Неточные совпадения
Таким образом оказывалось, что Бородавкин
поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"
была доведена в нем почти до исступления. Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило
вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам своего знаменитого предшественника.
— Ты уже чересчур благодушен и скромен, — возразил Павел Петрович, — я, напротив, уверен, что мы с тобой гораздо правее этих господчиков, хотя выражаемся, может
быть, несколько устарелым языком, vieilli, [Старомодно (фр.).] и не имеем той дерзкой самонадеянности… И такая надутая эта нынешняя молодежь! Спросишь иного: «Какого вина вы хотите, красного или белого?» — «Я имею привычку предпочитать красное!» — отвечает он басом и с таким важным лицом, как будто вся
вселенная глядит на него в это мгновенье…
— В докладе моем «О соблазнах мнимого знания» я указал, что фантастические, невообразимые числа математиков — ирреальны, не способны дать физически ясного представления о
вселенной, о нашей, земной, природе, и о жизни плоти человечий, что математика
есть метафизика двадцатого столетия и эта наука влечется к схоластике средневековья, когда диавол чувствовался физически и считали количество чертей на конце иглы.
— Люди почувствуют себя братьями только тогда, когда поймут трагизм своего бытия в космосе, почувствуют ужас одиночества своего во
вселенной, соприкоснутся прутьям железной клетки неразрешимых тайн жизни, жизни, из которой один
есть выход — в смерть.
И если вспомнить, что все это совершается на маленькой планете, затерянной в безграничии
вселенной, среди тысяч грандиозных созвездий, среди миллионов планет, в сравнении с которыми земля,
быть может, единственная пылинка, где родился и живет человек, существо, которому отведено только пять-шесть десятков лет жизни…
Как там отец его, дед, дети, внучата и гости сидели или лежали в ленивом покое, зная, что
есть в доме вечно ходящее около них и промышляющее око и непокладные руки, которые обошьют их, накормят,
напоят, оденут и обуют и спать положат, а при смерти закроют им глаза, так и тут Обломов, сидя и не трогаясь с дивана, видел, что движется что-то живое и проворное в его пользу и что не взойдет завтра солнце, застелют небо вихри, понесется бурный ветр из концов в концы
вселенной, а суп и жаркое явятся у него на столе, а белье его
будет чисто и свежо, а паутина снята со стены, и он не узнает, как это сделается, не даст себе труда подумать, чего ему хочется, а оно
будет угадано и принесено ему под нос, не с ленью, не с грубостью, не грязными руками Захара, а с бодрым и кротким взглядом, с улыбкой глубокой преданности, чистыми, белыми руками и с голыми локтями.
Я люблю, как Леонтий любит свою жену, простодушной, чистой, почти пастушеской любовью, люблю сосредоточенной страстью, как этот серьезный Савелий, люблю, как Викентьев, со всей веселостью и резвостью жизни, люблю, как любит, может
быть, Тушин, удивляясь и поклоняясь втайне, и люблю, как любит бабушка свою Веру, — и, наконец, еще как никто не любит, люблю такою любовью, которая дана творцом и которая, как океан, омывает
вселенную…»
— Вообрази, я
был у тебя, — быстро заговорил он, — искал тебя, спрашивал тебя — ты мне нужен теперь один только во всей
вселенной!
Извне, из объекта человеческая личность
есть лишь малая часть общества, изнутри, из субъекта общество
есть часть человеческой личности, ее социальная сторона, подобно тому, как космос
есть часть человеческой личности, как малой
вселенной, заключающей в себе все.
Итак, принимаю Бога, и не только с охотой, но, мало того, принимаю и премудрость его, и цель его, нам совершенно уж неизвестные, верую в порядок, в смысл жизни, верую в вечную гармонию, в которой мы будто бы все сольемся, верую в Слово, к которому стремится
вселенная и которое само «бе к Богу» и которое
есть само Бог, ну и прочее и прочее, и так далее в бесконечность.
Понимаю же я, каково должно
быть сотрясение
вселенной, когда все на небе и под землею сольется в один хвалебный глас и все живое и жившее воскликнет: «Прав ты, Господи, ибо открылись пути твои!» Уж когда мать обнимется с мучителем, растерзавшим псами сына ее, и все трое возгласят со слезами: «Прав ты, Господи», то уж, конечно, настанет венец познания и все объяснится.
Между тем находились и находятся даже и теперь геометры и философы, и даже из замечательнейших, которые сомневаются в том, чтобы вся
вселенная или, еще обширнее — все бытие
было создано лишь по эвклидовой геометрии, осмеливаются даже мечтать, что две параллельные линии, которые, по Эвклиду, ни за что не могут сойтись на земле, может
быть, и сошлись бы где-нибудь в бесконечности.
Мне всегда
была неприятна литературщина, тепличная атмосфера, замкнутость в узком кругу, эгоцентризм поэтов, ждущих восхваления их стихов, бессознательная лживость увлеченных оккультными течениями, отсутствие притока свежего воздуха, воздуха
вселенной.
Меня никогда не интересовал объект, познание объекта, меня интересует судьба субъекта, в котором трепещет
вселенная, смысл существования субъекта, который
есть микрокосм.
Из Вавилона регалии на царство достаются православному царю
вселенной, так как в Византии
было крушение веры и царства.
Спасение не
есть дело уединенное, оторванное от
вселенной, не может
быть результатом личного самопогружения.
В глубине человека заложена реальная
вселенная, в нем живет вселенский разум, и найденная в человеке
вселенная и вселенский разум всего менее могут
быть названы человеческим субъективизмом, субъективным человеческим «переживанием».
Лишь тогда познание
будет свободно от психологизма и антропологизма, если определяться оно
будет не трансцендентальным человеком, а трансцендентальной
вселенной, т. е. церковью.
Тайна личности единой и неповторимой в мире, личности цельной, в которой ничто не может
быть разорвано, тонет в натуралистической эволюции
вселенной, выраженной в терминах планетарной теософии.
Он сидел в углу, как бы ожидая чего-то, а впрочем, и сам не зная зачем; ему и в голову не приходило уйти, видя суматоху в доме; казалось, он забыл всю
вселенную и готов
был высидеть хоть два года сряду, где бы его ни посадили.
— Напротив, более, чем когда-либо, — возразил ему Абреев, — потому что одно отнимают, а другое дают, и, главное, при этой перетасовке господствует во всем решительно какой-то первобытный хаос, который
был, вероятно, при создании
вселенной и который, может
быть, и у нас потому существует, что совершается образование новых государственных форм.
Факты — таковы. В тот вечер моего соседа, открывшего конечность
Вселенной, и меня, и всех, кто
был с нами, — взяли в ближайший аудиториум (нумер аудиториума — почему-то знакомый: 112). Здесь мы
были привязаны к столам и подвергнуты Великой Операции.
Созрело. И неизбежно, как железо и магнит, с сладкой покорностью точному непреложному закону — я влился в нее. Не
было розового талона, не
было счета, не
было Единого Государства, не
было меня.
Были только нежно-острые, стиснутые зубы,
были широко распахнутые мне золотые глаза — и через них я медленно входил внутрь, все глубже. И тишина — только в углу — за тысячи миль — капают капли в умывальнике, и я —
вселенная, и от капли до капли — эры, эпохи…
Ну да, ясно: чтобы установить истинное значение функции — надо взять ее предел. И ясно, что вчерашнее нелепое «растворение во
вселенной», взятое в пределе,
есть смерть. Потому что смерть — именно полнейшее растворение меня во
вселенной. Отсюда, если через «Л» обозначим любовь, а через «С» смерть, то Л=f(С), т. е. любовь и смерть…
— Ага: равномерно, повсюду! Вот тут она самая и
есть — энтропия, психологическая энтропия. Тебе, математику, — разве не ясно, что только разности — разности — температур, только тепловые контрасты — только в них жизнь. А если всюду, по всей
вселенной, одинаково теплые — или одинаково прохладные тела… Их надо столкнуть — чтобы огонь, взрыв, геенна. И мы — столкнем.
Я воспроизвожу этот разговор буква в букву — потому что он, как мне кажется,
будет иметь огромное, решающее значение для судьбы Единого Государства — и больше:
Вселенной. И затем — здесь вы, неведомые мои читатели,
быть может, найдете некоторое оправдание мне…
В этом мире небо кажется чище, природа роскошнее; разделять жизнь и время на два разделения — присутствие и отсутствие, на два времени года — весну и зиму; первому соответствует весна, зима второму, — потому что, как бы ни
были прекрасны цветы и чиста лазурь неба, но в отсутствии вся прелесть того и другого помрачается; в целом мире видеть только одно существо и в этом существе заключать
вселенную…
Но теперь он любит. Любит! — какое громадное, гордое, страшное, сладостное слово. Вот вся
вселенная, как бесконечно большой глобус, и от него отрезан крошечный сегмент, ну, с дом величиной. Этот жалкий отрезок и
есть прежняя жизнь Александрова, неинтересная и тупая. «Но теперь начинается новая жизнь в бесконечности времени и пространства, вся наполненная славой, блеском, властью, подвигами, и все это вместе с моей горячей любовью я кладу к твоим ногам, о возлюбленная, о царица души моей».
После речи Батенева устроилось путешествие, причем снова
была пропета песнь: «Отец духов, творец
вселенной!», и шли в таком порядке: собиратели милостыни (Антип Ильич и Аггей Никитич) с жезлами в руках; обрядоначальник (доктор Сверстов) с мечом; секретарь (gnadige Frau) с актами; оба надзирателя со свечами; мастер стула тоже со свечой. По окончании шествия обрядоначальник положил знак умершего на пьедестал, а великий мастер сказал...
«Я, Сусанна Николаевна Марфина, обещаюсь и клянусь перед всемогущим строителем
вселенной и перед собранными здесь членами сей достопочтенной ложи в том, что я с ненарушимою верностью
буду употреблять все мои способности и усердие для пользы, благоденствия и процветания оной, наблюдать за исполнением законов, порядком и правильностью работ и согласием членов сей ложи между собою, одушевляясь искреннейшею к ним любовью. Да поможет мне в сем господь бог и его милосердие. Аминь!»
Но если у него
есть стремление показать товар лицом и если, кроме того, у него окажется еще волчий аппетит, так ведь он не затруднится даже напоминанием, а просто-напросто, заручившись каким-нибудь хлестким словом, начнет с его помощью уловлять
вселенную.
В понятиях француза-буржуа
вселенная есть не что иное, как обширная сцена, где дается бесконечное театральное представление, в котором один лицемер подает реплику другому.
И вот, посреди закипавшей со всех сторон ненависти, все ближе и ближе надвигалась минута, когда появление на свет крошечного, плачущего «раба Божия» должно
было разрешить чем-нибудь царствовавшую в головлевском доме нравственную сумятицу и в то же время увеличить собой число прочих плачущих «рабов Божиих», населяющих
вселенную.
Поверьте мне, друзья мои:
Кому судьбою непременной
Девичье сердце суждено,
Тот
будет мил назло
вселенной...
— То
есть я не отрицаю, — отвечал Ахилла, — а я только говорю, что, восходя от хвакта в рассуждении, как блоха из опилок, так и
вселенная могла сама собой явиться. У них бог, говорят, «кислород»… А я, прах его знает, что он
есть кислород! И вот видите: как вы опять заговорили в разные стороны, то я уже опять ничего не понимаю.
Очевидно, он должен
был призвать к себе Зуботычина и Рылобейщикова и сказать им: «Вы — избранники моего сердца! идите, сейте зубы, сокрушайте челюсти и превращайте
вселенную в пустыню!
Сболтнул — и понравился; понравился — и
был признан способным уловлять
вселенную…
Во мне
вселенная и, следовательно, во мне же вся правда и вся неправда целого мира; а если это во мне, то я могу
быть хозяином того и другого.
Надо всечасно говорить себе: нет, этому нельзя статься! не может
быть, чтоб бунтующий хлев покорил себе
вселенную!
Лыняев. Это нетрудно. Я говорил одной блондинке, что наши души, еще до появления на земле,
были родные, что они носились вместе по необъятной
вселенной, порхали, как бабочки, в лучах месяца.
Есть железный скрежет мертвой природы, наполняющий
вселенную, от которого идет этот мертвящий душевный холод.
Безобразный нищий всё еще стоял в дверях, сложа руки, нем и недвижим — на его ресницах блеснула слеза: может
быть первая слеза — и слеза отчаяния!.. Такие слезы истощают душу, отнимают несколько лет жизни, могут потопить в одну минуту миллион сладких надежд! они для одного человека — что
был Наполеон для
вселенной: в десять лет он подвинул нас целым веком вперед.
Ему казалось не больше 28 лет; на лице его постоянно отражалась насмешка, горькая, бесконечная; волшебный круг, заключавший
вселенную; его душа еще не жила по-настоящему, но собирала все свои силы, чтобы переполнить жизнь и прежде времени вырваться в вечность; — нищий стоял сложа руки и рассматривал дьявола, изображенного поблекшими красками на св. вратах, и внутренно сожалел об нем; он думал: если б я
был чорт, то не мучил бы людей, а презирал бы их; стоят ли они, чтоб их соблазнял изгнанник рая, соперник бога!.. другое дело человек; чтоб кончить презрением, он должен начать с ненависти!
— Не сам ли он создал свое могущество? какая слава, если б он избрал другое поприще, если б то, что сделал для своей личной мести, если б это терпение, геройское терпение, эту скорость мысли, эту решительность обратил в пользу какого-нибудь народа, угнетенного чуждым завоевателем… какая слава! если б, например, он родился в Греции, когда турки угнетали потомков Леонида… а теперь?.. имея в виду одну цель — смерть трех человек, из коих один только виновен, теперь он со всем своим гением должен потонуть в пучине неизвестности… ужели он родился только для их казни!.. разобрав эти мысли, он так мал сделался в собственных глазах, что готов
был бы в один миг уничтожить плоды многих лет; и презрение к самому себе, горькое презрение обвилось как змея вокруг его сердца и вокруг
вселенной, потому что для Вадима всё заключалось в его сердце!
Полным осуществлением абсолютной идеи
будет только
вселенная во всем своем пространстве и во все течение своего существования; а в одном известном предмете, ограниченном пределами пространства и времени, абсолютная идея никогда не осуществляется вполне.
Жизнь
вселенной есть процесс осуществления абсолютной идеи.
Когда, как хор одушевленный,
Земля, и звезды, и луна
Гремят хвалой творцу
вселенной,
Себя со злобою надменной
Ему равняет Сатана!
Но беса умствованья ложны,
Тождествен с истиною тот,
Кого законы непреложны,
Пред чьим величием ничтожны
Равно кто любит иль клянет!
Как звездный блеск в небесном поле
Ясней выказывает мгла,
Так на твою досталось долю
Противуречить божьей воле,
Чтоб тем светлей она
была!
Клеветникам назло, прогресс во всем любя,
Чтоб
было что-нибудь, я в дар принес себя,
Не пожалел отдать часть собственного теста,
Чтоб вылепиться мог
вселенной сложный шар...
Все явления
вселенной,
Все движенья вещества —
Все лишь отблеск божества,
Отраженьем раздробленный!
Врозь лучи его скользя,
Разделились беспредельно,
Мир земной
есть луч отдельный —
Не светить ему нельзя!
Дон Боабдил, слуга я ваш покорный!
Рекомендуюсь вам. Я в бога верю;
Но, может
быть, я ошибаюсь. Если
Один лишь черт
вселенной господин,
На том свету прошу вас мне у черта
В протекции своей не отказать.