Неточные совпадения
Лидия сидела на подоконнике открытого окна спиною в комнату, лицом на террасу; она была, как в раме, в белых косяках окна. Цыганские волосы ее распущены, осыпают щеки, плечи и руки, сложенные на груди. Из-под ярко-пестрой юбки видны ее голые
ноги, очень
смуглые. Покусывая губы, она говорила...
Она не ответила, но Клим видел, что
смуглое лицо ее озабоченно потемнело. Подобрав
ноги в кресло, она обняла себя за плечи, сжалась в маленький комок.
Набоб сидел на стуле, заложив
ногу за
ногу, и легонько раскачивался, когда начинал смеяться; летняя пара из шелковой материи, цвета
смуглой южной кожи, обрисовывала его сильное, но уже начавшее брюзгнуть тело.
На крыльце стояла женская фигура. Бобров издали узнал в ней Нину по ярко-желтой кофточке, так красиво оттенявшей
смуглый цвет ее лица, и тотчас же, подтянув Фарватеру поводья, выпрямился и высвободил носки
ног, далеко залезшие в стремена.
Гришка сидел на корме челнока и, свесив
смуглые худые
ноги свои через борт, болтал ими в воде. Ваня сидел между тем в трюме, и наружу выглядывало только свежее, румяное личико его. Белокурая голова мальчика, освещенная палящими лучами полуденного солнца, казалась еще миловиднее и нежнее посреди черных, грубо высмоленных досок палубы.
Не обозначалось в них ни сожаления, ни грусти: что-то похожее на зависть, на бешенство молодого полудикого коня, выхваченного из косяка арканом, спутанного по
ногам крепкими ремнями и брошенного наземь, сверкало в черных, глядевших исподлобья глазах Гришки, обозначалось во всех чертах его
смуглого лица.
На широкой кушетке, подобрав под себя
ноги и вертя в руках новую французскую брошюру, расположилась хозяйка; у окна за пяльцами сидели: с одной стороны дочь Дарьи Михайловны, а с другой m-lle Boncourt [м-ль Бонкур (фр.).] — гувернантка, старая и сухая дева лет шестидесяти, с накладкой черных волос под разноцветным чепцом и хлопчатой бумагой в ушах; в углу, возле двери, поместился Басистов и читал газету, подле него Петя и Ваня играли в шашки, а прислонясь к печке и заложив руки за спину, стоял господин небольшого роста, взъерошенный и седой, с
смуглым лицом и беглыми черными глазками — некто Африкан Семеныч Пигасов.
Из кузова, завешенного кое-как рогожею, высовывалось несколько
ног,
смуглых, черных, а между ними виднелась кудластая, взъерошенная голова, державшая во рту трубку с медною оковкою.
А в самом центре этой толпы, чуть мелькая среди моря голов, виднелось
смуглое лицо Басиной внучки и рядом, поддерживаемый под руки, нетвердый на
ногах, «как травинка», выступал молодой человек с нездоровым бледным лицом и длинными пейсами.
Он был невысокого роста, круглая его голова с жиденькой косичкой поседевших волос, мелкие черты лица, но без глубоких морщин,
смуглая кожа, небольшая темная растительность на верхней губе и подбородке, маленькие руки и
ноги дадут читателю некоторое представление о человеке, с которым впоследствии мне суждено было очень сдружиться.
Как при первом свидании на Хуту, так и теперь, когда я ближе присмотрелся к ним, я не нашел их однотипными. Одни из них имели овальные лица без усов и бороды, небольшой нос,
смуглую кожу и правильный разрез глаз. У других было плоское скуластое лицо, обросшее черной бородой, широкий выгнутый нос и глаза с монгольской складкой век. Первые были небольшого роста с поразительно маленькими руками и
ногами, вторые роста выше среднего, широкие в костях и с хорошо развитыми конечностями.
Дама села и закурила папироску.
Ногу она положила на
ногу, и из-под короткой юбки видна была до половины голени красивая
нога в телесно-розовом чулке и туфельке с высоким каблучком. От дамы пахло духами, в разрезе белого платья виднелись
смуглые выпуклости грудей, и в Храброва шло от нее раздражающее электричество женщины, тянущейся к любви и ждущей ее.
В угодность царю-преобразователю, он сделался по наружности казаком; но большая голова, вросшая в широкие плеча,
смуглое, плоское лицо, на котором едва означались места для глаз и поверхность носа, как на кукле, ребячески сделанной, маленькие, толстые руки и такие же
ноги, приставленные к огромному туловищу, — все обличало в нем степного жителя Азии.
Разожгло ее наскрозь, — в восемнадцать, братцы мои, лет печаль-горе, как майский дождь, недолго держится. Раскрыла она свои белые плечики,
смуглые губки бесу подставляет, — и в тую же минуту, — хлоп! С
ног долой, брякнулась на ковер, аж келья задрожала. Разрыв сердца по всей форме, — будто огненное жало скрозь грудь прошло.