Неточные совпадения
Не дай мне
Бог сойтись на бале
Иль при разъезде
на крыльце
С семинаристом в желтой шале
Иль с академиком в чепце!
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Быть может,
на беду мою,
Красавиц новых поколенье,
Журналов вняв молящий глас,
К грамматике приучит нас;
Стихи введут в употребленье;
Но я… какое дело мне?
Я верен буду старине.
— Вы сами же вызывали сейчас
на откровенность, а
на первый же вопрос и отказываетесь отвечать, — заметил Свидригайлов с улыбкой. — Вам все кажется, что у меня какие-то цели, а потому и глядите
на меня подозрительно. Что ж, это совершенно понятно в вашем положении. Но как я ни желаю
сойтись с вами, я все-таки не возьму
на себя труда разуверять вас в противном. Ей-богу, игра не стоит свеч, да и говорить-то с вами я ни о чем таком особенном не намеревался.
Если приказчик приносил ему две тысячи, спрятав третью в карман, и со слезами
ссылался на град, засухи, неурожай, старик Обломов крестился и тоже со слезами приговаривал: «Воля Божья; с
Богом спорить не станешь! Надо благодарить Господа и за то, что есть».
Протяжным голосом и несколько нараспев начал он меня увещевать; толковал о грехе утаивать истину пред лицами, назначенными царем, и о бесполезности такой неоткровенности, взяв во внимание всеслышащее ухо божие; он не забыл даже
сослаться на вечные тексты, что «нет власти, аще не от
бога» и «кесарю — кесарево».
Тетушка задержала нас до пятого часа. Напрасно отпрашивалась матушка,
ссылаясь, что лошади давно уже стоят у крыльца; напрасно указывала она
на черную полосу, выглянувшую
на краю горизонта и обещавшую черную тучу прямо навстречу нам. Анфиса Порфирьевна упорно стояла
на своем. После обеда, который подавался чрезвычайно медлительно, последовал кофей; потом надо было по-родственному побеседовать — наелись, напились, да сейчас уж и ехать! — потом посидеть
на дорожку, потом
Богу помолиться, перецеловаться…
Однако ж дело кое-как устроилось. Поймали разом двух куриц, выпросили у протопопа кастрюлю и, вместо плиты, под навесом
на кирпичиках сварили суп. Мало того: хозяин добыл где-то связку окаменелых баранок и крохотный засушенный лимон к чаю. Мы опасались, что вся Корчева
сойдется смотреть, как имущие классы суп из курицы едят, и, чего доброго, произойдет еще революция; однако
бог миловал. Поевши, все ободрились и почувствовали прилив любознательности.
— «Хорошо, сын мой! Так и надо: всё надо делать с верой в благостный исход и в
бога, который помогает, молитвами мадонны, добрым делам. Я прошу тебя, сын, если это случится, если
сойдутся люди — приди ко мне
на могилу и скажи: отец — сделано! Чтобы я знал!»
Бог знает; о тебе
Там говорить не слишком нынче смеют.
Кому язык отрежут, а кому
И голову — такая, право, притча!
Что день, то казнь. Тюрьмы битком набиты.
На площади, где человека три
Сойдутся, — глядь — лазутчик уж и вьется,
А государь досужною порою
Доносчиков допрашивает сам.
Как раз беда; так лучше уж молчать.
Море широко и глубоко; конца морю не видно. В море солнце встает и в море садится. Дна моря никто не достал и не знает. Когда ветра нет, море сине и гладко; когда подует ветер, море всколыхается и станет неровно. Подымутся по морю волны; одна волна догоняет другую; они
сходятся, сталкиваются, и с них брызжет белая пена. Тогда корабли волнами кидает как щепки. Кто
на море не бывал, тот
богу не маливался.
— Не диковина, а чудное Божие дело, — сказал
на то грамотей. — Те столбы, что в небе «багрецами наливаются»,
сходятся и расходятся, не другое что, как праведных молитва… Кто таковы те праведники, в коем месте молятся, нам, грешным, знать не дано, но в поучение людям, ради спасения душ наших, всякому дано телесными очами зрети, как праведная молитва к
Богу восходит…
Лишь за три часа до полуночи спряталось солнышко в черной полосе темного леса. Вплоть до полунóчи и зá полночь светлынь
на небе стояла — то белою ночью заря с зарей
сходились. Трифон Лохматый с Феклой Абрамовной чем
Бог послал потрапезовали, но только вдвоем, ровно новобрачные: сыновья в людях, дочери по грибы ушли, с полдён в лесу застряли.
Если бы был такой огромный храм, в котором свет шел бы сверху только в самой середине, то для того, чтобы
сойтись людям в этом храме, им всем надо было бы только идти
на свет в середину. То же и в мире. Иди все люди к
богу, и все
сойдутся.
У Христа спросили: можно ли человеку оставлять жену и брать другую? Он
на это сказал, что этого не должно быть, что человек,
сойдясь с женою, должен соединиться с нею так, чтобы они двое были как одно тело. И что таков закон
бога, и что то, что
бог соединил, человек не должен разделять.
Когда мы по душе хотим переговорить с человеком о важном деле, мы стараемся
сойтись с ним один
на один, чтобы ничто не развлекало нас, не мешало нам. Как же общаться с
богом, молиться при народе? Трудно при народе избавиться от заботы о том, чтò обо мне подумают, от пустословия, от рассеяния. Особенно, когда собираются по праздникам. Оттого и сказано в евангелии...
Трансцендентность и непознаваемость
Бога составляет музыку всей системы кардинала Николая Кузанского, который свой основной трактат выразительно озаглавил de docta ignorantia [Об ученом незнании (лат.).] и с энтузиазмом говорит о sacra ignorantia [Священное неведение — (лат.).], неоднократно
ссылаясь при этом
на Дионисия Ареопагита.
«Нет такой природы (по свидетельству ап. Иоанна), для которой
Бог был бы видим [Ориген
ссылается на слова ап. Иоанна: «
Бога не видел никто никогда; единородный Сын, Сущий в недре Отчем, Он явил» (Иоан. 1, 18).
И Спаситель в беседе с иудеями (Ио. 10:34–36)
ссылается на текст 81 псалма: «Я сказал: вы
боги и сыны Всевышнего все вы» (6).
Здесь,
ссылаясь на классические авторитеты: Платона, Орфея, Солона, Эмпедокла, а также и
на тексты свящ. писания, Климент выясняет, что «вопрос о
Боге соединен с затруднениями».
Вот — тайная община просветленных учеников древнего Орфея. Изнуренные постом, со строгими, скорбными лицами, в оливковых венках и льняных одеждах,
сходятся они
на тайные свои радения. Что там творится — из посторонних никто не знает. Какими-то таинственными обрядами верующие очищаются от земной скверны, стряхивают с себя греховные думы о ничтожных земных делах и в тихих молитвенных экстазах сливаются душою с великим страдальцем-богом.
Затем он
сошелся у той же Синтяниной с отцом Евангелом и заспорил было
на свои любимые темы о несообразности вещественного поста, о словесной молитве, о священстве, которое он назвал «сословием духовных адвокатов»; но начитанный и либеральный Евангел шутя оконфузил майора и шутя успокоил его словами, что «не ядый о Господе не ест, ибо лишает себя для
Бога, и ядый о Господе ест, ибо вкушая хвалит
Бога».
Мы своих боярей имеем, нам свои грамоты оставлены Ярославом Великим,
ссылаемся на них, да
на крепкие головы земляков своих — и с нами
Бог, умрем за святую Софию.
Люди всё слышали, всё поняли, но только пропустили мимо ушей то, что учитель говорил только о том, что людям надо делать свое счастье самим здесь,
на том дворе,
на котором они
сошлись, а вообразили себе, что это двор постоялый, а там где-то будет настоящий. И вот от этого вышло то удивительное рассуждение, что слова учителя очень прекрасны и даже слова
бога, но исполнять их теперь трудно.