Неточные совпадения
Они
люди, конечно, ученые и воспитывались в разных коллегиях, но имеют очень
странные поступки, натурально неразлучные с ученым званием.
И рассказали странники,
Как встретились нечаянно,
Как подрались, заспоривши,
Как дали свой зарок
И как потом шаталися,
Искали по губерниям
Подтянутой, Подстреленной,
Кому живется счастливо.
Вольготно на Руси?
Влас слушал — и рассказчиков
Глазами мерял: — Вижу я,
Вы тоже
люди странные! —
Сказал он наконец. —
Чудим и мы достаточно.
А вы — и нас чудней...
Стародум. Это
странное дело!
Человек ты, как вижу, не без ума, а хочешь, чтоб я отдал мою племянницу за кого — не знаю.
Брат Николай был родной и старший брат Константина Левина и одноутробный брат Сергея Ивановича, погибший
человек, промотавший бо̀льшую долю своего состояния, вращавшийся в самом
странном и дурном обществе и поссорившийся с братьями.
«И разве не то же делают все теории философские, путем мысли
странным, несвойственным
человеку, приводя его к знанию того, что он давно знает и так верно знает, что без того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к тому, что всем известно?»
Дети знали Левина очень мало, не помнили, когда видали его, но не выказывали в отношении к нему того
странного чувства застенчивости и отвращения, которое испытывают дети так часто к взрослым притворяющимся
людям и за которое им так часто и больно достается.
Ничего не было ни необыкновенного, ни
странного в том, что
человек заехал к приятелю в половине десятого узнать подробности затеваемого обеда и не вошел; но всем это показалось странно. Более всех странно и нехорошо это показалось Анне.
Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице
человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то
странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться.
Признаюсь, я имею сильное предубеждение против всех слепых, кривых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых и проч. Я замечал, что всегда есть какое-то
странное отношение между наружностью
человека и его душою: как будто с потерею члена душа теряет какое-нибудь чувство.
Княжне начинает нравиться мой разговор; я рассказал ей некоторые из
странных случаев моей жизни, и она начинает видеть во мне
человека необыкновенного.
Странное дело! оттого ли, что честолюбие уже так сильно было в них возбуждено; оттого ли, что в самых глазах необыкновенного наставника было что-то говорящее юноше: вперед! — это слово, производящее такие чудеса над русским
человеком, — то ли, другое ли, но юноша с самого начала искал только трудностей, алча действовать только там, где трудно, где нужно было показать бóльшую силу души.
— Да вот, ваше превосходительство, как!.. — Тут Чичиков осмотрелся и, увидя, что камердинер с лоханкою вышел, начал так: — Есть у меня дядя, дряхлый старик. У него триста душ и, кроме меня, наследников никого. Сам управлять именьем, по дряхлости, не может, а мне не передает тоже. И какой
странный приводит резон: «Я, говорит, племянника не знаю; может быть, он мот. Пусть он докажет мне, что он надежный
человек, пусть приобретет прежде сам собой триста душ, тогда я ему отдам и свои триста душ».
При ней как-то смущался недобрый
человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею, как никогда в жизни своей ни с кем, и —
странный обман! — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того как-то становился ему скучным разумный возраст
человека.
Засим это
странное явление, этот съежившийся старичишка проводил его со двора, после чего велел ворота тот же час запереть, потом обошел кладовые, с тем чтобы осмотреть, на своих ли местах сторожа, которые стояли на всех углах, колотя деревянными лопатками в пустой бочонок, наместо чугунной доски; после того заглянул в кухню, где под видом того чтобы попробовать, хорошо ли едят
люди, наелся препорядочно щей с кашею и, выбранивши всех до последнего за воровство и дурное поведение, возвратился в свою комнату.
У этого класса
людей есть весьма
странный обычай.
Блажен, кто смолоду был молод,
Блажен, кто вовремя созрел,
Кто постепенно жизни холод
С летами вытерпеть умел;
Кто
странным снам не предавался,
Кто черни светской не чуждался,
Кто в двадцать лет был франт иль хват,
А в тридцать выгодно женат;
Кто в пятьдесят освободился
От частных и других долгов,
Кто славы, денег и чинов
Спокойно в очередь добился,
О ком твердили целый век:
N. N. прекрасный
человек.
Большой статный рост,
странная, маленькими шажками, походка, привычка подергивать плечом, маленькие, всегда улыбающиеся глазки, большой орлиный нос, неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток в произношении — пришепетывание, и большая во всю голову лысина: вот наружность моего отца, с тех пор как я его запомню, — наружность, с которою он умел не только прослыть и быть
человеком àbonnes fortunes, [удачливым (фр.).] но нравиться всем без исключения —
людям всех сословий и состояний, в особенности же тем, которым хотел нравиться.
Яков был крепостной, весьма усердный и преданный
человек; он, как и все хорошие приказчики, был до крайности скуп за своего господина и имел о выгодах господских самые
странные понятия. Он вечно заботился о приращении собственности своего господина на счет собственности госпожи, стараясь доказывать, что необходимо употреблять все доходы с ее имений на Петровское (село, в котором мы жили). В настоящую минуту он торжествовал, потому что совершенно успел в этом.
Остапу и Андрию казалось чрезвычайно
странным, что при них же приходила на Сечь гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил: откуда эти
люди, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращаясь в свой собственный дом, из которого только за час пред тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому, [Кошевой — руководитель коша (стана), выбиравшийся ежегодно.] который обыкновенно говорил...
Порода наблюдательных
людей в течение дня замечала неоднократно неизвестную,
странную на взгляд девушку, проходящую среди яркой толпы с видом глубокой задумчивости.
Понемногу он потерял все, кроме главного — своей
странной летящей души; он потерял слабость, став широк костью и крепок мускулами, бледность заменил темным загаром, изысканную беспечность движений отдал за уверенную меткость работающей руки, а в его думающих глазах отразился блеск, как у
человека, смотрящего на огонь.
Редко где найдется столько мрачных, резких и
странных влияний на душу
человека, как в Петербурге.
Кашель задушил ее, но острастка пригодилась. Катерины Ивановны, очевидно, даже побаивались; жильцы, один за другим, протеснились обратно к двери с тем
странным внутренним ощущением довольства, которое всегда замечается, даже в самых близких
людях, при внезапном несчастии с их ближним, и от которого не избавлен ни один
человек, без исключения, несмотря даже на самое искреннее чувство сожаления и участия.
— Я не знаю этого, — сухо ответила Дуня, — я слышала только какую-то очень
странную историю, что этот Филипп был какой-то ипохондрик, какой-то домашний философ,
люди говорили, «зачитался», и что удавился он более от насмешек, а не от побой господина Свидригайлова. А он при мне хорошо обходился с
людьми, и
люди его даже любили, хотя и действительно тоже винили его в смерти Филиппа.
Вид этого
человека с первого взгляда был очень
странный. Он глядел прямо перед собою, но как бы никого не видя. В глазах его сверкала решимость, но в то же время смертная бледность покрывала лицо его, точно его привели на казнь. Совсем побелевшие губы его слегка вздрагивали.
Не то чтоб он понимал, но он ясно ощущал, всею силою ощущения, что не только с чувствительными экспансивностями, как давеча, но даже с чем бы то ни было ему уже нельзя более обращаться к этим
людям в квартальной конторе, и будь это всё его родные братья и сестры, а не квартальные поручики, то и тогда ему совершенно незачем было бы обращаться к ним и даже ни в каком случае жизни; он никогда еще до сей минуты не испытывал подобного
странного и ужасного ощущения.
Сошлись и от Капернаумовых: сам он, хромой и кривой,
странного вида
человек с щетинистыми, торчком стоящими волосами и бакенбардами; жена его, имевшая какой-то раз навсегда испуганный вид, и несколько их детей, с одеревенелыми от постоянного удивления лицами и с раскрытыми ртами.
— Вы, Порфирий Петрович, пожалуйста, не заберите себе в голову, — с суровою настойчивостью произнес Раскольников, — что я вам сегодня сознался. Вы
человек странный, и слушал я вас из одного любопытства. А я вам ни в чем не сознался… Запомните это.
Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю [Соображаю — здесь: сопоставляю, согласую.] с ним
странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо, вероятно, знает по опыту, как сродно
человеку предаваться суеверию, несмотря на всевозможное презрение к предрассудкам.
Я думал также и о том
человеке, в чьих руках находилась моя судьба и который по
странному стечению обстоятельств таинственно был со мною связан.
— Да, — начал Базаров, —
странное существо
человек. Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет; тоска одолеет. Хочется с
людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними.
Климу давно и хорошо знакомы были припадки красноречия Варавки, они особенно сильно поражали его во дни усталости от деловой жизни. Клим видел, что с Варавкой на улицах
люди раскланиваются все более почтительно, и знал, что в домах говорят о нем все хуже, злее. Он приметил также
странное совпадение: чем больше и хуже говорили о Варавке в городе, тем более неукротимо и обильно он философствовал дома.
Впереди шагал
человек в меховом пальто с хлястиком, в пуховой шляпе
странного фасона, он вел под руку даму и сочно убеждал ее...
Его окружали
люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой куртке, обшитой зеленым шнурком, в шляпе
странной формы пирогом, с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий
человек в котиковой шапке, круглолицый, румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме...
Пред Климом встала бесцветная фигурка
человека, который, ни на что не жалуясь, ничего не требуя, всю жизнь покорно служил
людям, чужим ему. Было даже несколько грустно думать о Тане Куликовой,
странном существе, которое, не философствуя, не раскрашивая себя словами, бескорыстно заботилось только о том, чтоб
людям удобно жилось.
— Что же тут
странного? — равнодушно пробормотал Иноков и сморщил губы в кривую улыбку. — Каменщики, которых не побило, отнеслись к несчастью довольно спокойно, — начал он рассказывать. — Я подбежал, вижу —
человеку ноги защемило между двумя тесинами, лежит в обмороке. Кричу какому-то дяде: «Помоги вытащить», а он мне: «Не тронь, мертвых трогать не дозволяется». Так и не помог, отошел. Да и все они… Солдаты — работают, а они смотрят…
—
Странное желание, — обиженно заметила Любаша. — И лицо злое, — добавила она, снова приняв позу усталого
человека.
И, если б при этом она не улыбалась
странной своей улыбкой, можно было бы не заметить, что у нее, как у всех
людей, тоже есть лицо.
— Все, брат, как-то тревожно скучают, — сказал он, хмурясь, взъерошивая волосы рукою. — По литературе не видно, чтобы в прошлом
люди испытывали такую
странную скуку. Может быть, это — не скука?
— Вот.
Странный парень. Никогда не видал
человека, который в такой мере чувствовал бы себя чужим всему и всем. Иностранец.
—
Странное лицо у Макарова. Такое раздражающее, если смотреть в профиль. Но анфас — лицо другого
человека. Я не говорю, что он двуличен в смысле нелестном для него. Нет, он… несчастливо двуличен…
Алина, Макаров и тысячи таких же — тоже все
люди ни к чему и никуда, —
странное племя: неплохое, но — ненужное.
За ним почтительно двигалась группа
людей, среди которых было четверо китайцев в национальных костюмах; скучно шел молодцеватый губернатор Баранов рядом с генералом Фабрициусом, комиссаром павильона кабинета царя, где были выставлены сокровища Нерчинских и Алтайских рудников, драгоценные камни, самородки золота.
Люди с орденами и без орденов почтительно, тесной группой, тоже шли сзади
странного посетителя.
«Сомову он расписал очень субъективно, — думал Самгин, но, вспомнив рассказ Тагильского, перестал думать о Любаше. — Он стал гораздо мягче, Кутузов. Даже интереснее. Жизнь умеет шлифовать
людей.
Странный день прожил я, — подумал он и не мог сдержать улыбку. — Могу продать дом и снова уеду за границу, буду писать мемуары или — роман».
По бокам парадного крыльца медные и эмалированные дощечки извещали черными буквами, что в доме этом обитают
люди странных фамилий: присяжный поверенный Я. Ассикритов, акушерка Интролигатина, учитель танцев Волков-Воловик, настройщик роялей и починка деревянных инструментов П. Е. Скромного, «Школа кулинарного искусства и готовые обеды на дом Т. П. Федькиной», «Переписка на машинке, 3-й этаж, кв.
—
Странное дело, — продолжал он, недоуменно вздернув плечи, — но я замечал, что чем здоровее
человек, тем более жестоко грызет его цинга, а слабые переносят ее легче. Вероятно, это не так, а вот сложилось такое впечатление. Прокаженные встречаются там, меряченье нередко… Вообще — край не из веселых. И все-таки, знаешь, Клим, — замечательный народ живет в государстве Романовых, черт их возьми! Остяки, например, и особенно — вогулы…
Владимирские пастухи-рожечники, с аскетическими лицами святых и глазами хищных птиц, превосходно играли на рожках русские песни, а на другой эстраде, против военно-морского павильона, чернобородый красавец Главач дирижировал струнным инструментам своего оркестра
странную пьесу, которая называлась в программе «Музыкой небесных сфер». Эту пьесу Главач играл раза по три в день, публика очень любила ее, а
люди пытливого ума бегали в павильон слушать, как тихая музыка звучит в стальном жерле длинной пушки.
«Это — опасное уменье, но — в какой-то степени — оно необходимо для защиты против насилия враждебных идей, — думал он. — Трудно понять, что он признает, что отрицает. И — почему, признавая одно, отрицает другое? Какие
люди собираются у него? И как ведет себя с ними эта
странная женщина?»
Выругавшись, рассматривал свои ногти или закуривал тоненькую, «дамскую» папиросу и молчал до поры, пока его не спрашивали о чем-нибудь. Клим находил в нем и еще одно
странное сходство — с Диомидовым; казалось, что Тагильский тоже, но без страха, уверенно ждет, что сейчас явятся какие-то
люди, — может быть, идиоты, — и почтительно попросят его...
Затем Самгин почувствовал, что никогда еще не был он таким хорошим, умным и почти до слез несчастным, как в этот
странный час, в рядах
людей, до немоты очарованных старой, милой ведьмой, явившейся из древних сказок в действительность, хвастливо построенную наскоро и напоказ.