Неточные совпадения
Хлестаков. Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы
срывать цветы удовольствия. Как называлась эта рыба?
Скорей бы взять целковые,
А он сперва картиночки
Стал со стены
срывать...
Как люди, чувствующие кровную обиду и не могущие отомстить прямому ее виновнику, они
срывали свою обиду на тех, которые напоминали им об ней.
Они охотнее преклонялись перед Волосом или Ярилою, но в то же время мотали себе на ус, что если долгое время не будет у них дождя или будут дожди слишком продолжительные, то они могут своих излюбленных богов высечь, обмазать нечистотами и вообще
сорвать на них досаду.
Он стоял в передней, дергаясь длинною, худою шеей и
срывая с нее шарф, и странно жалостно улыбался. Увидав эту улыбку, смиренную и покорную, Левин почувствовал, что судороги сжимают ему горло.
— Да, он пишет, что вы переехали, и думает что вы позволите мне помочь вам чем-нибудь, — сказал Левин и, сказав это, вдруг смутился, и, прервав речь, молча продолжал итти подле линейки,
срывая липовые побеги и перекусывая их.
— И думаю, и нет. Только мне ужасно хочется. Вот постой. — Она нагнулась и
сорвала на краю дороги дикую ромашку. — Ну, считай: сделает, не сделает предложение, — сказала она, подавая ему цветок.
Он смотрел на нее, как смотрит человек на сорванный им и завядший цветок, в котором он с трудом узнает красоту, за которую он
сорвал и погубил его.
И, делая это, он всё рассматривал и наблюдал, что открывалось перед ним; то он
срывал кочеток, съедал его или угощал Левина, то отбрасывал носком косы ветку, то оглядывал гнездышко перепелиное, с которого из-под самой косы вылетала самка, то ловил козюлю, попавшуюся на пути, и, как вилкой подняв ее косой, показывал Левину и отбрасывал.
— Ну, зато вот этот маленький не в счет, — сказал Левин,
срывая коротенький недоросший лепесток. — Вот и линейка догнала нас.
Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо
сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!
— Знаю, братец, знаю без тебя! — сказал штабс-капитан. — Уж эти бестии! рады придраться, чтоб
сорвать на водку.
Выстрел раздался у меня над самым ухом, пуля
сорвала эполет.
Первый тост был выпит, как читатели, может быть, и сами догадаются, за здоровье нового херсонского помещика, потом за благоденствие крестьян его и счастливое их переселение, потом за здоровье будущей жены его, красавицы, что
сорвало приятную улыбку с уст нашего героя.
— Не
сорвал потому, что загнул утку не вовремя. А ты думаешь, майор твой хорошо играет?
И, не в силах будучи удерживать порыва вновь подступившей к сердцу грусти, он громко зарыдал голосом, проникнувшим толщу стен острога и глухо отозвавшимся в отдаленье,
сорвал с себя атласный галстук и, схвативши рукою около воротника, разорвал на себе фрак наваринского пламени с дымом.
— Однако ж не
сорвал, — сказал белокурый.
— И не просадил бы! ей-богу, не просадил бы! Не сделай я сам глупость, право, не просадил бы. Не загни я после пароле на проклятой семерке утку, [Утка — прибавка к ставке.] я бы мог
сорвать весь банк.
Я вспомнил о грибе, который нашел накануне в березовой аллее, вспомнил о том, как Любочка с Катенькой поспорили — кому
сорвать его, вспомнил и о том, как они плакали, прощаясь с нами.
Представляя, что она рвет с дерева какие-то американские фрукты, Любочка
сорвала на одном листке огромной величины червяка, с ужасом бросила его на землю, подняла руки кверху и отскочила, как будто боясь, чтобы из него не брызнуло чего-нибудь. Игра прекратилась: мы все, головами вместе, припали к земле — смотреть эту редкость.
И обняло горе старую голову.
Сорвал и сдернул он все перевязки ран своих, бросил их далеко прочь, хотел громко что-то сказать — и вместо того понес чепуху; жар и бред вновь овладели им, и понеслись без толку и связи безумные речи.
Катерина Ивановна встала со стула и строго, по-видимому спокойным голосом (хотя вся бледная и с глубоко подымавшеюся грудью), заметила ей, что если она хоть только один еще раз осмелится «сопоставить на одну доску своего дрянного фатеришку с ее папенькой, то она, Катерина Ивановна,
сорвет с нее чепчик и растопчет его ногами».
«А! вот уж и из распивочных пьяные выходят, — подумал он, — третий час, — и вдруг вскочил, точно его
сорвал кто с дивана.
— Сейчас, Софья Семеновна, у нас нет секретов, вы не помешаете… Я бы хотел вам еще два слова сказать… Вот что, — обратился он вдруг, не докончив, точно
сорвал, к Разумихину. — Ты ведь знаешь этого… Как его!.. Порфирия Петровича?
Он вдрогнул: «Фу черт, да это чуть ли не мышь! — подумал он, — это я телятину оставил на столе…» Ему ужасно не хотелось раскрываться, вставать, мерзнуть, но вдруг опять что-то неприятное шоркнуло ему по ноге; он
сорвал с себя одеяло и зажег свечу.
Он вздрогнул, очнулся, приподнял голову, посмотрел в окно, сообразил время и вдруг вскочил, совершенно опомнившись, как будто кто его
сорвал с дивана.
За дерзость такову
Я голову с тебя
сорву».
Он не слыхал,
Как подымался жадный вал,
Ему подошвы подмывая,
Как дождь ему в лицо хлестал,
Как ветер, буйно завывая,
С него и шляпу вдруг
сорвал.
Это прозвучало так обиженно, как будто было сказано не ею. Она ушла, оставив его в пустой, неприбранной комнате, в тишине, почти не нарушаемой робким шорохом дождя. Внезапное решение Лидии уехать, а особенно ее испуг в ответ на вопрос о женитьбе так обескуражили Клима, что он даже не сразу обиделся. И лишь посидев минуту-две в состоянии подавленности,
сорвал очки с носа и, до боли крепко пощипывая усы, начал шагать по комнате, возмущенно соображая...
Самгин
сорвал очки с носа, спрашивая...
— Чудовищную силу обнаруживали некоторые, — вспоминал он, сосредоточенно глядя в пустой стакан. — Ведь невозможно, Макаров,
сорвать рукою, пальцами, кожу с черепа, не волосы, а — кожу?
Вьюга все еще бесилась, можно было думать, что это она дергает и раскачивает вагон, пытается
сорвать его с рельс. Локомотив, натужно посвистев, осторожно подтащил поезд к перрону дачного поселка. Самгин вышел из вагона в кипящую холодную пену, она тотчас залепила его очки, заставила снять их.
Она, видимо, много плакала, веки у нее опухли, белки покраснели, подбородок дрожал, рука дергала блузку на груди;
сорвав с головы компресс, она размахивала им, как бы желая, но не решаясь хлестнуть Самгина по лицу.
«Это они, конечно, потому, что я — свидетель, видел, как они
сорвали замок и разграбили хлеб».
Лицо Владимира Лютова побурело, глаза, пытаясь остановиться, дрожали, он слепо тыкал вилкой в тарелку, ловя скользкий гриб и возбуждая у Самгина тяжелое чувство неловкости. Никогда еще Самгин не слышал, не чувствовал, чтоб этот человек говорил так серьезно, без фокусов, без неприятных вывертов. Самгин молча налил еще водки, а Лютов,
сорвав салфетку с шеи, продолжал...
Самгин задыхался, хрипел; ловкие руки расстегнули его пальто, пиджак, шарили по карманам,
сорвали очки, и тяжелая ладонь, с размаха ударив его по уху, оглушила.
Самгин взглянул на почерк, и рука его, странно отяжелев, сунула конверт в карман пальто. По лестнице он шел медленно, потому что сдерживал желание вбежать по ней, а придя в номер, тотчас выслал слугу, запер дверь и, не раздеваясь, только
сорвав с головы шляпу, вскрыл конверт.
Срывают «всем миром» замок с двери запасного хлебного магазина.
Марина вышла не очень эффектно: сначала на стене, за стулом, мелькнула ее рука, отбрасывая черный занавес, потом явилась вся фигура, но — боком; прическа ее зацепилась за что-то, и она так резко дернула рукою материю, что
сорвала ее, открыв угол двери. Затем, шагнув вперед, она поклонилась, сказав...
Город беспокоился, готовясь к выборам в Думу, по улицам ходили и ездили озабоченные, нахмуренные люди, на заборах пестрели партийные воззвания, члены «Союза русского народа»
срывали их, заклеивали своими.
От восторга она потела все обильнее.
Сорвав галстук, расстегнула ворот кофточки...
— Вот мы и у пристани! Если вам жарко — лишнее можно снять, — говорил он, бесцеремонно сбрасывая с плеч сюртук. Без сюртука он стал еще более толстым и более остро засверкала бриллиантовая запонка в мягкой рубашке.
Сорвал он и галстук, небрежно бросил его на подзеркальник, где стояла ваза с цветами. Обмахивая платком лицо, высунулся в открытое окно и удовлетворенно сказал...
Раскрашенный в цвета осени, сад был тоже наполнен красноватой духотой; уже несколько дней жара угрожала дождями, но ветер разгонял облака и,
срывая желтый лист с деревьев, сеял на город пыль.
Пред ним, одна за другой, мелькали, точно падая куда-то, полузабытые картины: полиция загоняет московских студентов в манеж, мужики и бабы
срывают замок с двери хлебного «магазина», вот поднимают колокол на колокольню; криками ура встречают голубовато-серого царя тысячи обывателей Москвы, так же встречают его в Нижнем Новгороде, тысяча людей всех сословий стоит на коленях пред Зимним дворцом, поет «Боже, царя храни», кричит ура.
Только на Варшавском вокзале, когда новенький локомотив, фыркнув паром, повернул красные, ведущие колеса, а вагон вздрогнул, покатился и подкрашенное лицо матери уродливо расплылось, стерлось, — Самгин, уже надевший шапку, быстро
сорвал ее с головы, и где-то внутри его тихо и вопросительно прозвучало печальное слово...
Все это было не страшно, но, когда крик и свист примолкли, стало страшней. Кто-то заговорил певуче, как бы читая псалтырь над покойником, и этот голос, укрощая шум, создал тишину, от которой и стало страшно. Десятки глаз разглядывали полицейского, сидевшего на лошади, как существо необыкновенное, невиданное. Молодой парень, без шапки, черноволосый,
сорвал шашку с городового, вытащил клинок из ножен и, деловито переломив его на колене, бросил под ноги лошади.
С кушетки свесилась правая рука Лютова, пальцы ее нехорошо изогнуты, растопырены, точно готовились схватить что-то, а указательный вытянут и указывает в пол, почти касаясь его.
Срывая перчатки с рук своих, Алина причитала...
— А один… человек
сорвал, вцепился ногтями в затылок толстому рядом со мною и вырвал кусок… кость обнажилась. Он первый и меня ударил…
Он стал подробно рассказывать о своем невольном знакомстве с поручиком, о том, как жестко отнесся поручик к старику жандарму. Но Дуняшу несчастье жандарма не тронуло, а когда Самгин рассказал, как хулиган
сорвал револьвер, — он слышал, что Дуняша прошептала...
Ей, наконец, удалось расстегнуть какой-то крючок, и, сбросив холодную шубку на колени Клима,
срывая с головы шляпку, она забегала по комнате, истерически выкрикивая...