Неточные совпадения
— И, кроме того, Иноков пишет невозможные стихи, просто, знаете, смешные стихи. Кстати, у меня накопилось несколько аршин
стихотворений местных
поэтов, — не хотите ли посмотреть? Может быть, найдете что-нибудь для воскресных номеров. Признаюсь, я плохо понимаю новую поэзию…
— Странно все. Появились какие-то люди… оригинального умонастроения. Недавно показали мне
поэта — здоровеннейший парень! Ест так много, как будто извечно голоден и не верит, что способен насытиться. Читал стихи про Иуду, прославил предателя героем. А кажется, не без таланта. Другое
стихотворение — интересно.
— Грубоватость, — подсказала женщина, сняв с пальца наперсток, играя им. — Это у него от недоверия к себе. И от Шиллера, от Карла Моора, — прибавила она, подумав, покачиваясь на стуле. — Он — романтик, но — слишком обремененный правдой жизни, и потому он не будет
поэтом. У него одно
стихотворение закончено так...
Соколовский, автор «Мироздания», «Хевери» и других довольно хороших
стихотворений, имел от природы большой поэтический талант, но не довольно дико самобытный, чтоб обойтись без развития, и не довольно образованный, чтоб развиться. Милый гуляка,
поэт в жизни, он вовсе не был политическим человеком. Он был очень забавен, любезен, веселый товарищ в веселые минуты, bon vivant, [любитель хорошо пожить (фр.).] любивший покутить — как мы все… может, немного больше.
Каждая «среда» с той поры имела свой протокол… Крупные имена сверкали в этих протоколах под рисунками, отражавшими быт современности. Кроме художников, писали стихи
поэты. М. А. Лохвицкая, Е. А. Буланина, В. Я. Брюсов записали на протоколах по нескольку
стихотворений.
Однажды, прочитав проспект какого-то эфемерного журнальчика, он послал туда
стихотворение. Оно было принято и даже, кажется, напечатано, но журнальчик исчез, не выслав
поэту ни гонорара, ни даже печатного экземпляра стихов. Ободренный все-таки этим сомнительным «успехом», брат выбрал несколько своих творений, заставил меня тщательно переписать их и отослал… самому Некрасову в «Отечественные записки».
Эти «заставы», теперь, кажется, исчезнувшие повсеместно, составляли в то время характерную особенность шоссейных дорог, а характерную особенность самих застав составляли шоссейные инвалиды николаевской службы, доживавшие здесь свои более или менее злополучные дни… Характерными чертами инвалидов являлись: вечно — дремотное состояние и ленивая неповоротливость движений, отмеченная еще Пушкиным в известном
стихотворении, в котором
поэт гадает о том, какой конец пошлет ему судьба...
У Тютчева было целое обоснованное теократическое учение, которое по грандиозности напоминает теократическое учение Вл. Соловьева. У многих русских
поэтов было чувство, что Россия идет к катастрофам. Еще у Лермонтова, который выражал почти славянофильскую веру в будущее России, было это чувство. У него есть страшное
стихотворение...
Это был мой первый сахалинский знакомый,
поэт, автор обличительного
стихотворения «СахалинО», которое начиналось так: «Скажи-ка, доктор, ведь недаром…» Потом он часто бывал у меня и гулял со мной по Александровску и его окрестностям, рассказывая мне анекдоты или без конца читая стихи собственного сочинения.
За пушкинским посланием «В Сибирь» Пущин вписал в свою тетрадь «Ответ» А. И. Одоевского на
стихотворение великого
поэта.
Упоминаемое дальше
стихотворение Пушкина написано в 1814 г] Державин, державным своим благословением, увенчал юного нашего
поэта.
Имеются там списки
стихотворений других
поэтов пушкинской эпохи,
стихотворений декабристов,
стихотворения В. Г. Бенедиктова «Горы» и другие.]
[
Стихотворение Пушкина «Мой первый друг» печатается в издании АН СССР по тексту, опубликованному в Записках Пущина, так как автограф
поэта не найден.
Кергель все это время напевал негромко
стихотворение Бенедиктова, начинавшееся тем, что
поэт спрашивал какую-то Нину, что помнит ли она то мгновенье, когда он на нее смотрел.
[Соколовский Владимир Игнатьевич (1808—1839) —
поэт. А.И.Герцен в «Былом и думах» называет его автором «довольно хороших
стихотворений».
«Стоило затевать всю эту историю, так волноваться и страдать, чтобы все это подобным образом кончилось!» — думал он. Надобно оказать, что вышедший около этого времени роман Лермонтова «Герой нашего времени» и вообще все
стихотворения этого
поэта сильно увлекали университетскую молодежь. Павел тоже чрезвычайно искренне сочувствовал многим его лирическим мотивам и, по преимуществу, — мотиву разочарования. В настоящем случае он не утерпел и продекламировал известное
стихотворение Лермонтова...
Часто заря заставала его над какой-нибудь элегией. Все часы, проводимые не у Любецких, посвящались творчеству. Он напишет
стихотворение и прочтет его Наденьке; та перепишет на хорошенькой бумажке и выучит, и он «познал высшее блаженство
поэта — слышать свое произведение из милых уст».
Это была очень давнишняя мечта Александрова — сделаться
поэтом или романистом. Еще в пансионе Разумовской школы он не без труда написал одно замечательное
стихотворение...
Один из
поэтов, кажется, Петр Иванович Кичеев, на поданном ресторанном счете написал звучное
стихотворение в десять строк, подходящее к моменту, весьма либеральное и вполне цензурное. Прочел его сидящим. Все были в восторге, но когда
поэт показал маленький секрет написанного, все разразились неудержимым хохотом.
Когда он издавал свой журнал «Гусляр», то А.П. Полонскому и А.Н. Майкову он платил по 100 рублей за
стихотворение, крупно также платил известному тогда
поэту Л.Н. Граве, переводчику Леопарди.
Издателю надоело доплачивать убытки. И в это время
поэт Скиталец прислал свое известное революционное
стихотворение «Гусляр».
Проникнутый гуманною и высокою целью… несмотря на свой вид… тою самою целью, которая соединила нас всех… отереть слезы бедных образованных девушек нашей губернии… этот господин, то есть я хочу сказать этот здешний
поэт… при желании сохранить инкогнито… очень желал бы видеть свое
стихотворение прочитанным пред началом бала… то есть я хотел сказать — чтения.
Потом стали говорить, что Жуковский несколько времени всюду ездит со
стихотворениями какого-то Бенедиктова [Бенедиктов Владимир Григорьевич (1807—1873) —
поэт, впервые выступивший в печати осенью 1835 года и сразу же приобретший широкую известность.] и в восторге от них.
Прием мне всюду был прекрасный: во-первых, все симпатизировали нашему турне, во-вторых, в редакциях встречали меня как столичного литератора и
поэта, — и я в эти два года печатал массу
стихотворений в целом ряде журналов и газет — «Будильник», «Осколки», «Москва», «Развлечение».
Рефератом этим было на незыблемых основаниях установлено: 1) что
стихотворение"Под вечер осенью ненастной"несомненно принадлежит Пушкину; 2) что в первоначальной редакции первый стих читался так:"Под вечерок весны ненастной", но потом, уже по зачеркнутому, состоялась новая редакция; 3) что написано это
стихотворение в неизвестном часу, неизвестного числа, неизвестного года, и даже неизвестно где, хотя новейшие библиографические исследования и дозволяют думать, что местом написания был лицей; 4) что в первый раз оно напечатано неизвестно когда и неизвестно где, но потом постоянно перепечатывалось; 5) что на подлинном листе, на котором
стихотворение было написано (за сообщение этого сведения приносим нашу искреннейшую благодарность покойному библиографу Геннади),сбоку красовался чернильный клякс, а внизу
поэт собственноручно нарисовал пером девицу, у которой в руках ребенок и которая, по-видимому, уже беременна другим: и наконец 6) что нет занятия более полезного для здоровья, как библиография.
Когда волнение улеглось, Грызунов приступил к молодому
поэту Мижуеву (племянник Ноздрева) с просьбой прочесть его новое, нигде еще не напечатанное
стихотворение.
Поэт с минуту отпрашивался, но, после некоторых настояний, выступил на то самое место, где еще так недавно стояла"Дама из Амстердама", откинул кудри и твердым голосом произнес...
Затем помещено письмо Трясучкина, который извещает, что
поэт Булкин совсем не"недоразумение", а автор известного
стихотворения"Воззри в лесах на бегемота", а редактор Ноздрев в выноске на это возражает:"Но кажется, что это
стихотворение, или приблизительно в этом роде, принадлежит перу Ломоносова?
— Какой я
поэт! У меня только два
стихотворения. Это да «Кузьма Орел» и несколько шуток.
Через несколько дней я получил программу на веленевой бумаге и пригласительный почетный билет от богача И. А. Кощелена, создателя «Русской мысли». Концерт был частный, билеты были распределены между знакомыми, цензуры никакой. Я ликовал. Еще бы, я, начинающий
поэт, еще так недавно беспаспортный бродяга, и вдруг напечатано: «
Стихотворение В. А. Гиляровского — прочтет А. И. Южин».
Это прекрасное
стихотворение, в котором дальше
поэт спрашивает...
Здесь Вася читал
стихотворения Огарева и Рылеева. Бурлак смешил компанию рассказами о своей знаменитой губе, о которой
поэт Минаев напечатал в левой газете тех дней, «Московском телеграфе», такой экспромт...
Но что уже совсем срезало Бенни, так это некоторые
стихотворения столь известного
поэта Николая Алексеевича Некрасова.
Читая свое
стихотворение, он был разгорячен и взволнован, глаза его горели, он сам дрожал и, все выше и выше возвышая голос, окончил истерическим экстазом, который многим был неприятен и приписан влиянию выпитого
поэтом нина.
Целым этим
стихотворением, которое я немного помню, убедительно доказывалось, что евреям не следует и невозможно служить в военной службе, потому что, как у моего
поэта было написано...
В 1835 г. Белинский напечатал в «Телескопе» статью о
стихотворениях молодого
поэта, в которой утверждал, что у Кольцова — необыкновенный поэтический талант, и определял сущность его поэзии.
Кольцов писал сначала разные мелкие
стихотворения, подражая отчасти известным
поэтам нашим.
В заключение своей статьи Белинский высказывает горячее желание, чтобы дарование Кольцова не заглохло под тяжестью обстоятельств жизни, но развивалось и крепло. Он оканчивает напоминанием
поэту о твердости духа и неутомимой борьбе с жизнью и приводит его же
стихотворение «К другу», заключающееся следующими стихами...
Самые недостатки некоторых
стихотворений, напр. дум, происходят от того, что
поэт брался в них за представление таких предметов, которые он еще не совсем ясно понимал и в которых поэтому не могло сильно выразиться поэтическое чувство.
Оканчивая наши замечания о жизни и
стихотворениях Кольцова, мы можем, кажется, в заключение смело сказать, что Кольцов вполне заслуживает наше внимание и сочувствие не только как замечательный простолюдин-самоучка, но и как великий народный
поэт.
Но та же степь своим пустынным величием и тишиною навевала и грусть на душу
поэта, как высказывается это, напр., в последних стихах
стихотворения «Могила...
Серебрянский тщательно рассматривал и обсуживал каждое
стихотворение, написанное самоучкой-поэтом.
Все это
стихотворение, один из самых первых опытов Кольцова, еще очень слабо; но в нем все-таки заметно искреннее чувство, видна чистота и благородство стремлений, которые он питал в своей душе с самого раннего детства и без которых не мог бы быть столь замечательным
поэтом.
Господа! Молчание! Наш прекрасный
поэт прочтет нам свое прекрасное
стихотворение, и, надеюсь, опять о прекрасной даме…
Человек, конечно, все-таки виден, — ведь и в остове
стихотворения можно разобрать до некоторой степени, какого полета
поэт мог написать его; уцелеют, пожалуй, и несколько удачных страниц, как внезапно сложившийся стих попадает в черновой набросок.
Таким образом мы прошли с ним не только Ломоносова, Сумарокова и Кантемира [Ломоносов М. В. (1711–1765) — великий русский ученый и
поэт, автор торжественных
стихотворений — од.
Говоря, что Державин «более царедворец, нежели пиита» (
поэт), Пунин имел в виду его торжественно-хвалебные
стихотворения, посвященные Екатерине II и ее приближенным; однако Державин был автором многих
стихотворений, проникнутых духом независимости и обличения.].
Из сорока
стихотворений, напечатанных в книжке, в тридцати наверное найдется скорбь больной души, усталой и убитой тревогами жизни, желание приобрести новые силы, чтобы освободиться от гнета судьбы и от мрака, покрывавшего ум
поэта…
Поэтому и грусть
поэта о неисполнении его надежд не лишена, по нашему мнению, общественного значения и дает
стихотворениям г. Плещеева право на упоминание в будущей истории русской литературы, даже совершенно независимо от степени таланта, с которым в них выражается эта грусть и эти надежды.
И таким образом создается то соблазнительное раздвоение в жизни
поэта, благодаря которому он есть одновременно и вестник горнего мира, и «презреннейшее дитя мира» [Булгаков перефразирует слова А. С. Пушкина из
стихотворения «
Поэт» (1827):].
Поэтом, и даже просто стихотворцем — я не был. В Дерпте я кое-что переводил и написал даже несколько
стихотворений, которые моим товарищам очень нравились. Но это не развилось. Серьезно я никогда в это не уходил.