Неточные совпадения
— В первый раз, как я увидел твоего
коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело:
на лучших скакунов моего отца
смотрел я с презрением, стыдно было мне
на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я
на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он
смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить.
К счастью, по причине неудачной охоты, наши
кони не были измучены: они рвались из-под седла, и с каждым мгновением мы были все ближе и ближе… И наконец я узнал Казбича, только не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!..» Он
посмотрел на меня, кивнул головою и ударил
коня плетью.
Он всегда любил
смотреть на этих огромных ломовых
коней, долгогривых, с толстыми ногами, идущих спокойно, мерным шагом и везущих за собою какую-нибудь целую гору, нисколько не надсаждаясь, как будто им с возами даже легче, чем без возов.
Вода сбыла, и мостовая
Открылась, и Евгений мой
Спешит, душою замирая,
В надежде, страхе и тоске
К едва смирившейся реке.
Но, торжеством победы полны,
Еще кипели злобно волны,
Как бы под ними тлел огонь,
Еще их пена покрывала,
И тяжело Нева дышала,
Как с битвы прибежавший
конь.
Евгений
смотрит: видит лодку;
Он к ней бежит, как
на находку;
Он перевозчика зовет —
И перевозчик беззаботный
Его за гривенник охотно
Чрез волны страшные везет.
Город уже проснулся, трещит, с недостроенного дома снимают леса, возвращается с работы пожарная команда, измятые, мокрые гасители огня равнодушно
смотрят на людей, которых учат ходить по земле плечо в плечо друг с другом, из-за угла выехал верхом
на пестром
коне офицер, за ним, перерезав дорогу пожарным, громыхая железом, поползли небольшие пушки, явились солдаты в железных шлемах и прошла небольшая толпа разнообразно одетых людей, впереди ее чернобородый великан нес икону, а рядом с ним подросток тащил
на плече, как ружье, палку с национальным флагом.
Он рисует глаза кое-как, но заботится лишь о том, чтобы в них повторились учительские точки, чтоб они
смотрели точно живые. А не удастся, он бросит все, уныло облокотится
на стол, склонит
на локоть голову и оседлает своего любимого
коня, фантазию, или
конь оседлает его, и мчится он в пространстве, среди своих миров и образов.
Посмотри, — говорю ему, —
на коня, животное великое, близ человека стоящее, али
на вола, его питающего и работающего ему, понурого и задумчивого,
посмотри на лики их: какая кротость, какая привязанность к человеку, часто бьющему его безжалостно, какая незлобивость, какая доверчивость и какая красота в его лике.
Белый
конь,
на котором сидел Кожевников, насторожился и, высоко подняв голову,
смотрел на воду.
Притом костюм его чрезвычайно важен, вкрасной рубашке народ узнает себя и своего. Аристократия думает, что, схвативши его
коня под уздцы, она его поведет куда хочет и, главное, отведет от народа; но народ
смотрит на красную рубашку и рад, что дюки, маркизы и лорды пошли в конюхи и официанты к революционному вождю, взяли
на себя должности мажордомов, пажей и скороходов при великом плебее в плебейском платье.
— Что встал? зайди! — пригласил он, —
посмотри, какого я
коня тебе борзого вырезал! Хоть сто верст
на нем скачи — не упарится!
Примостившись
на узлах и сундуках, я
смотрю в окно, выпуклое и круглое, точно глаз
коня; за мокрым стеклом бесконечно льется мутная, пенная вода. Порою она, вскидываясь, лижет стекло. Я невольно прыгаю
на пол.
Слепой ездил ловко и свободно, привыкнув прислушиваться к топоту других
коней и к шуршанию колес едущего впереди экипажа. Глядя
на его свободную, смелую посадку, трудно было бы угадать, что этот всадник не видит дороги и лишь привык так смело отдаваться инстинкту лошади. Анна Михайловна сначала робко оглядывалась, боясь чужой лошади и незнакомых дорог, Максим
посматривал искоса с гордостью ментора и с насмешкой мужчины над бабьими страхами.
— Замучишь, только и всего, — заметил Кожин, хозяйским глазом
посмотрев на взмыленную лошадь. — Не к рукам
конь…
Бахарев встал и начал ходить по комнате, стараясь ступать возможно тише, как волтижорский и дрессированный
конь, беспрестанно
смотря на задумчивое лицо пишущей сестры.
Я сидел у растворенного окна,
смотрел на полную луну и мечтал. Сначала мои мысли были обращены к ней,но мало-помалу они приняли серьезное направление. Мне живо представилось, что мы идем походом и что где-то, из-за леса, показался неприятель. Я, по обыкновению, гарцую
на коне, впереди полка, и даю сигнал к атаке. Тррах!.. ружейные выстрелы, крики, стоны, «руби!», «коли!». Et, ma foi! [И, честное слово! (франц.)] через пять минут от неприятеля осталась одна окрошка!
И таким манером он, этот степенный татарин,
смотрел,
смотрел на эту кобылицу и не обходил ее, как делают наши офицеры, что по суетливости всё вокруг
коня мычутся, а он все с одной точки взирал и вдруг кнут опустил, а сам персты у себя
на руке молча поцеловал: дескать, антик! и опять
на кошме, склавши накрест ноги, сел, а кобылица сейчас ушми запряла, фыркнула и заиграла.
Начальника теперь присылают: миллион людей у него во власти и хотя бы мало-мальски дело понимать мог, так и за то бы бога благодарили, а то приедет,
на первых-то порах тоже, словно степной
конь, начнет лягаться да брыкаться: «Я-ста, говорит, справедливости ищу»; а
смотришь, много через полгода, эту справедливость такой же наш брат, суконное рыло, правитель канцелярии, оседлает, да и ездит…
Поравнявшись с молодыми людьми, он несколько времени
смотрел на них и, как бы умилившись своим суровым сердцем, усмехнулся, потер себе нос и вообще придал своему лицу плутоватое выражение, которым как бы говорил: «Езжали-ста и мы
на этом
коне».
Некогда
смотреть и думать тогда, чем кончится путь: мчит ли
конь в пропасть, влечет ли волна
на скалу?..
Все поднялись. Сусанна Николаевна и Муза Николаевна сели
на заднюю скамейку огромной четвероместной кареты, а горничные их —
на переднюю. Вороные
кони Егора Егорыча, запряженные уже шестериком с отчаянным молодым форейтором
на выносе, быстро помчали отъезжающих; несмотря
на то, долго еще видно было, что Сусанна Николаевна все выглядывала из кареты и
смотрела по направлению к Кузьмищеву, в ответ
на что gnadige Frau махала ей белым платком своим. Сверстову, наконец, наскучило такое сентиментальничание барынь.
— Грешно, Федор Алексеич! Когда сидишь ты
на коне, с саблей в руке, сердце, глядя
на тебя, радуется. И доблесть свою показал ты сегодня, любо
смотреть было. Брось же свой бабий обычай, остриги волосы, как бог велит, сходи
на покаяние в Киев или в Соловки, да и вернись
на Москву христианином!
Стремянный Вяземского вышел из застольной, будто бы напоить
коня. Но, не дойдя конюшни, он оглянулся,
посмотрел на все стороны, подошел к воротам и просвистал как-то особенно. Кто-то к нему подкрался.
Максим
смотрел на все спокойным оком. Не страшно было ему умирать в муках; грустно было умереть без меча, со связанными руками, и не слыхать в предсмертный час ни бранного окрика, ни ржания
коней, а слышать лишь дикие песни да пьяный смех своих мучителей.
И снова очутился Максим
на коне, среди зеленого леса. Как прежде, Буян прыгал вокруг
коня и весело
смотрел на Максима. Вдруг он залаял и побежал вперед. Максим уже схватился за саблю в ожидании недоброй встречи, как из-за поворота показался всадник в желтом кафтане с черным двоеглавым орлом
на груди.
Окруженный множеством опричников, Иван Васильевич подъехал верхом к месту поединка, слез с
коня, взошел по ступеням помоста и, поклонившись народу, опустился
на кресла с видом человека, готовящегося
смотреть на занимательное зрелище.
—
Посмотри на блаженного! — сказал он, хватаясь за узду царского
коня. — Что ж не велишь казнить и блаженного? Чем Вася хуже других?
Когда поезд въехал в Китай-город и все войско, спешившись, разместилось у виселиц, Иоанн, не сходя с
коня,
посмотрел кругом и с удивлением увидел, что
на площади не было ни одного зрителя.
Там они вынесли тело; несмотря
на то, что шарахалась лошадь, положили его через седло, сели
на коней и шагом поехали по дороге мимо аула, из которого толпа народа вышла
смотреть на них.
— Да слышишь ли ты, голова! он
на других-то людей вовсе не походит.
Посмотрел бы ты, как он сел
на коня, как подлетел соколом к войску, когда оно, войдя в Москву, остановилось у Арбатских ворот, как показал
на Кремль и соборные храмы!.. и что тогда было в его глазах и
на лице!.. Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец! Не так грозен, как князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
Кирша пошел седлать своего
коня, и через четверть часа наши путешественники отправились в дорогу. Алексей не отставал от своего господина; а запорожец, держась левой стороны проезжего, ехал вместе с ним шагах в десяти позади. Несколько уже раз незнакомый
посматривал с удивлением
на его лошадь.
—
Посмотри, боярин, — сказал Алексей, — он чуть жив, а каким молодцом сидит
на коне: видно, что ездок!.. Ого, да он начал пошевеливаться! Тише, брат, тише! Мой Серко и так устал. Однако ж, Юрий Дмитрич, или мы поразогрелись, или погода становится теплее.
— Вижу, боярин: вон и
конь привязан к дереву… Ну, так и есть: это стог сена. Верно, какой-нибудь проезжий захотел покормить даром свою лошадь… Никак, он нас увидел… садится
на коня… Кой прах! Что ж он стоит
на одном месте? ни взад, ни вперед!.. Он как будто нас дожидается… Полно, добрый ли человек?..
Смотри! он скачет к нам… Берегись, боярин!.. Что это? с нами крестная сила! Не дьявольское ли наваждение?.. Ведь он остался в отчине боярина Шалонского?.. Ах, батюшки светы!. Точно, это Кирша!
При первом взгляде
на борзого
коня Кирша вскрикнул от удивления; забилось сердце молодецкое в груди удалого казака; он забыл
на несколько минут все свои намерения, Милославского, самого себя, — и в немом восторге, почти с подобострастием
смотрел на Вихря, который, как будто бы чувствуя присутствие знатока, рисовался, плясал и, казалось, хотел совсем отделиться от земли.
Пока региментарь отряжал за вами погоню, я стал придумывать, как бы вас избавить от беды неминучей; вышел
на двор, глядь… у крыльца один шеренговый держит за повод этого
коня;
посмотрел — парень щедушный; я подошел поближе, изноровился да хвать его по лбу кулаком!
— Ну, молодец! — сказал один из конюхов,
смотря с удивлением
на покрытого белой пеною аргамака. — Тебе и владеть этим
конем!
— Ну, что? — спросил приказчик. — Не правду ли я тебе говорил?
Смотреть любо, знатный
конь!.. А
на что он годится?
Сядем, братья,
на лихих
конейДа
посмотрим синего мы Дону!»
Вспала князю эта мысль
на ум —
Искусить неведомого края,
И сказал он, полон ратных дум,
Знаменьем небес пренебрегая:
«Копие хочу я преломить
В половецком поле незнакомом,
С вами, братья, голову сложить
Либо Дону зачерпнуть шеломом...
Старик вынул сигару изо рта,
посмотрел на ее
коней и, вздохнув, стряхнул пепел.
Что
на него
смотреть;
Всегда народ к смятенью тайно склонен:
Так борзый
конь грызет свои бразды;
На власть отца так отрок негодует;
Но что ж?
конем спокойно всадник правит,
И отроком отец повелевает.
— Митька, лошадей! — крикнул он как-то грозно своему лакею, и, когда
кони его (пара старых саврасых вяток) были поданы, он гордо сел в свою пролетку, гордо
смотрел, проезжая всю Сретенку и Мещанскую, и, выехав в поле, где взору его открылся весь небосклон, он, прищурившись, конечно, но взглянул даже гордо
на солнце и, подъезжая к самому Останкину, так громко кашлянул, что сидевшие
на деревьях в ближайшей роще вороны при этом громоподобном звуке вспорхнули целой стаей и от страха улетели вдаль.
Мы скорей
на коня да к околице;
смотрим — скачут в медвежьих шапках, а за ними валит пехота, видимо-невидимо!
— Ну, брат! — сказал Ижорской, когда Рославлев сел
на лошадь, —
смотри держись крепче:
конь черкесской, настоящий Шалох. Прошлого года мне его привели прямо с Кавказа: зверь, а не лошадь! Да ты старый кавалерист, так со всяким чертом сладишь. Ей, Шурлов! кинь гончих вон в тот остров; а вы, дурачье, ступайте
на все лазы; ты, Заливной, стань у той перемычки, что к песочному оврагу. Да чур не зевать! Поставьте прямо
на нас милого дружка, чтобы было чем потешить приезжего гостя.
Рейтары были уже совсем близко, у Калмыцкого брода через Яровую, когда Белоус, наконец, поднялся. Он сам отправился в затвор и вывел оттуда Охоню. Она покорно шла за ним. Терешка и Брехун долго
смотрели, как атаман шел с Охоней
на гору, которая поднималась сейчас за обителью и вся поросла густым бором. Через час атаман вернулся, сел
на коня и уехал в тот момент, когда Служнюю слободу с другого конца занимали рейтары [Рейтары — солдаты-кавалеристы.]. Дивья обитель была подожжена.
Вадим круто повернул в сторону, отъехал прочь, слез, привязал
коня к толстой березе и сел
на землю; прислонясь к березе, сложа руки
на груди, он
смотрел на приготовления казаков,
на их беззаботную веселость; вдруг его взор упал
на одну из кибиток: рогожа была откинута, и он увидел… о если б вы знали, что он увидал?
— Юрий, успокойся… видишь, я равнодушно
смотрю на потерю всего, кроме твоей нежности… я видела кровь, видела ужасные вещи, слышала слова, которых бы ангелы испугались… но
на груди твоей всё забыто: когда мы переплывали реку
на коне, и ты держал меня в своих объятиях так крепко, так страстно, я не позавидовала бы ни царице, ни райскому херувиму… я не чувствовала усталости, следуя за тобой сквозь колючий кустарник, перелезая поминутно через опрокинутые рогатые пни… это правда, у меня нет ни отца, ни матери…
«Ничего не надо говорить», — подумал Яков, выходя
на крыльцо, и стал
смотреть, как тени чёрной и белой женщин стирают пыль с камней; камни становятся всё светлее. Мать шепталась с Тихоном, он согласно кивал головою,
конь тоже соглашался; в глазу его светилось медное пятно. Вышел из дома отец, мать сказала ему...
Вокруг оседланные
кони;
Серебряные блещут брони;
На каждом лук, кинжал, колчан
И шашка
на ремнях наборных,
Два пистолета и аркан,
Ружье; и в бурках, в шапках черных
К набегу стар и млад готов,
И слышен топот табунов.
Вдруг пыль взвилася над горами,
И слышен стук издалека;
Черкесы
смотрят: меж кустами
Гирея видно, ездока!
Помилуйте, сеньор,
Нельзя ли выбрать вам другое место?
Ведь это есть то самое кладбище,
Где погребен убитый командор!
Смотрите — вон и памятник его!
Весь мраморный,
на мраморном
коне;
У, как
на нас он сверху
смотрит строго!
На завтрашний день Петруся и меня прибрали и убрали отлично! Батенькины лучшие пояса, ножи с золотыми цепьями за поясами, сабли турецкие в богатых оправах… фа! такие молодцы мы были, что из-под ручки
посмотреть! Маменька и Тетяся очень мною любовались. Повезли же нас в берлине, данном за маменькою в приданое, запряженном в шесть
коней, в шорах; один машталер управлял ими и поминутно хлопал бичом. Мы выехали из дому очень покойно, и я с маменькою, и даже с Тетясею, попрощался кое-как.
Сидим мы раз с тетушкой,
на святках, после обеда у окошечка, толкуем что-то от Божества и едим в поспе моченые яблоки, и вдруг замечаем — у наших ворот
на улице,
на снегу, стоит тройка ямских
коней.
Смотрим — из-под кибитки из-за кошмы вылезает высокий человек в калмыцком тулупе, темным сукном крыт, алым кушаком подпоясан, зеленым гарусным шарфом во весь поднятый воротник обверчен, и длинные концы
на груди жгутом свиты и за пазуху сунуты,
на голове яломок, а
на ногах телячьи сапоги мехом вверх.