Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой,
стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо
себя приезжавших.
Лидия тоже улыбнулась, а Клим быстро представил
себе ее будущее: вот она замужем за учителем гимназии Макаровым, он — пьяница, конечно; она, беременная уже третьим ребенком, ходит в ночных туфлях, рукава кофты засучены до локтей, в руках грязная тряпка, которой Лидия
стирает пыль, как горничная, по полу ползают краснозадые младенцы и пищат.
Макаров сам
стер позолоту с
себя; это случилось, когда они сидели в ограде церкви Успения на Горе, любуясь закатом солнца.
Самгин был недоволен
собой, чувствуя, что этот красавец
стер его речь, как
стирают тряпкой надпись мелом на школьной доске. Казалось, что это понято и Еленой, отчего она и говорит так, как будто хочет утешить его, обиженного.
Она точно не слышала испуганного нытья стекол в окнах, толчков воздуха в стены, приглушенных, тяжелых вздохов в трубе печи. С необыкновенной поспешностью, как бы ожидая знатных и придирчивых гостей, она
стирала пыль, считала посуду, зачем-то щупала мебель. Самгин подумал, что, может быть, в этой шумной деятельности она прячет сознание своей вины перед ним. Но о ее вине и вообще о ней не хотелось думать, — он совершенно ясно представлял
себе тысячи хозяек, которые, наверное, вот так же суетятся сегодня.
По двору в сарай прошли Калитин и водопроводчик, там зажгли огонь. Самгин тихо пошел туда, говоря
себе, что этого не надо делать. Он встал за неоткрытой половинкой двери сарая; сквозь щель на пальто его легла полоса света и разделила надвое;
стирая рукой эту желтую ленту, он смотрел в щель и слушал.
Последний, если хотел,
стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет в сад, заглянет к нему в комнату, найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про
себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет
себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
Робко ушел к
себе Райский, натянул на рамку холст и начал чертить мелом. Три дня чертил он,
стирал, опять чертил и, бросив бюсты, рисунки, взял кисть.
Например, если б бабушка на полгода или на год отослала ее с глаз долой, в свою дальнюю деревню, а сама справилась бы как-нибудь с своими обманутыми и поруганными чувствами доверия, любви и потом простила, призвала бы ее, но долго еще не принимала бы ее в свою любовь, не дарила бы лаской и нежностью, пока Вера несколькими годами, работой всех сил ума и сердца, не воротила бы
себе права на любовь этой матери — тогда только успокоилась бы она, тогда настало бы искупление или, по крайней мере, забвение, если правда, что «время все
стирает с жизни», как утверждает Райский.
— Да, это mauvais genre! [дурной тон! (фр.)] Ведь при вас даже неловко сказать «мужик» или «баба», да еще беременная… Ведь «хороший тон» не велит человеку быть самим
собой… Надо
стереть с
себя все свое и походить на всех!
Японцы уехали с обещанием вечером привезти ответ губернатора о месте. «Стало быть, о прежнем, то есть об отъезде, уже нет и речи», — сказали они, уезжая, и стали отирать
себе рот, как будто
стирая прежние слова. А мы начали толковать о предстоящих переменах в нашем плане. Я еще, до отъезда их, не утерпел и вышел на палубу. Капитан распоряжался привязкой парусов. «Напрасно, — сказал я, — велите опять отвязывать, не пойдем».
13 апреля. «Любовь!.. Где ее сила? Я, любя, нанес оскорбление. Она, еще больше любя, не может
стереть оскорбление. Что же после этого может человек для человека? Есть развития, для которых нет прошедшего, оно в них живо и не проходит… они не гнутся, а ломятся, они падают падением другого и не могут сладить с
собой».
Он затаил ненависть против плюгавого учителишки и дал
себе клятву
стереть его с лица земли, чтобы другим впредь было неповадно чинить разные противности.
Макар ушел к
себе в заднюю избу, где его жена Татьяна
стирала на ребят. Он все еще не мог прочухаться от родительской трепки и недружелюбно смотрел на широкую спину безответной жены, взятой в богатую семью за свою лошадиную силу.
Она плакала, обнимала и целовала его, целовала ему руки и убедительно, хотя и бессвязно, просила его, чтоб он взял ее жить к
себе; говорила, что не хочет и не может более жить со мной, потому и ушла от меня; что ей тяжело; что она уже не будет более смеяться над ним и говорить об новых платьях и будет вести
себя хорошо, будет учиться, выучится «манишки ему
стирать и гладить» (вероятно, она сообразила всю свою речь дорогою, а может быть, и раньше) и что, наконец, будет послушна и хоть каждый день будет принимать какие угодно порошки.
Поведение Андрея явно изменило судей, его слова как бы
стерли с них что-то, на серых лицах явились пятна, в глазах горели холодные, зеленые искры. Речь Павла раздражила их, но сдерживала раздражение своей силой, невольно внушавшей уважение, хохол сорвал эту сдержанность и легко обнажил то, что было под нею. Они перешептывались со странными ужимками и стали двигаться слишком быстро для
себя.
— Ах, хороша девица! — хвалил он свою невесту, — и из
себя хороша, и скромница, и
стирать белье умеет. Я буду портняжничать, она — по господам
стирать станет ходить. А квартира у нас будет своя, бесплатная. Проживем, да и как еще проживем! И стариков прокормим. Вино-то я уж давно собираюсь бросить, а теперь — и ни боже мой!
Прислугу тоже, ради экономии, распустила, оставив при
себе только старую, едва таскающую ноги ключницу Афимьюшку да одноглазую солдатку Марковну, которая готовила кушанье и
стирала белье.
Уж коли хотят жениться, так и женились бы на каких-нибудь заблужденных, которым все равно, что барыней быть, что кухаркой, которые, из любви к ним, рады будут
себе и юбки
стирать и по грязи на рынок трепаться.
Часам к восьми вечера богатый дом Анны Юрьевны был почти весь освещен. Барон, франтовато одетый, пришел из своего низу и с гордым, самодовольным видом начал расхаживать по всем парадным комнатам. Он на этот раз как-то более обыкновенного строго относился к проходившим взад и вперед лакеям, приказывая им то лампу поправить, то
стереть тут и там пыль, — словом, заметно начинал чувствовать
себя некоторым образом хозяином всей этой роскоши.
Первым от судей помещался один из назвавших
себя — Сергей Головин, сын отставного полковника, сам бывший офицер. Это был совсем еще молодой, белокурый, широкоплечий юноша, такой здоровый, что ни тюрьма, ни ожидание неминуемой смерти не могли
стереть краски с его щек и выражения молодой, счастливой наивности с его голубых глаз. Все время он энергично пощипывал лохматую светлую бородку, к которой еще не привык, и неотступно, щурясь и мигая, глядел в окно.
И вдруг, ухнув, сам перебросил Тихона через голову свою с такой силой, что тот, ударом о землю, отбил
себе ноги. Сидя на траве,
стирая пот с лица, землекоп сконфуженно молвил...
Она ясно представила
себе то далекое время, когда ее звали Анюткой и когда она, маленькая, лежала под одним одеялом с матерью, а рядом, в другой комнате,
стирала белье жилица-прачка, и из соседних квартир, сквозь тонкие стены, слышались смех, брань, детский плач, гармоника, жужжание токарных станков и швейных машин, а отец, Аким Иваныч, знавший почти все ремесла, не обращая никакого внимания на тесноту и шум, паял что-нибудь около печки или чертил или строгал.
Ипполит Сергеевич отошёл в сторону от них и стал у лестницы, спускавшейся в парк. Он провёл рукой по лицу и потом пальцами по глазам, точно
стирал пыль с лица и глаз. Ему стало стыдно перед
собой за то, что он поддался взрыву чувства, стыд уступил место раздражению против девушки. Он назвал про
себя сцену с ней казацкой атакой на жениха, и ему захотелось заявить ей о
себе как о человеке, равнодушном к её вызывающей красоте.
Она «тягала воду» из колодца, мыла полы, и хату мазала, и белье
стирала, и шила
себе, Катре и Фигуре, но коров не доила, потому что коровы были «мощные», и их выдаивал сам Фигура соответственными к сему великомощными руками.
Кроме того, что я имел особенную охоту к наблюдению за жизнью и нравами всего живущего в природе, меня подстрекнули слова Фукса, который сказал, что бабочки, выводящиеся дома, будут самыми лучшими экземплярами, потому что сохранят всю первородную яркость и свежесть своих красок; что бабочки, начав летать по полям, подвергаясь дождям и ветрам, уже теряют несколько, то есть
стирают или стряхивают с
себя цветную пыль, которою, в виде крошечных чешуек, бывают покрыты их крылья, когда они только что выползут из скорлупы хризалиды, или куколки, и расправят свои сжатые члены и сморщенные крылушки.
Игумен после этого происшествия сделался еще мрачнее, не велел при
себе поминать бывшего друга, старался
стереть его в памяти — и не мог забыть.
Поручик сам обладал не бог весть каким вкусом, но и он заметил, что вся обстановка носит на
себе одну характерную особенность, какую нельзя
стереть ни роскошью, ни модой, а именно — полное отсутствие следов женских, хозяйских рук, придающих, как известно, убранству комнат оттенок теплоты, поэзии и уютности. Здесь веяло холодом, как в вокзальных комнатах, клубах и театральных фойе.
Она принялась
стирать на людей белье, а он месяца четыре сколачивал экономию, чтоб как-нибудь завести
себе сапоги и шинелишку.
Среди выродившихся субъектов человеческой породы замечателен был бы экземпляр, настолько сохранивший в
себе первоначальный тип человечества, что никакими силами нельзя
стереть и уничтожить его.
Неужели хлопоты Свидригайлова о детях Катерины Ивановны внушили было Раскольникову предположение, что Свидригайлов каким-то образом сумел не переступить только, а действительно
стереть «черту»? Что он в
себе — один, что вокруг него тот вольный воздух, воздух, воздух, которого нет в душной психологической лаборатории Раскольникова?
Себе Я напоминаю напудренного негра, который боится рукавом
стереть пудру и показать свою черную кожу… ах, у Меня все еще черная кожа!
Этот д-р П-цкий и тот агент русского Общества пароходства и торговли, Д-в, были почти единственные русские, с какими я видался все время. Д-в познакомил меня с адмиралом Ч-вым, тогда председателем Общества пароходства и торговли; угощая нас обедом в дорогом ресторане на Реджент-Стрите, адмирал старался казаться"добрым малым"и говорил про
себя с юмором, что он всего только"генерал", а этим кичиться не полагается. Он был впоследствии министром.
Но не для этого, конечно, брали мы на
себя столь великий труд:
стирать можно было и простой резинкой.
«Тут мой предел!» — подумал Ермий и остановился, но Памфалон взял свою скоморошью епанчу, махнул ею и враз
стер это слово на всем огромном пространстве, и Ермий тотчас увидал
себя в несказанном свете и почувствовал, что он летит на высоте, держась рука за руку с Памфалоном, и оба беседуют.
Фанни Викторовна взялась стряпать, убирать комнаты, шить белье и даже
стирать, в крайнем случае она даже могла сшить
себе платье и сделать шляпку.
Первый был вне
себя и грозил
стереть Зыбина, погубившего его сестру, с лица земли. Петр Валерьянович любил Мери, как называл он сестру, но поступок ее с матерью был, по его мнению, таков, что он, по приезде в Москву, не решился сказать за нее даже слова защиты, хотя часто думал о ней, но полагал, что она счастлива с любимым человеком, которого его мать пристрастно описывает мрачными красками.
— И я бы не хотела. А ничего не выходит. Он общественный парень, прекрасный работник. Но ты не можешь
себе представить, до чего он грязен и некультурен. Не починишь носков, — так и будет ходить в рваных. Ох, эти носки! Грязные, вонючие. Один на комод положит, другой на окно, рядом с тарелкой с творогом. От рубашки его так воняет потом, что я не могу с ним спать. Ну, как не
выстираешь?
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к
себе. Раздевшись, но не
стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы. На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала.
— Как Стенька Верхотин с Таней? Только предупреждаю: варить кашки и
стирать пеленки у меня не будет времени. И я должен быть свободен. Исанка, пойми, — я не могу наваливать на
себя семью, не могу связывать
себя. Я чувствую в
себе незаурядную умственную силу, я знаю, что буду великим человеком. И потопить
себя в пеленках и кашках — ни за что!
Граф, забыв
стереть улыбку с лица, смотрел перед
собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку.
Полюбуйтесь, как строят немцы здание своей государственной жизни, какая у них мудрая способность самоограничения: зная, что из предмета, имеющего неправильную форму, стены выйдут плохими и непрочными, каждый немец добровольно придает
себе форму как бы кирпича,
стирает углы и выпуклости, мешающие кладке.