Неточные совпадения
Селифан лег и сам
на той же
кровати, поместив голову у Петрушки
на брюхе и позабыв о том, что ему следовало
спать вовсе не здесь, а, может быть, в людской, если не в конюшне близ лошадей.
Он сделал это так неловко, что задел образок моего ангела, висевший
на дубовой спинке
кровати, и что убитая муха
упала мне прямо
на голову.
Накануне погребения, после обеда, мне захотелось
спать, и я пошел в комнату Натальи Савишны, рассчитывая поместиться
на ее постели,
на мягком пуховике, под теплым стеганым одеялом. Когда я вошел, Наталья Савишна лежала
на своей постели и, должно быть,
спала; услыхав шум моих шагов, она приподнялась, откинула шерстяной платок, которым от мух была покрыта ее голова, и, поправляя чепец, уселась
на край
кровати.
Он вошел не сразу. Варвара успела лечь в постель, лежала она вверх лицом, щеки ее
опали, нос заострился; за несколько минут до этой она была согнутая, жалкая и маленькая, а теперь неестественно вытянулась, плоская, и лицо у нее пугающе строго. Самгин сел
на стул у
кровати и, гладя ее руку от плеча к локтю, зашептал слова, которые казались ему чужими...
— Не знаю, — ответил Самгин, невольно поталкивая гостя к двери, поспешно думая, что это убийство вызовет новые аресты, репрессии, новые акты террора и, очевидно, повторится пережитое Россией двадцать лет тому назад. Он пошел в спальню, зажег огонь, постоял у постели жены, — она
спала крепко, лицо ее было сердито нахмурено. Присев
на кровать свою, Самгин вспомнил, что, когда он сообщил ей о смерти Маракуева, Варвара спокойно сказала...
Пока она
спала, ей все стены ее двух комнаток чьи-то руки обвешали гирляндами из зелени и цветов. Она хотела надеть свою простенькую блузу, а наместо ее,
на кресле, подле
кровати, нашла утреннее неглиже из кисеи и кружев с розовыми лентами.
На весь вечер примолкла; только ночью во втором часу просыпаюсь я, слышу, Оля ворочается
на кровати: «Не
спите вы, маменька?» — «Нет, говорю, не
сплю».
Вернувшись в палату, где стояло восемь детских кроваток, Маслова стала по приказанию сестры перестилать постель и, слишком далеко перегнувшись с простыней, поскользнулась и чуть не
упала. Выздоравливающий, обвязанный по шее, смотревший
на нее мальчик засмеялся, и Маслова не могла уже больше удерживаться и, присев
на кровать, закатилась громким и таким заразительным смехом, что несколько детей тоже расхохотались, а сестра сердито крикнула
на нее...
Я отвел ему маленькую комнату, в которой поставил
кровать, деревянный стол и два табурета. Последние ему, видимо, совсем были не нужны, так как он предпочитал сидеть
на полу или чаще
на кровати, поджав под себя ноги по-турецки. В этом виде он напоминал бурхана из буддийской кумирни. Ложась
спать, он по старой привычке поверх сенного тюфяка и ватного одеяла каждый раз подстилал под себя козью шкурку.
Рахметов отпер дверь с мрачною широкою улыбкою, и посетитель увидел вещь, от которой и не Аграфена Антоновна могла развести руками: спина и бока всего белья Рахметова (он был в одном белье) были облиты кровью, под
кроватью была кровь, войлок,
на котором он
спал, также в крови; в войлоке были натыканы сотни мелких гвоздей шляпками с — исподи, остриями вверх, они высовывались из войлока чуть не
на полвершка...
Она увидела, что идет домой, когда прошла уже ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю, бросилась к шкапчику, побила высунувшуюся
на шум Матрену, бросилась опять к шкапчику, бросилась в комнату Верочки, через минуту выбежала к шкапчику, побежала опять в комнату Верочки, долго оставалась там, потом пошла по комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя бежал
на грязную лестницу, Матрена, подсматривая в щель Верочкиной комнаты, бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается, в кухню не
попала, а очутилась в спальной под
кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
Ася зарыдала и
упала лицом
на кровать… Полчаса спустя мой отец скончался.
А именно: все время, покуда она жила в доме (иногда месяца два-три), ее кормили и поили за барским столом;
кровать ее ставили в той же комнате, где
спала роженица, и, следовательно, ее кровью питали приписанных к этой комнате клопов; затем, по благополучном разрешении, ей уплачивали деньгами десять рублей
на ассигнации и посылали зимой в ее городской дом воз или два разной провизии, разумеется, со всячинкой.
Тут было поставлено четыре-пять детских
кроватей, а
на полу,
на войлоках,
спали няньки.
В заключение, когда настало время
спать, матушка при себе велела горничной уложить «кралю»
на ночь и довольно долго сидела у ней
на кровати, разговаривая шепотом.
Спали везде — и
на диванах, и вповалку
на полу, потому что
кроватей при доме сдавалось мало, а какие были, те назначались для старших.
За работу Н. И. Струнникову Брокар денег не давал, а только платил за него пятьдесят рублей в училище и содержал «
на всем готовом». А содержал так: отвел художнику в сторожке койку пополам с рабочим, — так двое
на одной
кровати и
спали, и кормил вместе со своей прислугой
на кухне. Проработал год Н. И. Струнников и пришел к Брокару...
Только уже совсем вечером, когда все улеглись и в лампе притушили огонь, с «дежурной
кровати», где
спал Гюгенет, внезапно раздался хохот. Он сидел
на кровати и хохотал, держась за живот и чуть не катаясь по постели…
Он не обедал в этот день и не лег по обыкновению
спать после обеда, а долго ходил по кабинету, постукивая
на ходу своей палкой. Когда часа через два мать послала меня в кабинет посмотреть, не заснул ли он, и, если не
спит, позвать к чаю, — то я застал его перед
кроватью на коленях. Он горячо молился
на образ, и все несколько тучное тело его вздрагивало… Он горько плакал.
Чаще других бывала у меня бабушка; она и
спала на одной
кровати со мной; но самое яркое впечатление этих дней дал мне Цыганок.
Ужин прошел очень скучно. Петр Елисеич больше молчал и старался не смотреть
на гостью. Она осталась ночевать и расположилась в комнате Нюрочки. Катря и Домнушка принесли ей
кровать из бывшей комнаты Сидора Карпыча. Перед тем как ложиться
спать, Анфиса Егоровна подробно осмотрела все комоды и даже пересчитала Нюрочкино белье.
Таисья
спала прямо
на голом полу у самой
кровати, свернувшись клубочком, а
на кровати под байковым одеялом лежал совсем большой мужчина.
Я, бывало, это Естифею Ефимовичу ночью скажу, а он днем припасет, пронесет мне в кармане, а как
спать ляжем с ним, я пологом задернусь
на кровати, да и ем.
— Врешь ты все, актер! — сказала вдруг пьяная Манька Беленькая, глядя с ненавистью
на Эгмонта-Лаврецкого. — Ничего она не шепчет, а преспокойно
спит с мужчиной
на твоей
кровати.
Обычная обстановка бедного холостого студента: провисшая, неубранная
кровать со скомканным одеялом, хромой стол и
на нем подсвечник без свечи, несколько книжек
на полу и
на столе, окурки повсюду, а напротив
кровати, вдоль другой стены — старый-престарый диван,
на котором сейчас
спал и храпел, широко раскрыв рот, какой-то чернокудрый и черноусый молодой человек.
Обрати внимание
на ее обиходный словарь тридцать — сорок слов, не более, — совсем как у ребенка или дикаря: есть, пить,
спать, мужчина,
кровать, хозяйка, рубль, любовник, доктор, больница, белье, городовой — вот и все.
Я помолился перед образом, посмотрел
на дедушкину
кровать,
на которой
спал рыжий Васька, вспомнил все прошедшее и грустно вышел из комнаты.
Наконец, сон одолел ее, я позвал няню, и она уложила мою сестру
спать на одной
кровати с матерью, где и мне приготовлено было местечко; отцу же постлали
на канапе.
Один раз как-то без него я заглянул даже в дедушкину комнату: она была пуста, все вещи куда-то вынесли, стояла только в углу его скамеечка и
кровать с веревочным переплетом, посредине которого лежал тонкий лубок, покрытый войлоком, а
на войлоке
спали поочередно который-нибудь из чтецов псалтыря.
Когда мы вошли в гостиную и я увидел
кровать,
на которой мы обыкновенно
спали вместе с матерью, я бросился
на постель и снова принялся громко рыдать.
Хотя они около двадцати уже лет находились в брачном союзе, но все еще были влюблены друг в друга,
спали на одной
кровати и весьма нередко целовались между собой.
— Я живо наберу. Вы ложитесь, у вас был трудный день, устали. Ложитесь здесь,
на кровати, я не буду
спать, и ночью, может быть, разбужу вас помочь мне… Когда ляжете, погасите лампу.
Но только ночью я
сплю и вдруг слышу,
на полочке над моей
кроватью голубь с кем-то сердито бьется.
Володя поклонился и вышел. Полковничий денщик провел его вниз и ввел в голую, грязную комнату, в которой валялся разный хлам и стояла железная
кровать без белья и одеяла.
На кровати, накрывшись толстой шинелью,
спал какой-то человек в розовой рубашке.
На одной из
кроватей спал моряк, совершенно одетый,
на другой, перед столом,
на котором стояло две бутылки начатого вина, сидели разговаривавшие — новый полковой командир и адъютант.
Таким образом, пьяный поручик, рывший для другого яму, сам прежде
попал в оную и прямо из дома генерал-губернатора был отведен в одну из частей, где его поместили довольно удобно в особой комнате и с матрацем
на кровати.
Не однажды он уговаривал меня намазать ей, сонной, лицо ваксой или сажей, натыкать в ее подушку булавок или как-нибудь иначе «подшутить» над ней, но я боялся кухарки, да и
спала она чутко, часто просыпаясь; проснется, зажжет лампу и сидит
на кровати, глядя куда-то в угол. Иногда она приходила ко мне за печку и, разбудив меня, просила хрипло...
Дроздов всё наклонялся вперёд, и было непонятно, почему он не
падает на спинку
кровати.
Просидела она почти до полуночи, и Кожемякину жалко было прощаться с нею. А когда она ушла, он вспомнил Марфу, сердце его, снова охваченное страхом, трепетно забилось, внушая мысль о смерти, стерегущей его где-то близко, — здесь, в одном из углов, где безмолвно слились тени, за
кроватью, над головой, — он спрыгнул
на пол, метнулся к свету и —
упал, задыхаясь.
Пораженный известием, я вскочил с
кровати, поспешно оделся и сбежал вниз. Думая отыскать дядю в доме, где, казалось, все еще
спали и ничего не знали о происшедшем, я осторожно поднялся
на парадное крыльцо и в сенях встретил Настеньку. Одета она была наскоро, в каком-то утреннем пеньюаре иль шлафроке. Волосы ее были в беспорядке: видно было, что она только что вскочила с постели и как будто поджидала кого-то в сенях.
Я
спал крепко, без снов. Вдруг я почувствовал, что
на мои ноги налегла десятипудовая тяжесть. Я вскрикнул и проснулся. Был уже день; в окна ярко заглядывало солнце.
На кровати моей, или, лучше сказать,
на моих ногах, сидел господин Бахчеев.
На кровати еще
спала сестра-девочка.
Дни два ему нездоровилось,
на третий казалось лучше; едва переставляя ноги, он отправился в учебную залу; там он
упал в обморок, его перенесли домой, пустили ему кровь, он пришел в себя, был в полной памяти, простился с детьми, которые молча стояли, испуганные и растерянные, около его
кровати, звал их гулять и прыгать
на его могилу, потом спросил портрет Вольдемара, долго с любовью смотрел
на него и сказал племяннику: «Какой бы человек мог из него выйти… да, видно, старик дядя лучше знал…
Когда я вернулся домой, Пепко
спал на своей
кровати невинным сном грудного младенца. Меня это даже не возмутило… Что же, счастлив тот, кто может
спать так крепко.
Рассказывал им за меня всё Постельников, до
упаду смеявшийся над тем, как он будто бы
на сих днях приходит ко мне, а я будто сижу
на кровати и говорю, что «я дитя кормлю»; а через неделю он привез мне чистый отпуск за границу, с единственным условием взять от него какие-то бумаги и доставить их в Лондон для напечатания в «Колоколе».
Длинный, сухой ученик с совершенно белыми волосами и белесоватыми зрачками глаз, прозванный в классе «белым тараканом», тихо крадется к Локоткову и только что хотел произнести: «Локотков, пора!», как тот, вдруг расхохотавшись беззвучным смехом, сел
на кровать и прошептал: «Ах, какие же вы трусы! Я тоже не
спал всю ночь, но я не
спал от смеха, а вы… трусишки!», и с этим он начал обуваться.
На полу были постланы чистые половики, тканные из пестрой ветошки,
на окнах белели кисейные занавески; около
кровати, где
спала Нюша, красовался старинный туалет с вычурной резьбой.
Дом хотя был и одноэтажный, но делился
на много комнат: в двух жила Татьяна Власьевна с Нюшей; Михалко с женой и Архип с Дуней
спали в темных чуланчиках; сам Гордей Евстратыч занимал узкую угловую комнату в одно окно, где у него стояла двухспальная
кровать красного дерева, березовый шкаф и конторка с бумагами.
Когда он захотел
спать, то слез с подоконника и растянулся
на полу, рядом с
кроватью, положив под голову пальто.
— Он и ту жену тоже так… — заговорила Маша. — За косу к
кровати привязывал и щипал… всё так же…
Спала я, вдруг стало больно мне… проснулась и кричу. А это он зажёг спичку да
на живот мне и положил…