Неточные совпадения
Ямщик поскакал; но все поглядывал на восток. Лошади бежали дружно.
Ветер между тем час от часу становился сильнее. Облачко обратилось в белую тучу, которая тяжело подымалась, росла и постепенно облегала небо. Пошел мелкий снег — и вдруг повалил хлопьями.
Ветер завыл; сделалась метель. В одно мгновение темное небо смешалось со
снежным морем. Все исчезло. «Ну, барин, — закричал ямщик, — беда: буран!..»
На рассвете поезд медленно вкатился в
снежную метель, в свист и вой
ветра, в суматоху жизни города, тесно набитого солдатами.
День был мягкий, почти мартовский, но нерешительный, по Красной площади кружился сыроватый
ветер, угрожая
снежной вьюгой, быстро и низко летели на Кремль из-за Москвы-реки облака, гудел колокольный звон.
Они толпились на вокзале,
ветер гонял их по улицам, группами и по одному, они шагали пешком, ехали верхом на лошадях и на зеленых телегах, везли пушки, и всюду в густой, холодно кипевшей
снежной массе двигались, мелькали серые фигуры, безоружные и с винтовками на плече, горбатые, с мешками на спинах.
Лесной великан хмурился и только солидно покачивался из стороны в сторону. Я вспомнил пургу около озера Ханка и
снежную бурю при переходе через Сихотэ-Алинь. Я слышал, как таза подкладывал дрова в огонь и как шумело пламя костра, раздуваемое
ветром. Потом все перепуталось, и я задремал. Около полуночи я проснулся. Дерсу и Китенбу не спали и о чем-то говорили между собой. По интонации голосов я догадался, что они чем-то встревожены.
С утра погода хмурилась. Воздух был наполнен
снежной пылью. С восходом солнца поднялся
ветер, который к полудню сделался порывистым и сильным. По реке кружились
снежные вихри; они зарождались неожиданно, словно сговорившись, бежали в одну сторону и так же неожиданно пропадали. Могучие кедры глядели сурово и, раскачиваясь из стороны в сторону, гулко шумели, словно роптали на непогоду.
Между тем погода начала хмуриться, небо опять заволокло тучами. Резкие порывы
ветра подымали снег с земли. Воздух был наполнен
снежной пылью, по реке кружились вихри. В одних местах
ветром совершенно сдуло снег со льда, в других, наоборот, намело большие сугробы. За день все сильно прозябли. Наша одежда износилась и уже не защищала от холода.
Олентьев и Марченко не беспокоились о нас. Они думали, что около озера Ханка мы нашли жилье и остались там ночевать. Я переобулся, напился чаю, лег у костра и крепко заснул. Мне грезилось, что я опять попал в болото и кругом бушует
снежная буря. Я вскрикнул и сбросил с себя одеяло. Был вечер. На небе горели яркие звезды; длинной полосой протянулся Млечный Путь. Поднявшийся ночью
ветер раздувал пламя костра и разносил искры по полю. По другую сторону огня спал Дерсу.
Пурга — это
снежный ураган, во время которого температура понижается до 15°. И
ветер бывает так силен, что снимает с домов крыши и вырывает с корнями деревья. Идти во время пурги положительно нельзя: единственное спасение — оставаться на месте. Обыкновенно всякая
снежная буря сопровождается человеческими жертвами.
Кругом нас творилось что-то невероятное.
Ветер бушевал неистово, ломал сучья деревьев и переносил их по воздуху, словно легкие пушинки. Огромные старые кедры раскачивались из стороны в сторону, как тонкоствольный молодняк. Теперь уже ни гор, ни неба, ни земли — ничего не было видно. Все кружилось в
снежном вихре. Порой сквозь
снежную завесу чуть-чуть виднелись силуэты ближайших деревьев, но только на мгновение. Новый порыв
ветра — и туманная картина пропадала.
Часа через два начало смеркаться. Солнце только что скрылось за облаками, столпившимися на горизонте, и окрасило небо в багрянец. Над степью пробегал редкий
ветер. Он шелестел засохшею травою, пригибая верхушки ее к сугробам.
Снежная равнина безмолвствовала. Вдруг над головой мелькнуло что-то белесоватое, большое. По бесшумному полету я узнал полярную сову открытых пространств.
Над
снежной равниной пробегал холодный резкий
ветер.
Остались у него в памяти: резкий
ветер, стегавший лицо и пресекавший дыхание, стук
снежных комьев о передок, медвежья перевалка коренника со вздыбленной, свирепой гривой и такая же, будто в такт ему, перевалка Фотогена на козлах.
В самом деле, вьюга усилилась до такой степени, что в двух шагах невозможно было различать предметов.
Снежная равнина, взрываемая порывистым
ветром, походила на бурное море; холод ежеминутно увеличивался, а
ветер превратился в совершенный вихрь. Целые облака пушистого снега крутились в воздухе и не только ослепляли путешественников, но даже мешали им дышать свободно. Ведя за собою лошадей, которые на каждом шагу оступались и вязнули в глубоких сугробах, они прошли версты две, не отыскав дороги.
Снег валил густыми, липкими хлопьями; гонимые порывистым, влажным
ветром, они падали на землю, превращаясь местами в лужи, местами подымаясь мокрыми сугробами; клочки серых, тяжелых туч быстро бежали по небу, обливая окрестность сумрачным светом; печально смотрели обнаженные кусты; где-где дрожал одинокий листок, свернувшийся в трубочку; еще печальнее вилась
снежная дорога, пересеченная кое-где широкими пятнами почерневшей вязкой почвы; там синела холодною полосою Ока, дальше все застилалось
снежными хлопьями, которые волновались как складки савана, готового упасть и окутать землю…
Другое, не менее важное, условие успеха состоит в том, чтоб снег был ровен, рыхл и пушист; как скоро сделаются хотя маленькие удулы, [Удулом называется в Оренбургской губернии снег, сметаемый, придуваемый
ветром к некоторым местам, отчего образуются крепкие
снежные возвышенности и даже бугры] или осадка, или наст — гоньба невозможна; тогда если не везде, то по местам снег будет поднимать зверя, а лошадь, напротив, станет везде проваливаться и даже резать себе ноги.
День для сего выбирается не
снежный и не ветреный: снег заносит приваду, налипает на сеть и может даже повалить шатер, а
ветер качает его и также может уронить; и то и другое обстоятельство, особенно последнее (то есть качка шатра), пугает тетеревов, и они под шатер не пойдут; одним словом: чем мороз сильнее и погода тише, тем лучше.
Вмиг забелела улица Троскина, кровли избушек, старый колодец, а наконец и поля, расстилавшиеся далеко-далеко вокруг всей вотчины; холодный
ветер дунул сильнее, и
снежная сеть заколыхалась, как тяжелое необъятное покрывало.
Тетушка выглянула из-за фартука и изо всех сил отчаянно крикнула: «Остановитесь!», а сама упала назад в возок, куда вместе с нею ввалилось целое облако
снежных шапок, которые, подчиняясь влиянию
ветра, еще не сразу сели, а тряслись, точно реющие мухи.
Спирт действовал медленно. Первые глотки показались Пэду тепловатой водой, сдобренной выдохшимся перцем, но следующий прием произвел более солидное впечатление; его можно было сравнить с порывом знойного
ветра, хлестнувшим
снежный сугроб. Однако это продолжалось недолго: до ужаса нормальное состояние привело Пэда в нетерпеливое раздражение. Он помотал головой, вытер вспотевшее лицо и вытащил адскую смесь джина, виски и коньяку, настоянных на имбирных семечках.
А вьюга между тем становилась все сильнее да сильнее;
снежные вихри и ледяной
ветер преследовали младенца, и забивались ему под худенькую его рубашонку, и обдавали его посиневшие ножки, и повергали его в сугробы… но он все бежал, все бежал… вьюга все усиливалась да усиливалась, вой
ветра становился слышнее и слышнее; то взрывал он
снежные хребты и яростно крутил их в замутившемся небе, то гнал перед собою необозримую тучу снега и, казалось, силился затопить в нем поля, леса и все Кузьминское со всеми его жителями, амбарами, угодьями и господскими хоромами…
В этом
ветре, который крутится на дорогах, завивая
снежные столбы, водится нечистая сила.
А пора, действительно, начиналась темная. Осень круто поворачивала к зиме; каждый год в этот промежуток между зимой и осенью в тех местах дуют жестокие
ветры. Бурные ночи полны холода и мрака. Тайга кричит не переставая; в лугах бешено носятся столбы
снежной колючей пыли, то покрывая, то опять обнажая замерзшую землю.
«Надо одуматься, остепениться», — говорил он себе и вместе с тем не мог удержаться и всё гнал лошадь, не замечая того, что он ехал теперь уже по
ветру, а не против него. Тело его, особенно в шагу, где оно было открыто и касалось седелки, зябло и болело, руки и ноги его дрожали, и дыхание было прерывисто. Он видит, что пропадает среди этой ужасной
снежной пустыни, и не видит никакого средства спасения.
Это было несколько дней назад, на дороге между двумя станками. Был серый, неприятный день с холодным пасмурным небом и пронизывающим
ветром, наметавшим кое-где сугробы сухого снега и свистевшим в обнаженных придорожных кустах и деревьях. Мы ехали с раннего утра и уже устали от холода, пустынного
ветра и пестрого мелькания
снежных пятен и обнаженных скал.
Теперь уже не
ветер, а свирепый ураган носился со страшной силой по улицам, гоня перед собой тучи
снежной крупы, больно хлеставшей в лицо и слепившей глаза.
Сверху снега не было; по сильный, сухой
ветер продолжал заносить
снежную пыль па поле и особенно под копытами лошадей и полозьями.
Начинало светать, но буря не унималась.
Ветер с воем носился по лесу, поднимая с земли целые облака
снежной пыли. Они зарождались вихрями, потом превращались в длинные белые языки, которые вдруг внезапно припадали к земле и тотчас вновь появлялись где-нибудь в стороне в виде мечущихся туманных привидений.
За
снежным туманом не видно ни поля, ни телеграфных столбов, ни леса, а когда на Григория налетает особенно сильный порыв
ветра, тогда не бывает видно даже дуги.
Был очень редкий в Петербурге холодный январский вечер 1890 года. За окнами завывал
ветер и крутил крупные
снежные хлопья, покрывшие уже с утра весь город белым саваном, несмотря на энергичную за целый день работу дворников.
Ветер наигрывал в его сучьях какую-то заунывную мелодию и взметал около него
снежный круг.