Сын кузнеца шёл по тротуару беспечной походкой гуляющего человека, руки его были засунуты в карманы дырявых штанов, на плечах болталась не по росту длинная синяя блуза, тоже рваная и грязная, большие опорки звучно щёлкали каблуками по камню панели, картуз со сломанным козырьком молодецки сдвинут на левое ухо, половину головы пекло солнце, а лицо и шею Пашки покрывал густой налёт маслянистой грязи.
Неточные совпадения
А под Иванов день еще три мужика ушли: Лаптев, Балочов, да особо ушел Васька,
кузнецов сын.
А чтобы каким-нибудь образом
сын ее Вакула не подъехал к его дочери и не успел прибрать всего себе, и тогда бы наверно не допустил ее мешаться ни во что, она прибегнула к обыкновенному средству всех сорокалетних кумушек: ссорить как можно чаще Чуба с
кузнецом.
— Это
кузнец! — произнес, схватясь за капелюхи, Чуб. — Слышишь, Солоха, куда хочешь девай меня; я ни за что на свете не захочу показаться этому выродку проклятому, чтоб ему набежало, дьявольскому
сыну, под обоими глазами по пузырю в копну величиною!
Когда
кузнеца увели в острог, никто не позаботился о его
сыне, кроме сапожника. Он тотчас же взял Пашку к себе, Пашка сучил дратву, мёл комнату, бегал за водой и в лавочку — за хлебом, квасом, луком. Все видели сапожника пьяным в праздники, но никто не слыхал, как на другой день, трезвый, он разговаривал с женой...
Кузнец ударил
сына ещё раз и, взглянув на Илью, сказал сердито...
— Погоди! — сказал полицейский. — Он кто тебе,
кузнец этот?
Сын?
Он отошёл прочь, отирая рукавом рубахи в кровь расцарапанное лицо. Среди двора стоял
кузнец, мрачно нахмурив брови. Илья, увидев его, вздрогнул от страха и остановился, уверенный, что сейчас
кузнец изобьёт его за
сына. Но тот повёл плечами и сказал...
— Она, милые, ещё до свадьбы погуливала! — говорила одна из женщин. — Может, Пашка-то не
кузнеца сын, а — учителя, что у лавошника Малафеева жил…
За чаем он кратко рассказал о себе:
сын черниговского
кузнеца, он был смазчиком поездов на станции Киев, познакомился там с революционерами, организовал кружок самообразования рабочих, его арестовали, года два он сидел в тюрьме, а потом — сослали в Якутскую область на десять лет.
Когда дверь передней затворилась за
кузнецом, Иван Гаврилович отправился во внутренние покои. Проходя мимо большой залы, выходившей боковым фасом на улицу, он подошел к окну. Ему пришла вдруг совершенно бессознательно мысль взглянуть на мину, которую сделает Силантий, получив от него такое неожиданное приказание касательно свадьбы
сына.
Старый
кузнец Силантий, его жена, брат и старший
сын, парень превзродный, рыжий, как кумач, полинявший на солнце, вооруженные, как водится, яйцами, медом, караваем и петухом, повалились на пол, едва завидели господина.
Но на этот раз, — конечно, говоря относительно, — во всей деревне не было такого раздолья, как в одной избе
кузнеца Силантия; немудрено:
сыновей женить ведь не бог знает сколько раз в жизни прилучится, а у Силантия, как ведомо, всего-то был один. Несмотря на то что старику больно не по нраву приходилась невеста, однако он, по-видимому, не хотел из-за нее ударить лицом в грязь и свадьбу решился сыграть на славу.
— Где по здешним местам жениха Настасье сыскать! — спесиво заметил Чапурин. — По моим дочерям женихов здесь нет: токари да
кузнецы им не пара. По купечеству хороших людей надо искать… Вот и выискался один молодчик — из Самары, купеческий
сын, богатый: у отца заводы, пароходы и торговля большая. Снежковы прозываются, не слыхала ли?
Всей силой наперли миршенские! Не устоять бы тут якимовским, втоптали бы их миршенцы в грязную речку, но откуда ни возьмись два брата родных Сидор да Панкратий,
сыновья якимовского
кузнеца Степана Мотовилова. Наскоро стали они строить порушенную стену, быстро расставили бойцов кого направо, кого налево, а на самой середке сами стали супротив Алеши Мокеева, что последний из хоровода ушел, — больно не хотелось ему расставаться с бедной сироткою Аннушкой.