятаться; он подошел к двери крыльца, — ветер кропил дверь осенним дождем. Он постучал в дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль в четыре руки с Таней.
Он смотрел в лицо Самгина мокрыми
глазами,
слезы текли
из глаз на румяные щеки, он пытался закурить папиросу, но сломал ее и, рассматривая, бормотал...
Клим видел, как под рубахой трясутся ноги Лютова, и ждал, что
из его вывихнутых
глаз потекут
слезы.
На руке своей Клим ощутил
слезы.
Глаза Варвары неестественно дрожали, казалось — они выпрыгнут
из глазниц. Лучше бы она закрыла их. Самгин вышел в темную столовую, взял с буфета еще не совсем остывший самовар, поставил его у кровати Варвары и, не взглянув на нее, снова ушел в столовую, сел у двери.
Она не слушала; задыхаясь и кашляя, наклонясь над его лицом и глядя в смущенные
глаза его
глазами,
из которых все падали
слезы, мелкие и теплые, она шептала...
— Он ехал на извозчике, и вдруг Воронов бросился, — рассказывал Злобин, взмахивая рукой, задевая фуражкой о забор,
из опухшего
глаза его сочились
слезы, длинные ноги топали, он качался, но Самгин видел, что он не пьян, а — возмущен, испуган.
Он развел руками, синеватые мешки под
глазами его вдруг взмокли; выдернув платок
из кармана брюк и вытирая серые
слезы, он сказал дрожащим голосом и так, как будто слова царапали ему горло...
— Э! Какие выдумки! — отвечал Тарантьев. — Чтоб я писать стал! Я и в должности третий день не пишу: как сяду, так
слеза из левого
глаза и начнет бить; видно, надуло, да и голова затекает, как нагнусь… Лентяй ты, лентяй! Пропадешь, брат, Илья Ильич, ни за копейку!
— А контракт-то, контракт-то каков заключили? — хвастался Тарантьев. — Мастер ты, брат, строчить бумаги, Иван Матвеевич, ей-богу, мастер! Вспомнишь покойника отца! И я был горазд, да отвык, видит Бог, отвык! Присяду:
слеза так и бьет
из глаз. Не читал, так и подмахнул! А там и огороды, и конюшни, и амбары.
Вскоре
из кухни торопливо пронес человек, нагибаясь от тяжести, огромный самовар. Начали собираться к чаю: у кого лицо измято и
глаза заплыли
слезами; тот належал себе красное пятно на щеке и висках; третий говорит со сна не своим голосом. Все это сопит, охает, зевает, почесывает голову и разминается, едва приходя в себя.
— Я скоро опомнилась и стала отвечать на поздравления, на приветствия, хотела подойти к maman, но взглянула на нее, и… мне страшно стало: подошла к теткам, но обе они сказали что-то вскользь и отошли. Ельнин
из угла следил за мной такими
глазами, что я ушла в другую комнату. Maman, не простясь, ушла после гостей к себе. Надежда Васильевна, прощаясь, покачала головой, а у Анны Васильевны на
глазах были
слезы…
У Марфеньки на
глазах были
слезы. Отчего все изменилось? Отчего Верочка перешла
из старого дома? Где Тит Никоныч? Отчего бабушка не бранит ее, Марфеньку: не сказала даже ни слова за то, что, вместо недели, она пробыла в гостях две? Не любит больше? Отчего Верочка не ходит по-прежнему одна по полям и роще? Отчего все такие скучные, не говорят друг с другом, не дразнят ее женихом, как дразнили до отъезда? О чем молчат бабушка и Вера? Что сделалось со всем домом?
После завтрака все окружили Райского. Марфенька заливалась
слезами: она смочила три-четыре платка. Вера оперлась ему рукой на плечо и глядела на него с томной улыбкой, Тушин серьезно. У Викентьева лицо дружески улыбалось ему, а по носу
из глаз катилась
слеза «с вишню», как заметила Марфенька и стыдливо сняла ее своим платком.
— Пусть так! — более и более слабея, говорила она, и
слезы появились уже в
глазах. — Не мне спорить с вами, опровергать ваши убеждения умом и своими убеждениями! У меня ни ума, ни сил не станет. У меня оружие слабо — и только имеет ту цену, что оно мое собственное, что я взяла его в моей тихой жизни, а не
из книг, не понаслышке…
— О, как это злобно и жестоко ты сказал! — вскричала Лиза с прорвавшимися
из глаз слезами, встала и быстро пошла к двери.
Мама стала просить их обоих «не оставить сиротки, все равно он что сиротка теперь, окажите благодеяние ваше…» — и она со
слезами на
глазах поклонилась им обоим, каждому раздельно, каждому глубоким поклоном, именно как кланяются «
из простых», когда приходят просить о чем-нибудь важных господ.
— Четыре, — сказала Маслова, и
слезы полились так обильно
из ее
глаз, что одна попала на папиросу.
Он был уверен, что его чувство к Катюше есть только одно
из проявлений наполнявшего тогда всё его существо чувства радости жизни, разделяемое этой милой, веселой девочкой. Когда же он уезжал, и Катюша, стоя на крыльце с тетушками, провожала его своими черными, полными
слез и немного косившими
глазами, он почувствовал однако, что покидает что-то прекрасное, дорогое, которое никогда уже не повторится. И ему стало очень грустно.
Уже лет восемь всякий раз без ошибки, как только он доходил до этого места своей очень нравившейся ему речи, он чувствовал спазму в горле, щипание в носу, и
из глаз текли
слезы.
На его лбу очки так и прыгали, на висках вспухли толстые синие жилы, и
из глаз катились
слезы, только приступ удушливого кашля остановил этот гомерический смех, и Ляховский мало-помалу успокоился.