Неточные совпадения
И теперь сквозь хаос всего, что он пережил, возникали эпические фигуры
героев Суоми, борцов против Хииси и Луохи, стихийных сил суровой природы, ее Орфея Вейнемейнена, сына Ильматар, которая тридцать лет носила его во чреве своем, веселого Лемникейнена — Бальдура финнов, Ильмаринена, сковавшего Сампо, сокровище
страны.
Герой — не тот завоеватель, который с вооруженным полчищем разоряет беззащитную
страну, не тот, кто, по выражению Шекспира, за парами славы готов залезть в жерло орудия, не хитрый дипломат, не модный поэт, не артист, не ученый со своим последним словом науки, не благодетель человечества на бумаге, — нет,
герои этого раэбора покончили свое существование.
В-третьих, не скажут ли и самые «
герои»: мы завалили вас лаврами, а вы ходите как заспанные — ужели нужно и еще разорить какую-нибудь
страну, чтоб разбудить вас?
Нет, право, самое мудрое дело было бы, если б держали
героев взаперти, потому что это развязало бы простым людям руки и в то же время дало бы возможность
стране пользоваться плодами этих рук.
Романы рисовали Генриха IV добрым человеком, близким своему народу; ясный, как солнце, он внушал мне убеждение, что Франция — прекраснейшая
страна всей земли,
страна рыцарей, одинаково благородных в мантии короля и одежде крестьянина: Анис Питу такой же рыцарь, как и д’Артаньян. Когда Генриха убили, я угрюмо заплакал и заскрипел зубами от ненависти к Равальяку. Этот король почти всегда являлся главным
героем моих рассказов кочегару, и мне казалось, что Яков тоже полюбил Францию и «Хенрика».
Бельтов прошел в них и очутился в
стране, совершенно ему неизвестной, до того чуждой, что он не мог приладиться ни к чему; он не сочувствовал ни с одной действительной стороной около него кипевшей жизни; он не имел способности быть хорошим помещиком, отличным офицером, усердным чиновником, — а затем в действительности оставались только места праздношатающихся, игроков и кутящей братии вообще; к чести нашего
героя, должно признаться, что к последнему сословию он имел побольше симпатии, нежели к первым, да и тут ему нельзя было распахнуться: он был слишком развит, а разврат этих господ слишком грязен, слишком груб.
Я подумал… Нет, я ничего не подумал. Но это было странное появление, и, рассматривая неизвестных, я на один миг отлетел в любимую
страну битв,
героев, кладов, где проходят, как тени, гигантские паруса и слышен крик — песня — шепот: «Тайна — очарование! Тайна — очарование!» «Неужели началось?» — спрашивал я себя; мои колени дрожали.
— Ну, конечно. Старуха полумертвая — давно бы уж ей пора в Елисейские поля [Елисейские поля —
страна, где пребывают души умерших
героев и праведников (греч. миф.).]! Продолжай.
Во граде Святого Петра воскресали для них священные тени
Героев и мудрецов Греческих; во граде Святого Петра юные сердца их бились при имени Термопил и Маратона; во граде Святого Петра они беседовали с Платоном и Ксенофонтом; воображая древнюю славу Греции, стремились душою к святым местам ее; воображая настоящее унижение
страны их, радовались пребыванию своему в
стране великих дел и
Героев.
Кто не сенатор,
Не сочинитель, не
герой,
Не предводитель, не плантатор,
Кто гражданин
страны родной?
— Давно; а какие были волосы! Золотое руно, подобное тому, за которым аргонавты [Аргонавты. — В древнегреческом мифе об аргонавтах рассказывалось о походе величайших
героев Греции во главе с Язоном к берегам Колхиды. Аргонавты, названные так по имени их корабля «Арго», должны были добыть в Колхиде золотое руно священного барана, которое приносило счастье той
стране, где оно находилось.] переплывали морские пучины.
Ведь в жилах Милицы Петрович текла кровь сербских храбрецов-юнаков, кровь ее отца-героя, ее братьев, отличающихся в битвах на полях родной
страны.
Но маленькая, героическая и гордая Бельгийская
страна, во главе с её доблестным королем-героем Альбертом Первым возмутилась против такого насилия и поднялась вся на защиту своей национальной чести во главе со своим королем-героем.
— Это, разумеется, дело вкуса, — иронически процедил Токарев. — Я же лично думаю, что именно эти смирные и блестящие «господа» вынесли и выносят на своих плечах всю великую культурную работу, которою жива
страна. И далеко до них не только мерзавцам, а и всякого рода «
героям», которые больше занимаются лишь пусканием в воздух блестящих фейерверков, — резко закончил Токарев.
По-своему я (как и
герой романа Телепнев) был прав. Я ожидал совсем не того и, без всякого сомнения, видел, что казанский третьекурсник представлял собою нечто другое, хотя и явился из варварских, полутатарских
стран.
А что потворства проискам проходимцев со стороны печати не только увеличивают наглость и дерзость людей этого сорта, но даже прямо накликают их в
страну на ее стыд и несчастие — мы это покажем из наступающего третьего очерка,
герой которого протрубил о себе скаску через лейб-газету и тем приуготовил себе успех, какого не мог бы ожидать никакой иной штукарь, не заручившийся союзничеством с газетчиком.
Наш Витгенштеин, вождь
герой,
Петрополя спаситель,
Хвала!.. Он щит
стране родной,
Он хищных истребитель.
О сколь величественный вид,
Когда перед рядами,
Один, склонясь на твёрдый щит,
Он грозными очами
Блюдёт противников полки,
Им гибель устрояет
И вдруг… движением руки
Их сонмы рассыпает.