Неточные совпадения
Ушли все на минуту, мы
с нею как есть одни остались, вдруг бросается мне на шею (сама в первый раз), обнимает меня обеими ручонками, целует и клянется, что она будет мне послушною, верною и доброю женой, что она сделает меня счастливым, что она употребит всю жизнь, всякую минуту своей жизни, всем, всем пожертвует, а за все это желает иметь от меня только одно мое уважение и более мне, говорит, «ничего, ничего не надо, никаких подарков!» Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика
с краскою девичьего стыда и со
слезинками энтузиазма в
глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво.
Этот Тимофеич, потертый и проворный старичок,
с выцветшими желтыми волосами, выветренным, красным лицом и крошечными
слезинками в съеженных
глазах, неожиданно предстал перед Базаровым в своей коротенькой чуйке [Чуйка — верхняя одежда, длинный суконный кафтан.] из толстого серо-синеватого сукна, подпоясанный ременным обрывочком и в дегтярных сапогах.
Заставляя себя любезно улыбаться, он присматривался к Дуняше
с тревогой и видел: щеки у нее побледнели, брови нахмурены; закусив губу, прищурясь, она смотрела на огонь лампы, из
глаз ее текли
слезинки. Она судорожно позванивала чайной ложкой по бутылке.
— Батюшка, Аркадий Павлыч, —
с отчаяньем заговорил старик, — помилуй, заступись, — какой я грубиян? Как перед Господом Богом говорю, невмоготу приходится. Невзлюбил меня Софрон Яковлич, за что невзлюбил — Господь ему судья! Разоряет вконец, батюшка… Последнего вот сыночка… и того… (На желтых и сморщенных
глазах старика сверкнула
слезинка.) Помилуй, государь, заступись…
За несколько дней до кончины, уже не вставая
с постели,
с робкими
слезинками на погасающих
глазах, объявила она мужу при духовнике, что желает повидаться и проститься
с невесткой, благословить внука.
— О нет!.. Мне очень скучно вдруг сделалось. Вспомнила я Джиован'Баттиста… свою молодость… Потом, как это все скоро прошло. Стара я становлюсь, друг мой, — и не могу я никак
с этим помириться. Кажется, сама я все та же, что прежде… а старость — вот она… вот она! — На
глазах фрау Леноры показались
слезинки. — Вы, я вижу, смотрите на меня да удивляетесь… Но вы тоже постареете, друг мой, и узнаете, как это горько!
Дедушка Кондратий тоскливо покачал головою, закрыл красные, распухшие веки и безотрадно махнул рукою. Вместе
с этим движением две едва приметные
слезинки покатились из
глаз старика.
— Яша, батюшка, голубчик, не оставь старика: услужи ты мне! — воскликнул он наконец, приподымаясь на ноги
с быстротою, которой нельзя было ожидать от его лет. — Услужи мне! Поколь господь продлит мне век мой, не забуду тебя!.. А я… я было на них понадеялся! — заключил он, обращая тоскливо-беспокойное лицо свое к стороне Оки и проводя ладонью по
глазам, в которых показались две тощие, едва приметные
слезинки.
При объятиях матери
с дочерью он вынул платок и утер свой
глаз, на котором показалась
слезинка.
У этой бабы он нанимал угол под лестницей, но платить за «квартиру» ему было нечем, и он платил веселыми шутками, игрою на гармонике, трогательными песнями; когда он, тенорком, напевал их, в
глазах его сияла усмешка. Баба Галкина в молодости была хористкой оперы, она понимала толк в песнях, и нередко из ее нахальных
глаз на пухлые, сизые щеки пьяницы и обжоры обильно катились мелкие
слезинки, она сгоняла их
с кожи щек жирными пальцами и потом тщательно вытирала пальцы грязным платочком.
Плача, смеясь, сверкая
слезинками на ресницах, она говорила ему, что
с первых же дней знакомства он поразил ее своею оригинальностью, умом, добрыми, умными
глазами, своими задачами и целями жизни, что она полюбила его страстно, безумно и глубоко; что когда, бывало, летом она входила из сада в дом и видела в передней его крылатку или слышала издали его голос, то сердце ее обливалось холодком, предчувствием счастья; его даже пустые шутки заставляли ее хохотать, в каждой цифре его тетрадок она видела что-то необыкновенно разумное и грандиозное, его суковатая палка представлялась ей прекрасней деревьев.
И букварей таки много купили:
— Будет вам пряников: нате-ка вам! —
Пряники, правда, послаще бы были,
Да рассудилось уж так старикам.
Книжки
с картинками, писаны четко —
То-то дойти бы, что писано тут!
Молча крепилась Феклуша-сиротка,
Глядя, как пряники дети жуют,
А как увидела в книжках картинки,
Так на
глазах навернулись
слезинки.
Сжалился, дал ей букварь старина:
«Коли бедна ты, так будь ты умна!»
Экой старик! видно добрую душу!
Будь же ты счастлив! Торгуй, наживай!
Согласитесь сами, что выслушать подобное признание наедине от такого шестнадцатилетнего ангельчика, в тюлевом платьице,
с краскою девичьего стыда и со
слезинками энтузиазма в
глазах, — согласитесь сами, оно довольно заманчиво!
Я опять поймал его белую руку и
с дружеским остервенением потряс ее… нет, Я ее не оторвал! И на моих добрых
глазах снова выступили те две
слезинки.
Ни вздоха не вырвалось из этой молодой девичьей груди, ни
слезинки не появилось в этих прекрасных, но холодных, как сталь,
глазах. Тело положили в гроб, поставили на телегу и повезли в Москву. За ними двинулся туда и Кудиныч
с семьей покойного.
Но Лушкина,
с слезинками на масляных
глазах от припадка смеха, круто повернула короткую красную шею и спросила через всю комнату безбородого молодого человека...
Шелковый пух ее волос густыми локонами скатывался
с бледно-лилейного лица на жесткую из грубого холста подушку, сквозь длинные ресницы полуоткрытых
глаз проглядывали крупные
слезинки…
Последние слова она произнесла уже
с совершенно серьезным лицом, и две
слезинки блеснули на ее светлых
глазах. Пашков в эту минуту забыл все свои подозрения и
с немым обожанием глядел на ее поникшую головку, готовый отдать все в мире, чтобы иметь право поцелуями осушить эти дивные глазки.
Когда гроб
с останками несчастной молодой женщины опустили в могилу, засыпали ее землей и над ней вырос буквально целый холм живых цветов в венках и букетах, Анжель все еще без
слезинки в остановившихся
глазах,
с одним и тем же, как бы застывшим выражением лица, подняла рыдавшую, распростертую перед могилой Ядвигу под руку, довела ее до кареты и, распростившись
с Петром Николаевичем молчаливым крепким пожатием руки, отправилась домой.
Потом, так же быстро приняв прежнее положение, он сдернул
с глаз две едкие
слезинки и уставился в потолок, но уже не видел ни большого мужика
с большой палкой, ни огромной телеги.