Неточные совпадения
И каждый раз, когда из минуты забвения его выводил долетавший из спальни
крик, он подпадал под то же самое
странное заблуждение, которое в первую минуту нашло на него; каждый раз, услыхав
крик, он вскакивал, бежал оправдываться, вспоминал дорогой, что он не виноват, и ему хотелось защитить, помочь.
Но
странный и беспрерывный шепот, иногда подымавшийся чуть не до
крику, в соседней клетушке, обратил, наконец, его внимание.
«Все считает, считает…
Странная цель жизни — считать», — раздраженно подумал Клим Иванович и перестал слушать сухой шорох слов Тагильского, они сыпались, точно песок. Кстати — локомотив коротко свистнул, дернул поезд, тихонько покатил его минуту, снова остановил, среди вагонов, в грохоте, скрежете, свисте, резко пропела какой-то сигнал труба горниста, долетел отчаянный
крик...
Она уже не шептала, голос ее звучал довольно громко и был насыщен гневным пафосом. Лицо ее жестоко исказилось, напомнив Климу колдунью с картинки из сказок Андерсена. Сухой блеск глаз горячо щекотал его лицо, ему показалось, что в ее взгляде горит чувство злое и мстительное. Он опустил голову, ожидая, что это
странное существо в следующую минуту закричит отчаянным
криком безумной докторши Сомовой...
Падения она не видела, но зато услышала
крик,
крик особенный,
странный, но ей уже давно известный, —
крик эпилептика, падающего в припадке.
С людьми же, стоящими на низших ступенях общества, он обходится еще
страннее: вовсе на них не глядит и, прежде чем объяснит им свое желание или отдаст приказ, несколько раз сряду, с озабоченным и мечтательным видом, повторит: «Как тебя зовут?.. как тебя зовут?», ударяя необыкновенно резко на первом слове «как», а остальные произнося очень быстро, что придает всей поговорке довольно близкое сходство с
криком самца-перепела.
Странный, резкий, болезненный
крик раздался вдруг два раза сряду над рекой и спустя несколько мгновений повторился уже далее…
Время от времени в лесу слышались
странные звуки, похожие на барабанный бой. Скоро мы увидели и виновника этих звуков — то была желна. Недоверчивая и пугливая, черная с красной головкой, издали она похожа на ворону. С резкими
криками желна перелетала с одного места на другое и, как все дятлы, пряталась за деревья.
Я дремал и просыпался от возни, хлопанья дверей, пьяных
криков дяди Михаила; в уши лезли
странные слова...
В густой тени лесных трущоб таятся и плодятся совы, сычи и длинноухие филины, плачевный,
странный, дикий
крик которых в ночное время испугает и непугливого человека, запоздавшего в лесу.
В саду было совершенно тихо. Смерзшаяся земля, покрытая пушистым мягким слоем, совершенно смолкла, не отдавая звуков: зато воздух стал как-то особенно чуток, отчетливо и полно перенося на далекие расстояния и
крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки… По временам слышался
странный звон, точно от стекла, переходивший на самые высокие ноты и замиравший как будто в огромном удалении. Это мальчишки кидали камни на деревенском пруду, покрывшемся к утру тонкой пленкой первого льда.
Луна плыла среди небес
Без блеска, без лучей,
Налево был угрюмый лес,
Направо — Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
Ямщик на козлах спал,
Голодный волк в лесной глуши
Пронзительно стонал,
Да ветер бился и ревел,
Играя на реке,
Да инородец где-то пел
На
странном языке.
Суровым пафосом звучал
Неведомый язык
И пуще сердце надрывал,
Как в бурю чайки
крик…
Против самых ворот дома, в котором я квартировал, стоял фонарь. Только что я стал под ворота, вдруг от самого фонаря бросилась на меня какая-то
странная фигура, так что я даже вскрикнул, какое-то живое существо, испуганное, дрожащее, полусумасшедшее, и с
криком уцепилось за мои руки. Ужас охватил меня. Это была Нелли!
Послышался испуганный
крик Сони. Александров почувствовал, что теперь ему как мужчине необходимо принять участие в этом
странном происшествии. Он затряс ручку дверного звонка. Соня отворила дверь, и испуг ее прошел. Она уже смеялась.
Но он спал, когда поезд остановился на довольно продолжительное время у небольшой станции. Невдалеке от вокзала, среди вырубки, виднелись здания из свежесрубленного леса. На платформе царствовало необычайное оживление: выгружали земледельческие машины и камень, слышалась беготня и громкие
крики на
странном горловом жаргоне. Пассажиры-американцы с любопытством выглядывали в окна, находя, по-видимому, что эти люди суетятся гораздо больше, чем бы следовало при данных обстоятельствах.
Образовался прорыв; причем передние выезды отдалились, продолжая свой путь, а задние, напирая под усиливающиеся
крики нетерпения, замялись на месте, так как против памятника остановилось высокое,
странного вида, сооружение.
Пашка визжал на весь двор и дрягал ногами, а верёвка всё шлёпалась об его спину. Илья со
странным удовольствием слушал болезненные и злые
крики своего врага, но слова кузнеца наполнили его сознанием своего превосходства над Пашкой, и тогда ему стало жаль мальчика.
Я подумал… Нет, я ничего не подумал. Но это было
странное появление, и, рассматривая неизвестных, я на один миг отлетел в любимую страну битв, героев, кладов, где проходят, как тени, гигантские паруса и слышен
крик — песня — шепот: «Тайна — очарование! Тайна — очарование!» «Неужели началось?» — спрашивал я себя; мои колени дрожали.
Вдруг Ольга остановилась;
странные звуки, подобные
крикам отчаяния и воплю бешенства, поразили слух ее: они постепенно возрастали.
Я уже говорил в моих «Записках ружейного охотника», что в больших лесах, пересекаемых глубокими оврагами, в тишине вечерних сумерек и утреннего рассвета, в безмолвии глубокой ночи
крик зверя и птицы и даже голос человека изменяются и звучат другими, какими-то
странными, неслыханными звуками; что ночью слышен не только тихий ход лисы или прыжки зайца, но даже шелест самых маленьких зверьков.
В его глазах, провалившихся в темные ямы, сверкала гордость маниака, счастливого сознанием своего величия. Изредка к нему приходил маленький горбатый уродец, с вывернутой ногою, в сильных очках на распухшем носу, седоволосый, с хитрой улыбкой на желтом лице скопца. Они плотно прикрывали дверь и часами сидели молча, в
странной тишине. Только однажды, поздно ночью, меня разбудил хриплый яростный
крик математика...
— Погодите! не торопитесь! куда спешить! — в один голос вопиют все Митрофаны, и вопиют так громко, что посторонний человек останавливается в каком-то
странном недоумении. С одной стороны, судя по непрерывности предостерегающих
криков, ему кажется, что в сей пространной веси происходит либеральное столпотворение; с другой стороны, он видит, ясно видит, что вся поспешность здесь заключается в том, чтобы не спешить.
Но вот один из них, тот, что упал справа, издал громкий боевой
крик: «чу! чшшш…» —
странный звук, который трудно передать, похожий отчасти на испорченный, осипший петушиный
крик, отчасти на шипение, а также на свист ножа под колесом точильщика.
Еще
страннее было то, что вдруг все исчезло; все
крики и выстрелы смолкли.
И страшный
крик раздается со всех сторон; бегут на него
странные, уродливые и свирепые люди, каких он никогда не видывал.
Когда он еще шел по длинному, полутемному коридору, теряясь среди одинаковых, похожих одна на другую дверей, уха его коснулись какие-то
странные звуки, похожие на вой или
крик о помощи.
— Вопрос, извините,
странный. Нельзя предполагать, что с волком встретишься, а предполагать страшные несчастья невозможно и подавно: бог посылает их внезапно. Взять хоть этот ужасный случай… Иду я по Ольховскому лесу, никакого горя не жду, потому что у меня и без того много горя, и вдруг слышу страшный
крик.
Крик был до того резкий, что мне показалось, что меня кто-то резанул в ухо… Бегу на
крик…
Бешеная скачка, изуверное круженье, прыжки, пляска, топот ногами, дикие вопли и завыванья мужчин, исступленный визг женщин, неистовый рев дьякона, бессмысленные
крики юрода казались ей необычными,
странными и возбуждали сомненья в святости виденного и слышанного.
Дуня, испуганная одним уже видом этого огромного, басистого человека, заметя
странный инструмент в его руке, неожиданно вырвала руку из руки надзирательницы, метнулась в сторону и, забившись в угол комнаты, закричала отчаянным, наполненным страха и животного ужаса
криком...
Однажды утром я услышал в отдалении
странные китайские
крики, какой-то рыдающий вой… Я вышел. На втором, боковом дворе, где помещался полковой обоз, толпился народ, — солдаты и китайцы; стоял ряд пустых арб, запряженных низкорослыми китайскими лошадьми и мулами. Около пустой ямы, выложенной циновками, качаясь на больных ногах, рыдал рябой старик-хозяин. Он выл, странно поднимал руки к небу, хватался за голову и наклонялся и заглядывал в яму.
От долгого нетерпеливого ожидания Антон Антонович фон Зееман пришел в какое-то
странное напряженно-нервное состояние: ему положительно стало жутко в этой огромной комнате, с тонувшими уже в густом мраке углами. В доме царила безусловная тишина, и лишь со стороны улицы глухо доносился визг санных полозьев и
крики кучеров.
В самом деле,
странный голос, слышанный дворецким, был
крик попугая, поднесенного великой княгине Софье Фоминишне немецким послом.
В последнем случае Пахомыч как-то странно вдруг стихал и ласково отвечал на визгливые
крики «горбуна», исполняя по возможности прихоти и капризы своего
странного сожителя.
Этот
крик был услышан слугами, которые и явились в кабинет его сиятельства. Их удивленным глазам представилась
странная картина: лежавшего на диване князя и валявшихся на полу двух барышень. Позванные горничные унесли бесчувственных княжон в апартаменты княжны Александры, где молодых девушек стали приводить в чувство. Княжна Александра Яковлевна пришла в себя первая.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и
крики, поехал с унтер-офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на
странное явление огней и
криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что́ говорили генералы.
Он смутно ожидал
крика, шума, бешеных возгласов, гнева и мести, — и
странное безмолвие поразило его.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И
странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с
криком разгонять столпившиеся повозки.