Неточные совпадения
Драка пред магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро пустела; у фонаря, обняв его одной рукой, стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком
воздух на лицо свое; на лице его были видны только зубы; среди улицы
столбом стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив, у ворот дома, лежал гимназист, против магазина, головою на панель, растянулся человек в розовой рубахе.
Ресторан стоял на крутом спуске к реке, терраса, утвержденная на
столбах, висела в
воздухе, как полка.
На дороге снова встал звонарь, тяжелыми взмахами руки он крестил
воздух вслед экипажам; люди обходили его, как
столб. Краснорожий человек в сером пиджаке наклонился, поднял фуражку и подал ее звонарю. Тогда звонарь, ударив ею по колену, широкими шагами пошел по средине мостовой.
Магазины уже закрыты, и было так темно, что
столбы фонарей почти не замечались, а огни их, заключенные в стекло, как будто взвешены в
воздухе.
Там, где для мужчины надо поставить поверстный
столб с надписью, ей довольно прошумевшего ветерка, трепетного, едва уловимого ухом сотрясения
воздуха.
Пока ветер качал и гнул к земле деревья,
столбами нес пыль, метя поля, пока молнии жгли
воздух и гром тяжело, как хохот, катался в небе, бабушка не смыкала глаз, не раздевалась, ходила из комнаты в комнату, заглядывала, что делают Марфенька и Верочка, крестила их и крестилась сама, и тогда только успокаивалась, когда туча, истратив весь пламень и треск, бледнела и уходила вдаль.
Вы едете по зеленой, испещренной тенями дорожке; большие желтые мухи неподвижно висят в золотистом
воздухе и вдруг отлетают; мошки вьются
столбом, светлея в тени, темнея на солнце; птицы мирно поют.
Высоко надо мной, тяжело и резко рассекая
воздух крылами, пролетел осторожный ворон, повернул голову, посмотрел на меня сбоку, взмыл и, отрывисто каркая, скрылся за лесом; большое стадо голубей резво пронеслось с гумна и, внезапно закружившись
столбом, хлопотливо расселось по полю — признак осени!
Утро было морозное. Вся деревня курилась; из труб
столбами поднимался белый дым. Он расстилался по
воздуху и принимал золотисто-розовую окраску.
Когда меня разбудили, лошади уже были запряжены, и мы тотчас же выехали. Солнце еще не взошло, но в деревне царствовало суетливое движение, в котором преимущественно принимало участие женское население. Свежий, почти холодный
воздух, насыщенный гарью и дымом от топящихся печей, насквозь прохватывал меня со сна. На деревенской улице стоял
столб пыли от прогонявшегося стада.
Натянув их в одном месте, они перекатывали тележку и сами переходили дальше к следующему промежутку, и к вечеру в
воздухе параллельными линиями протянулись уже три или четыре проволоки, и
столбы уносили их вдаль по длинной перспективе шоссе.
В фонтанах журчала и плескалась прозрачная вода; из красивых ваз, висевших в
воздухе между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения, а перед домом, на мраморных
столбах, стояли два блестящих зеркальных шара, в которых странствующая труппа отразилась вверх ногами, в смешном, изогнутом и растянутом виде.
И мистер Борк пошел дальше. Пошли и наши, скрепя сердцем, потому что
столбы кругом дрожали, улица гудела, вверху лязгало железо о железо, а прямо над головами лозищан по настилке на всех парах летел поезд. Они посмотрели с разинутыми ртами, как поезд изогнулся в
воздухе змеей, повернул за угол, чуть не задевая за окна домов, — и полетел опять по
воздуху дальше, то прямо, то извиваясь…
Голова сделала такое движение, словно клюнула
воздух, весь
столб вобрался в лопухи, и только одни глаза остались и, не мигая, смотрели на Александра Семеновича.
Сверкнула молния; разорванная ею тьма вздрогнула и, на миг открыв поглощённое ею, вновь слилась. Секунды две царила подавляющая тишина, потом, как выстрел, грохнул гром, и его раскаты понеслись над домом. Откуда-то бешено рванулся ветер, подхватил пыль и сор с земли, и всё, поднятое им, закружилось,
столбом поднимаясь кверху. Летели соломинки, бумажки, листья; стрижи с испуганным писком пронизывали
воздух, глухо шумела листва деревьев, на железо крыши дома сыпалась пыль, рождая гулкий шорох.
Передняя рядом окон выходила на широкий двор, чистый и утоптанный, как гуменный ток; в открытое окно, в которое врывался свежий утренний
воздух, видно было, как в глубине двора, между двух
столбов, стояла заложенная в линейку генеральская пара наотлет и тут же две заседланных казачьих лошади.
«Раишко» — бывшая усадьба господ Воеводиных, ветхий, темный и слепой дом — занимал своими развалинами много места и на земле и в
воздухе. С реки его закрывает густая стена ветел, осин и берез, с улицы — каменная ограда с крепкими воротами на дубовых
столбах и тяжелой калиткой в левом полотнище ворот. У калитки, с вечера до утра, всю ночь, на скамье, сложенной из кирпича, сидел большой, рыжий, неизвестного звания человек, прозванный заречными — Четыхер.
Там рушится кровля, стучит топор по крепкому дереву, и выламывают дощатую дверь; тут загораются стог сена, забор, сакля, и густой дым
столбом подымается по ясному
воздуху.
И запели «канон за единоумершую». Далеко по свежему утреннему
воздуху разносились стройные голоса певчей стаи, налаженной Васильем Борисычем и управляемой Марьей головщицей. Тишь стояла невозмутимая; дым ладана прямым
столбом вился кверху, пламя на свечах не колебалось. Ни говором людей, ни шумом деревьев не нарушалось заунывное пенье, лишь порой всхлипывала Аксинья Захаровна да звонко заливались жаворонки в сияющем поднебесье.
Мириады разнообразных комаров, от крошечной мошки, что целыми кучами забивается в глаза, в нос и уши, до тощей длинноногой караморы, день и ночь несметными роями толкутся в
воздухе,
столбами носятся над болотами и преследуют человека нестерпимыми мученьями…
И томился тоской Михайло Васильич, поглядывая на плававшие в
воздухе длинные пряди тенетника и на стоявшие густыми
столбами над хлебом и покосами толкунцы [Толкунцы, или толкачи, — рои мошек.]. Тянуло его к сетям да к дудочкам — хоть бы разок полежать в озимях до Нефедова дня… Да что поделаешь с своеобычным приятелем? Хоть волком вой, а гости́ до трех ден у Чапурина.
Через полчаса высокие
столбы дыма высоко вились над трубами в тихом, недвижном, морозном
воздухе.
В походном, наскоро сколоченном из досок зверинце Иоганна Миллера сторожа еще не успели зажечь ламп для вечернего представления. На всем лежит тяжелая полумгла. Железные решетки, клетки, барьеры, скамейки,
столбы, поддерживающие крышу, кадки с водою и ящики для песка кажутся при этом умирающем мерцании осеннего вечера нагроможденными в беспорядке.
Воздух насыщен острым запахом мелких хищников: лис, куниц и рысей, смешанным с запахом испортившегося сырого мяса и птичьего помета.
Вот, наконец, на одной из широких улиц с бульваром временный дом губернатора. Он был неказист на вид, переделанный из жилища анамитского мандарина, и имел вид большого сарая на
столбах, крытого черепицей, с дощатыми, не доходящими до крыши стенами для пропуска
воздуха. Окна все были обращены во двор. Вокруг дома и во дворе было много пальм разных видов, раскидистых бананов и других деревьев.
Оно быстро увеличивается, раздувается в громадную черную тучу, тяжело нависшую над горизонтом. Вода там сереет. Туча эта поднимается выше и выше, отрывается от горизонта, сливается с океаном широким серым дождевым
столбом, освещенным лучами солнца, и стремительно несется на корвет. Солнце скрылось. Вода почернела. В
воздухе душно. Вокруг потемнело, точно наступили сумерки.
На меня надвигается Тимофеев, размахнулся чугунного ладонью, я моментально пригибаюсь к самому
столбу, удар проносится по
воздуху, Тимофеев теряет равновесие и слетает наземь, а я, под «ура» товарищей, продвигаюсь вперед.
Вдруг за речкою, в поле около китайского кладбища, бесшумно взвился огромный
столб желтовато-серого дыма, и потом донесся короткий, как будто пустой треск. Я в недоумении смотрел. Что такое? Новый
столб дыма взвился средь деревьев кладбища, ветки летели в
воздух, суки обламывались. Я не успел еще сознать, в чем дело, как мне все уже объяснил смерчем закрутившийся вокруг ужас.
Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался
столбами в чистом
воздухе.