Неточные совпадения
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не
посмотрю ни
на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во
дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается
на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими
дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова
посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна
на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
Отыскивая причину раздражения, он шел не спеша и заставлял себя
смотреть прямо в глаза всем встречным, мысленно ссорясь с каждым. Людей
на улицах было много, большинство быстро шло и ехало в сторону площади, где был
дворец губернатора.
В день, когда царь переезжал из Петровского
дворца в Кремль, Москва напряженно притихла. Народ ее плотно прижали к стенам домов двумя линиями солдат и двумя рядами охраны, созданной из отборно верноподданных обывателей. Солдаты были непоколебимо стойкие, точно выкованы из железа, а охранники, в большинстве, — благообразные, бородатые люди с очень широкими спинами. Стоя плечо в плечо друг с другом, они ворочали тугими шеями,
посматривая на людей сзади себя подозрительно и строго.
Но иди же во
дворец, уж довольно поздний вечер, пора
смотреть на них».
Я вышел из накуренных комнат
на балкон. Ночь была ясная и светлая. Я
смотрел на пруд, залитый лунным светом, и
на старый
дворец на острове. Потом сел в лодку и тихо отплыл от берега
на середину пруда. Мне был виден наш дом, балкон, освещенные окна, за которыми играли в карты… Определенных мыслей не помню.
Бросились
смотреть в дела и в списки, — но в делах ничего не записано. Стали того, другого спрашивать, — никто ничего не знает. Но, по счастью, донской казак Платов был еще жив и даже все еще
на своей досадной укушетке лежал и трубку курил. Он как услыхал, что во
дворце такое беспокойство, сейчас с укушетки поднялся, трубку бросил и явился к государю во всех орденах. Государь говорит...
И когда пришел настоящий час, стало у молодой купецкой дочери, красавицы писаной, сердце болеть и щемить, ровно стало что-нибудь подымать ее, и
смотрит она то и дело
на часы отцовские, аглицкие, немецкие, — а все рано ей пускаться в дальний путь; а сестры с ней разговаривают, о том о сем расспрашивают, позадерживают; однако сердце ее не вытерпело: простилась дочь меньшая, любимая, красавица писаная, со честным купцом, батюшкой родимыим, приняла от него благословение родительское, простилась с сестрами старшими, любезными, со прислугою верною, челядью дворовою и, не дождавшись единой минуточки до часа урочного, надела золот перстень
на правый мизинец и очутилась во
дворце белокаменном, во палатах высокиих зверя лесного, чуда морского, и, дивуючись, что он ее не встречает, закричала она громким голосом: «Где же ты мой добрый господин, мой верный друг?
Выходит он под конец
на поляну широкую, и посередь той поляны широкой стоит дом не дом, чертог не чертог, а
дворец королевский или царский, весь в огне, в серебре и золоте и в каменьях самоцветных, весь горит и светит, а огня не видать; ровно солнушко красное, индо тяжело
на него глазам
смотреть.
— Ну, и слава богу!
на старинное пепелище
посмотришь, могилкам поклонишься, родным воздухом подышишь — все-таки освежишься! Чай, у Лукьяныча во
дворце остановился? да,
дворец он себе нынче выстроил! тесно в избе показалось, помещиком жить захотел… Ах, мой друг!
Сверстов лет пятнадцать не бывал в Петербурге, и так как, несмотря
на свои седины, сохранил способность воспринимать впечатления, то Северная Пальмира, сильно украсившаяся за это время, просто потрясла его, и он, наскоро побрившись, умывшись и вообще приодевшись, немедленно побежал
посмотреть:
на Невский проспект,
на дворец,
на Александровскую колонну,
на набережную,
на памятник Петра.
Кучумов. Ведь этак можно и надоесть. Говори там, где тебя слушать хотят. А что такое нынешнее время, лучше ль оно прежнего? Где
дворцы княжеские и графские? Чьи они? Петровых да Ивановых. Где роговая музыка, я вас спрашиваю? А, бывало,
на закате солнца, над прудами, а потом огни, а посланники-то
смотрят. Ведь это слава России. Гонять таких господ надо.
Тогда он совершил настоящее предательство — он вернул всех
смотреть, как спит Санди Пруэль, сраженный богатством,
на диване загадочного
дворца.
Казалось, что такому напряжению радостно разъяренной силы ничто не может противостоять, она способна содеять чудеса
на земле, может покрыть всю землю в одну ночь прекрасными
дворцами и городами, как об этом говорят вещие сказки.
Посмотрев минуту, две
на труд людей, солнечный луч не одолел тяжкой толщи облаков и утонул среди них, как ребенок в море, а дождь превратился в ливень.
Шишков имел небольшую, человек
на двадцать галерею, или балкон, в Адмиралтействе, откуда почти так же хорошо было
смотреть, как из
дворца.
Пыль рассеялась. По-прежнему виден
дворец и спокойная фигура старого Короля. Толпа затихает. Гулянье продолжается. Вместе с тем в воздухе проносятся освежительные струи, как будто жар спал. Плавно и медленно выступает из толпы Дочь Зодчего — высокая красавица в черных тугих шелках. Она останавливается
на краю, прямо над скамьей, где сидит убитый тоскою Поэт, — и
смотрит на него сверху.
Иона брел по гравию ко
дворцу, и ключи бренчали у него
на поясе. Каждый раз, как уезжали посетители, старик аккуратно возвращался во
дворец, один обходил его, разговаривая сам с собой и
посматривая внимательно
на вещи. После этого наступал покой и отдых, и до сумерек можно было сидеть
на крылечке сторожевого домика, курить и думать о разных старческих разностях.
— Ноги о половичок вытирайте, — сказал Иона, и лицо у него стало суровое и торжественное, как всегда, когда он входил во
дворец. Дуньке шепнул: «
Посматривай, Дунь…» — и отпер тяжелым ключом стеклянную дверь с террасы. Белые боги
на балюстраде приветливо
посмотрели на гостей.
— В сказках не сказывают и в песнях не поют, — молвил Василий Борисыч, — а
на деле оно так.
Посмотрели б вы
на крестьянина в хлебных безлесных губерниях… Он домосед, знает только курные свои избенки. И если б его
на ковре-самолете сюда, в ваши леса перенесть да поставить не у вас, Патап Максимыч, в дому́, а у любого рядового крестьянина, он бы подумал, что к царю во
дворец попал.
Но Дуня ничего не понимала.
Смотрела, как зачарованная, то
на сверкающий под солнцем залив, то
на хвойные лучистые шапки сосен, сбегавшие вниз по склону к обрыву, то
на дачу баронессы, настоящий
дворец с разбитым вокруг него садом. И опять
на море,
на сосны,
на раскинувшийся над нею голубой простор.
Счастье и несчастье исчезают: мы уже более не индивидуум, — он забыт, — а только чистый субъект познания; мы существуем уже только как единое око мироздания, всякое различие индивидуальности уничтожается до того, что становится безразлично, принадлежит ли созерцающее око могущественному владыке или угнетенному нищему,
смотрим ли мы
на заходящее солнце из темницы или из
дворца».
Мы, младшие, с волнением
смотрели на ряд карет, подъехавших к зданию института, в которых наши выпускные в парадных платьях отправились во
дворец, и с нетерпением ждали их возвращения.
Величественный
дворец, строенный в прошлом столетии по плану Растрелли, окруженный полуразвалившимися флигелями и службами, господствуя над Волгой и Заборьем, угрюмо
смотрит на новую, развившуюся под его ногами деятельность.
Травля была презабавная… Кровь порядочно струилась по пухлой щеке Кульковского, и, несмотря
на боль, он не смел отогнать свою мучительницу. Мариорица почти со слезами
смотрела на это зрелище. Наконец, государыня, боясь видеть своего пажа корноухим, сжалилась над ним и велела отнять собаку. Сколько раз, при совершении этого мученического подвига, вспоминал Кульковский о своем дежурном стуле в Летнем
дворце! Вдобавок поручили ему
смотреть за сучкою, с тем чтобы она привыкла к нему.
Несмотря
на такие высокочеловеческие меры, москвичи
смотрели на него недружелюбно и
на первых же порах подожгли Головинский
дворец, в котором он остановился. Впрочем, это было, кажется, делом руки польских изобретателей «чудесного сна», которым не нравились меры, приводящие к спокойствию в столице. Они жаждали смут и равнодушно
смотрели на казни, оставаясь безнаказанными.
— Карета давно подъехала ко
дворцу! — раздался голос, и Волынской, встрепенувшись, видит: дверка отворена, подножки спущены, и гайдук в изумлении
смотрит на своего барина, неподвижно углубленного в карете.
Посмотрев на часы, он увидал, что его отсутствие из
дворца было слишком продолжительным.
Звезда Григория Орлова закатилась, взошло новое светило — Потемкин. Они виделись в это время очень редко. Однажды Григорий Александрович, приехав во
дворец, стал подниматься по лестнице. Ему навстречу спускался Григорий Орлов. Они столкнулись лицом к лицу. Орлов пристально
посмотрел на Григория Александровича.
Дом переменил хозяина, и все в нем и вокруг его изменилось: бывало, походил он
на кордегардию, и его все-таки величали
дворцом; Бирон силится сделать его
дворцом — и он
смотрит кордегардией.
Цыганка
посмотрела на небо, к стороне
дворца,
на свою стражу и шла спокойнее.
Молодая женщина сама уж взяла
на руки дитя, несмотря
на заботливые предложения слуги понести это бремя. Потом вся эта занимательная группа побрела далее, чрез дворцовую площадь, в каком-то сумрачном благоговении, молча, с поникшими в землю взорами, как будто шла
на поклонение святым местам. Сам малютка,
смотря на пасмурное лицо молодой женщины, долго не смел нарушить это благочестивое шествие. Но против
дворца необычайность поразившего его зрелища заставила его вскрикнуть...
До сих пор ты видел только то, что ты мог наблюдать из витрины магазина, и лишь тех людей,
на которых ты мог
смотреть из окна королевского
дворца.
А
на набережной безмолвные громады
дворцов, черная вода с огнями редких пароходиков, чуть видная Петропавловская крепость с гробницами наших царей и заунывным звоном, глаголом времен… и
на круглых гранитных скамейках молчаливые парочки: как и я когда-то посиживал с Сашенькой, запуская, под предлогом холода, свои руки в ее тепленькую муфточку. Долго, между прочим,
смотрел я
на строящийся Дворцовый мост и соображал, как еще и он украсит нашу дивную столицу.
—
Посмотрите, князь, — сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, — посмотрите-ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там,
на лужку, за деревней, трое тащут что-то. Они проберут этот
дворец, — сказал он с видимым одобрением.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во
дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза
на Болконского с тою же улыбкой и молча стал
смотреть на него.
Королева с сынком безгласным все в почивальне сидит, безмолвные слезы глотает. По всему
дворцу ребятенок, словно чиж, трещал, а тут до того измолчался, что
на пальцах разговаривать стал. Сердце надорвешь
смотревши.