Неточные совпадения
На площади становилось все тише, напряженней. Все головы поднялись вверх, глаза ожидающе смотрели в полукруглое ухо колокольни, откуда были наклонно высунуты три толстые балки с блоками в них и, проходя через блоки,
спускались к
земле веревки, привязанные к ушам колокола.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к прошли мы с час. Вдруг Дерсу остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы
спустились к реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана в 100 шагах, из него выскочил человек с ружьем в руках. Это был удэгеец Янсели с реки Нахтоху. Он только что пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала
на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
Казалось, вместе с туманом
на землю спустилась мертвящая тишина, нарушаемая только падением капель воды с намокшей листвы деревьев.
Старик таза тоже отказался лезть
на дерево. Тогда я решил взобраться
на кедр сам. Ствол его был ровный, гладкий и с подветренной стороны запорошенный снегом. С большими усилиями я поднялся не более как
на три метра. У меня скоро озябли руки, и я должен был
спуститься обратно
на землю.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат
на земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы
спустились к ручью и пошли по гальке.
Оно
спускалось с дерева
на землю.
Когда я шел назад,
на землю спустилась ночь.
Выбрав один из них, мы стали взбираться
на хребет. По наблюдениям Дерсу, дождь должен быть затяжным. Тучи низко ползли над
землей и наполовину окутывали горы. Следовательно,
на вершине хребта мы увидели бы только то, что было в непосредственной от нас близости. К тому же взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу. Это принудило нас
на другой день
спуститься в долину.
Клесты часто
спускались вниз, что-то клевали
на земле и подпускали к себе так близко, что можно было в деталях рассмотреть их оперение.
Вам кажется, что вы смотрите в бездонное море, что оно широко расстилается подвами, что деревья не поднимаются от
земли, но, словно корни огромных растений,
спускаются, отвесно падают в те стеклянно ясные волны; листья
на деревьях то сквозят изумрудами, то сгущаются в золотистую, почти черную зелень.
В полдень мы дошли до водораздела. Солнце стояло
на небе и заливало
землю своими палящими лучами. Жара стояла невыносимая. Даже в тени нельзя было найти прохлады. Отдохнув немного
на горе, мы стали
спускаться к ручью
на запад. Расстилавшаяся перед нами картина была довольно однообразна. Куда ни взглянешь, всюду холмы и всюду одна и та же растительность.
Когда я проснулся, мне в глаза бросилось отсутствие солнца.
На небе появились слоистые облака, и
на землю как будто
спустились сумерки. Было 4 часа пополудни. Можно было собираться
на охоту. Я разбудил казаков, они обулись и принялись греть воду.
Потом канюки
спустились в траву и, распустив крылья, продолжали бой
на земле.
Спускаться по таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа. По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно. С веселым шумом бежала вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под
земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
День кончился.
На землю спустилась ночная тень. Скоро все должно было погрузиться в мрак.
Всенощная идет в образной комнате и длится более часа; за всенощной следует молебен с водосвятием и тремя-четырьмя акафистами, тоже продолжительный, так что все вместе кончается, когда уже
на землю спустились сумерки.
Когда же солнце начнет склоняться к западу, тетерева поднимаются с лежки, то есть с места своего отдохновения, опять садятся
на деревья и сидят нахохлившись, как будто дремлют, до глубоких сумерек; потом пересаживаются в полдерева и потом уже
спускаются на ночлег; ночуют всегда
на земле.
Затем матка
спустилась с дерева
на землю, а молодые соболята вновь спрятались в гнезде.
Захватив с собой топор, Родион Потапыч
спустился один в шахту. В последний раз он полюбовался открытой жилой, а потом поднялся к штольне. Здесь он прошел к выходу в Балчуговку и подрубил стойки, то же самое сделал в нескольких местах посредине и у самой шахты, где входила рудная вода.
Земля быстро обсыпалась, преграждая путь стекавшей по штольне воде. Кончив эту работу, старик спокойно поднялся наверх и через полчаса вел Матюшку
на Фотьянку, чтобы там передать его в руки правосудия.
Вдруг поднялся глухой шум и топот множества ног в зале, с которым вместе двигался плач и вой; все это прошло мимо нас… и вскоре я увидел, что с крыльца, как будто
на головах людей,
спустился деревянный гроб; потом, когда тесная толпа раздвинулась, я разглядел, что гроб несли мой отец, двое дядей и старик Петр Федоров, которого самого вели под руки; бабушку также вели сначала, но скоро посадили в сани, а тетушки и маменька шли пешком; многие, стоявшие
на дворе, кланялись в
землю.
Когда они поехали обратно, вечерний туман
спускался уже
на землю. В Москве их встретили пыль, удушливый воздух и стук экипажей. Вихров при прощании крепко обнял приятеля и почти с нежностью поцеловал его: он очень хорошо понимал, что расстается с одним из честнейших и поэтичнейших людей, каких когда-либо ему придется встретить в жизни.
Что-то зашуршало и мелькнуло
на той стороне выемки,
на самом верху освещенного откоса. Ромашов слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть. Что-то серое, бесформенное, мало похожее
на человека,
спускалось сверху вниз, едва выделяясь от травы в призрачно-мутном свете месяца. Только по движению тени да по легкому шороху осыпавшейся
земли можно было уследить за ним.
— Она куда-то
на берег моря, он в какие-то пещеры; и вот он
спускается,
спускается, три года
спускается в Москве под Сухаревою башней, и вдруг в самых недрах
земли, в пещере находит лампадку, а пред лампадкой схимника.
Ко всему этому надобно прибавить, что Феодосий Гаврилыч считал себя естествоиспытателем и агрономом и в доказательство этого собирал разных букашек и бабочек и накалывал их без всякого толку
на булавки, а также — это было, впрочем, в более молодые годы его — Феодосий Гаврилыч в одном из имений своих задумал вырыть глубочайший колодец и, желая освидетельствовать сей колодец, вздумал лично своею особой
спуститься в него, но при этом чуть не задохся и вытащен был
на поверхность
земли без чувств.
Наконец пароход подтянули. Какой-то матрос, ловкий, как дьявол, взобрался кверху, под самую крышу сарая, и потом закачался в воздухе вместе с мостками, которые
спустились на корабль. И пошел народ выходить
на американскую
землю…
Для покорения христианству диких народов, которые нас не трогают и
на угнетение которых мы ничем не вызваны, мы, вместо того чтобы прежде всего оставить их в покое, а в случае необходимости или желания сближения с ними воздействовать
на них только христианским к ним отношением, христианским учением, доказанным истинными христианскими делами терпения, смирения, воздержания, чистоты, братства, любви, мы, вместо этого, начинаем с того, что, устраивая среди них новые рынки для нашей торговли, имеющие целью одну нашу выгоду, захватываем их
землю, т. е. грабим их, продаем им вино, табак, опиум, т. е. развращаем их и устанавливаем среди них наши порядки, обучаем их насилию и всем приемам его, т. е. следованию одному животному закону борьбы, ниже которого не может
спуститься человек, делаем всё то, что нужно для того, чтобы скрыть от них всё, что есть в нас христианского.
Миром веяло от сосен, стройных, как свечи, вытопившаяся смола блестела золотом и янтарём, кроны их, благословляя
землю прохладною тенью, горели
на солнце изумрудным пламенем. Сквозь волны зелени сияли главы церквей, просвечивало серебро реки и рыжие полосы песчаных отмелей. Хороводами
спускались вниз ряды яблонь и груш, обильно окроплённых плодами, всё вокруг было ласково и спокойно, как в добром сне.
Наступал вечер;
на землю спускались сумерки; в домах зажигались огни. Выслушав перечень добрых дел, совершенных в течение дня квартальными надзирателями, он отправлялся в клуб, где приглашал предводителя идти с ним вместе по стезе добродетели. Предводитель подавался туго, но так как поставленные ему
на вид выгоды были до того ясны, что могли убедить даже малого ребенка, то и он, наконец, уступил.
«Однажды, во время пира, одну из них, черноволосую и нежную, как ночь, унес орел,
спустившись с неба. Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно
на землю. Тогда пошли искать девушку, но — не нашли ее. И забыли о ней, как забывают обо всем
на земле».
Вечер
спустился уже
на землю, в лесу потемнело, бор волновался вокруг сторожки, как расходившееся море; темные вершины колыхались, как гребни волн в грозную непогоду.
Во время этой беседы, безмолвным слушателем которой оставался один Долинский,
на тепло прогретую
землю спустился сине-розовый итальянский вечер...
Спускались сумерки. По линии, в направлении к Москве, виднелись огоньки. Целое созвездие огоньков мерцало неопределенно и смутно. Один передвигался — это шел товарный поезд. Беременная сторожиха выползла из будки. Больной ребенок был у нее
на одной руке, сигнальный фонарь в другой… Заговорили рельсы, тихо, тонко, чуть слышно, как будто что-то переливалось под
землей. Потом это перешло в клокотание, и через две минуты тяжелый поезд прогромыхал мимо платформы.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из
земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда
на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва
на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто
спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться
на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Борис Петрович упал
на колена; и слезы рекой полились из глаз его; малодушный старик! он ожидал, что целый хор ангелов
спустится к нему
на луче месяца и унесет его
на серебряных крыльях за тридевять
земель.
Вид его до того был страшен, что два конюха, которые успели уже взобраться
на чердак, мигом
спустились обратно
на землю по водосточной трубе, к немалому удовольствию и даже хохоту дворовых мальчишек.
а солнце уже совсем свалило, и
на горячо прогретую
землю спускается чудный, волшебный вечер.
Теперь чувство темпа достигает самой высшей напряженности и держится
на каком-то тонком волоске, вот-вот готовом порваться. Та-та-та-та! — ровно отпечатывают по
земле ноги Изумруда. Трра-трра-трра! — слышится впереди галоп белого жеребца, увлекающего за собой Изумруда. В такт бегу колеблются гибкие оглобли, и в такт галопу подымается и
спускается на седле мальчик, почти лежащий
на шее у лошади.
Здесь, в этой трущобе, к нему раз
спускалось небо
на землю; здесь он испытал самое высокое удовольствие, к которому стремилась его душа; тут он, вечно голодный и холодный нищий, один раз давал пир — такой пир, который можно было бы назвать «пиром Лазаря».
На земле жилось нелегко, и поэтому я очень любил небо. Бывало, летом, ночами, я уходил в поле, ложился
на землю вверх лицом, и казалось мне, что от каждой звезды до меня — до сердца моего —
спускается золотой луч, связанный множеством их со вселенной, я плаваю вместе с
землей между звезд, как между струн огромной арфы, а тихий шум ночной жизни
земли пел для меня песню о великом счастье жить. Эти благотворные часы слияния души с миром чудесно очищали сердце от злых впечатлений будничного бытия.
Он закашлялся, завозился и стал ожесточенно плевать в костер. Вокруг нас всё было глухо завешено густой пеленой тьмы. Небо над нами тоже было темно, луны еще не было. Море скорее чувствовалось, чем было видимо нам, — так густа была тьма впереди нас. Казалось,
на землю спустился черный туман. Костер гас.
— А неизвестно…
На свадьбе, как Поликарп Тарасыч женились, он и объявил себя. Точно из-под
земли вынырнул… А теперь обошел всех, точно клад какой. Тарас Ермилыч просто жить без него не может. И ловок только Ардальон Павлыч: медведь у нас в саду в яме сидит, так он к нему за бутылку шампанского прямо в яму
спустился. Удалый мужик, нечего сказать: все
на отличку сделает. А пить так впереди всех… Все лоском лежат, а он и не пошатнется. У нас его все даже весьма уважают…
Оборвавшись после первой попытки, с оборванными ногтями, окровавленными руками и коленями, он стал искать удобного места. Там, где ограда сходилась со стеной мертвецкой, из нее и из стены выпало несколько кирпичей. Больной нащупал эти впадины и воспользовался ими. Он влез
на ограду, ухватился за ветки вяза, росшего по ту сторону, и тихо
спустился по дереву
на землю.
Наймит опять почесал себе о косяк спину, посвистал как-то не совсем приятно вслед мельнику и стал запирать двери,
на которых были намалеваны белою краской кварта, рюмка и жестяной крючок (шкалик). А мельник
спустился с пригорочка и пошел вдоль улицы, в своей белой свитке, а за ним опять побежала по
земле черная-пречерная тень.
— Ой, ой!.. И что это за свинство, — закричал Янкель, — не можете вы полегче
на землю спуститься!.. Я думаю, у вас в руках живой человек.
Из глубин небесных тихо
спускались звёзды и, замирая высоко над
землёю, радостно обещали
на завтра ясный день. Со дна котловины бесшумно вставала летняя ночь, в ласковом её тепле незаметно таяли рощи, деревни, цветные пятна полей и угасал серебристо-синий блеск реки.
На нем была рубаха, расстегнутая
на груди, и высокие сапоги со шпорами, и с плеч
спускался черный плащ, тащившийся по
земле, как шлейф.
И партия, растягиваясь иногда
на неделю,
спускается от станка к станку летом в лодках, зимой
на дровнях, мечтая о далеком якутском остроге, как о
земле обетованной.
— Нет, Отец, льется
на земле красная кровь, но я избегал соприкосновения с ней, и оттого я так чист. И так как нельзя, ходя меж людей, избежать грязи и крови ихней и не запачкать одежд, то
на самую
землю я не
спускался, а летал
на небольшой высоте, оттуда посылая улыбки, укор и благословения…
— Я купца убил, я и ножик тебе подсунул. Я и тебя хотел убить, да
на дворе зашумели: я сунул тебе ножик в мешок и вылез в окно. — Аксенов молчал и не знал, что сказать. Макар Семенов
спустился с нары, поклонился в
землю и сказал...
Покурив трубку, Чжан-Бао и Маха нарезали ножами древесных веток и принялись укреплять их по бортам лодки, оставляя открытыми только нос и корму. Когда они кончили эту работу, последние отблески вечерней зари погасли совсем; воздух заметно потемнел, и
на землю стала быстро
спускаться темная ночь.