Неточные совпадения
Разве не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя
с другой стороны опять на край леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки, в желтом платье и
с корзинкой шедшей легким шагом мимо
ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось в одно
с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего в синей дали?
«Нет, надо опомниться!» сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, подозвал к ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на сухое, он сел на кочку, разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом воды, намочил разгоревшиеся
стволы и обмыл себе лицо и руки. Освежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас,
с твердым намерением не горячиться.
Он подошел к двери и затворил ее; потом
с остановившимся взглядом и со стиснутыми крепко зубами подошел к столу, взял револьвер, оглянул его, перевернул на заряженный
ствол и задумался.
— Пойду теперь независимо от всех собирать грибы, а то мои приобретения незаметны, — сказал он и пошел один
с опушки леса, где они ходили по шелковистой низкой траве между редкими старыми березами, в середину леса, где между белыми березовыми
стволами серели
стволы осины и темнели кусты орешника.
Он поскорей звонит. Вбегает
К нему слуга француз Гильо,
Халат и туфли предлагает
И подает ему белье.
Спешит Онегин одеваться,
Слуге велит приготовляться
С ним вместе ехать и
с собой
Взять также ящик боевой.
Готовы санки беговые.
Он сел, на мельницу летит.
Примчались. Он слуге велит
Лепажа
стволы роковые
Нести за ним, а лошадям
Отъехать в поле к двум дубкам.
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый
ствол уходят пули,
И щелкнул в первый раз курок.
Вот порох струйкой сероватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще. За ближний пень
Становится Гильо смущенный.
Плащи бросают два врага.
Зарецкий тридцать два шага
Отмерил
с точностью отменной,
Друзей развел по крайний след,
И каждый взял свой пистолет.
Мшистые
стволы упавших деревьев, ямы, высокий папоротник, шиповник, жасмин и орешник мешали ей на каждом шагу; одолевая их, она постепенно теряла силы, останавливаясь все чаше и чаще, чтобы передохнуть или смахнуть
с лица липкую паутину.
Тень листвы подобралась ближе к
стволам, а Грэй все еще сидел в той же малоудобной позе. Все спало на девушке: спали темные волосы, спало платье и складки платья; даже трава поблизости ее тела, казалось, задремала в силу сочувствия. Когда впечатление стало полным, Грэй вошел в его теплую подмывающую волну и уплыл
с ней. Давно уже Летика кричал: «Капитан, где вы?» — но капитан не слышал его.
Солнечные лучи
с своей стороны забирались в рощу и, пробиваясь сквозь чащу, обливали
стволы осин таким теплым светом, что они становились похожи на
стволы сосен, а листва их почти синела и над нею поднималось бледно-голубое небо, чуть обрумяненное зарей.
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая, видел вдали, за
стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей, в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом
с ними покачивались всадники на красивых лошадях; над мелким кустарником в сизоватом воздухе плыли головы пешеходов в соломенных шляпах, в котелках, где-то далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала
с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
Человек
с ватой в ушах стал рядом
с ним и, протирая рукавом
ствол винтовки, благодарно сказал...
Из-за
стволов берез осторожно вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного железа. Серые волосы бороды его — из толстых и странно прямых волос, они спускались
с лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми бровями. Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
Клим кивнул головой, тогда Маракуев сошел
с дороги в сторону, остановясь под деревом, прижался к
стволу его и сказал...
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому
стволу березы, и толкала его плечом,
с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая пальцами непривычные слезы со щек, и было что-то брезгливое в быстрых движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой, в ней было что-то необычное, удивительное, как в девочках цирка.
В углу двора, между конюшней и каменной стеной недавно выстроенного дома соседей, стоял, умирая без солнца, большой вяз, у
ствола его были сложены старые доски и бревна, а на них, в уровень
с крышей конюшни, лежал плетенный из прутьев возок дедушки. Клим и Лида влезали в этот возок и сидели в нем, беседуя. Зябкая девочка прижималась к Самгину, и ему было особенно томно приятно чувствовать ее крепкое, очень горячее тело, слушать задумчивый и ломкий голосок.
Толстый
ствол, состоящий из множества крепко сросшихся вместе корней, оканчивается густой шапкой темной зелени
с толстыми маслянистыми листьями.
У одного зелень была не зеленая, а пепельного цвета, у другого слишком зеленая, как у молодого лимонного дерева, потом были какие-то совсем голые деревья
с иссохшим серым
стволом,
с иссохшими сучьями, как у проклятой смоковницы, но на этом сером
стволе и сучьях росли другие, посторонние кусты самой свежей весенней зелени.
Часов в 9 утра мы снялись
с бивака и пошли вверх по реке Билимбе. Погода не изменилась к лучшему. Деревья словно плакали:
с ветвей их на землю все время падали крупные капли, даже
стволы были мокрые.
Старик таза тоже отказался лезть на дерево. Тогда я решил взобраться на кедр сам.
Ствол его был ровный, гладкий и
с подветренной стороны запорошенный снегом.
С большими усилиями я поднялся не более как на три метра. У меня скоро озябли руки, и я должен был спуститься обратно на землю.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры
стволы деревьев
с заостренными сучками в беспорядке лежат на земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и
с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Я, признаюсь, не слишком люблю это дерево — осину —
с ее бледно-лиловым
стволом и серо-зеленой металлической листвой, которую она вздымает как можно выше и дрожащим веером раскидывает на воздухе; не люблю я вечное качанье ее круглых неопрятных листьев, неловко прицепленных к длинным стебелькам.
Здесь можно отметить мелколистную липу — любительницу опушек и прогалин, желтый клен
с глубоко разрезанными бледными листьями, иву пепельную — полукуст-полудерево, крылатый бересклет, имеющий вид кустарника
с пробковыми крыльями по
стволу и по веткам.
До вечера еще было много времени, и потому мы
с Дерсу взяли свои винтовки и пошли на разведки. Осенью, во время ненастья, лес имеет особенно унылый вид. Голые
стволы деревьев, окутанные холодным туманом, пожелтевшая трава, опавшая на землю листва и дряблые потемневшие папоротники указывали, что наступили уже сумерки года. Приближалась зима.
Около речки росли: душистый тополь
с приземистым
стволом и
с узловатыми ветвями, рядом
с ним — вечно трепещущая осина, а на галечниковых отмелях, как бамбуковый лес, — тонкоствольные тальники.
Стволы деревьев казались длинной колоннадой, уходившей в глубь леса и незаметно сливавшейся там
с ночным мраком.
Вместо них появились корявый дубок, маньчжурская рябина
с голыми ветками и слабо опушенными листьями, желтая береза
с мохнатой корой, висящей по
стволу лохмотьями, рододендроны
с кожистыми, иногда зимующими листьями и белая ясеница.
В малинниках, под соснами стеснились
Холодные потемки; ледяными
Сосульками янтарная смола
Висит
с прямых
стволов.
Это была широкая аллея,
с обеих сторон обсаженная громадными липами, из-за
стволов которых выглядывали разные монастырские постройки: академия, крохотные церкви,
с лежащими в них под спудом мощами, колодцы
с целебной водой и т. п.
Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели
с каждой вишни в саду,
с каждого листка,
с каждого
ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов…
Он описывает болота, непроходимые трясины, отвратительную почву и леса, где, «кроме громадных, стоящих на корню деревьев, почва нередко усеяна огромными полусгнившими
стволами, свалившимися от старости или от бурь; между
стволами у корней деревьев торчат часто кочки, заросшие мхом, рядом
с ними ямы и рытвины».
С пыжами из хлопков, весьма удобными в местах безопасных, надобно быть очень осторожну: они вспыхивают, вылетя из
ствола, и могут произвести пожар; изрубленные же лен и конопля разлетаются врозь и, следовательно, не могут воспламеняться; очевидно, что для предупреждения опасности следует рубить и хлопки.
Хотя нельзя оспоривать, что для уменья хорошо стрелять нужны острый, верный глаз, твердая рука и проворство в движениях, но эти качества необходимы только при стрельбе пулею из винтовки или штуцера; даже и это может быть поправлено, если стрелять
с приклада, то есть положа
ствол ружья на сошки, забор или сучок дерева; стрельба же из ружья дробью, особенно мелкою, требует только охоты и упражнения.
Причину этого, по моему мнению, надобно искать в несоразмерности казенника
с стенками ружейного
ствола.
Не говорю о том, что крестьяне вообще поступают безжалостно
с лесом, что вместо валежника и бурелома, бесполезно тлеющего, за которым надобно похлопотать, потому что он толст и тяжел, крестьяне обыкновенно рубят на дрова молодой лес; что у старых дерев обрубают на топливо одни сучья и вершину, а голые
стволы оставляют сохнуть и гнить; что косят траву или пасут стада без всякой необходимости там, где пошли молодые лесные побеги и даже зарости.
Чирки
с весны парами, а потом и в одиночку попадаются охотникам везде, где только есть вода, в продолжение всего лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось один раз убить из одного
ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
Например, тетерева сторожки, беспрестанно слетают, не допуская в меру… подъезжать так, чтоб они, следуя уже принятому направлению, заранее замеченному, должны были лететь мимо вас или через вас: вы можете сделать, не слезая
с дрожек, два славных удара из обоих
стволов и спустить иногда пару тетеревов на землю!
В исходе мая я возвращался
с охоты домой; идучи по берегу пруда и не находя птицы, по которой мог бы разрядить ружье, — а
ствол его надобно было вымыть, — я хотел уже выстрелить на воздух.
Первая причина мне кажется основательнее других, да и ружейные мастера всегда ею объясняют свои неудачи в приведении иных ружей в цель; они говорят, и
с ними согласиться, что от мгновенного, ровного нагреванья
ствола придается большая сила вылетающей дроби, для чего необходима ровность слоев железа.
Неверность таких предположений всего лучше объясняется опытом: кто из охотников не видал ружей
с чрезвычайно короткими
стволами, которые бьют отлично хорошо: кучно, далеко и крепко?
Для отысканья полного настоящего заряда я предлагаю следующий способ: сделать мерку, которой внутренняя ширина равнялась бы внутренней ширине ружейного
ствола, а глубина была бы в полтора раза против ширины; если ружье
с кремнем, то надобно прибавить столько лишнего пороха, сколько может поместиться на полке, для чего достаточно насыпать мерку пороху верхом, а дроби в гребло; если же ружье
с пистоном, то насыпать мерку в гребло поровну и пороха и дроби.
Я никогда не мог равнодушно видеть не только вырубленной рощи, но даже падения одного большого подрубленного дерева; в этом падении есть что-то невыразимо грустное: сначала звонкие удары топора производят только легкое сотрясение в древесном
стволе; оно становится сильнее
с каждым ударом и переходит в общее содрогание каждой ветки и каждого листа; по мере того как топор прохватывает до сердцевины, звуки становятся глуше, больнее… еще удар, последний: дерево осядет, надломится, затрещит, зашумит вершиною, на несколько мгновений как будто задумается, куда упасть, и, наконец, начнет склоняться на одну сторону, сначала медленно, тихо, и потом,
с возрастающей быстротою и шумом, подобным шуму сильного ветра, рухнет на землю!..
Такой заряд, пригодный только для ружей небольшого малопульного калибра, бывает иногда
с первого раза впору, по большей части несколько маловат, но никогда велик; для широкоствольного же ружья он будет чрезмерно велик, а для узенького — слишком мал; но по заряду в ружье среднего калибра уже сделать приблизительно заряд и для широкого и для узенького
ствола.
Он сидел несколько боком ко мне, шевелил ушами и передними лапками, прислушивался к шуму и, по-видимому, меня не замечал; расстояние было недалекое, оба
ствола моего ружья заряжены крупной гусиной дробью, я собрался
с духом, приложился, выстрелил — заяц необычайно пронзительно и жалобно закричал и повалился, как сноп, на землю…
Обыкновенно, подъехав в меру, я соскакивал
с дрожек и шел прямо к стрепету до тех пор, пока он не поднимался, тогда я стрелял, не торопясь, на каком мне угодно расстоянии и редко прибегал к другому
стволу.
Также в полдерева и близко к древесному
стволу садятся тетерева в ветреное время, чтобы их вместе
с ветвями не качало ветром, чего они не любят.
Иногда случается, что от выстрела и даже от двух выстрелов в лежащего или взлетевшего стрепета другой, близехонько притаившийся стрепет не поднимается, а потому никогда не должно брать убитого и вообще ненадобно трогаться
с места, не зарядив обоих
стволов своего ружья.
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас в дороге, скоро кончится, но ошибся.
С рассветом ветер превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу
с земли и
с ревом несся вниз по долине. По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и
стволы деревьев.
Большинство старых деревьев было дуплисто,
с теневой стороны густо покрыто мхами вперемежку
с лишайниками. Некоторые лесные гиганты, поверженные в прах, превратились в рухлядь. На гниющих телах их нашли себе приют другие растения. Только сучья погибших великанов, сотканные из более плотного материала, чем обычная древесина, продолжали еще сопротивляться всесокрушающему времени и наподобие нарочно вбитых в
ствол клиньев торчали во все стороны из гнилого валежника.
В это время идущий впереди Ноздрин остановился и грузно опустился на край нарты. Мы оба следовали за ним и как будто только этого и ждали. Рожков немедленно сбросил
с плеч лямку и тоже сел на нарту, а я подошел к берегу и привалился к вмерзшему в лед большому древесному
стволу, наполовину занесенному песком и илом.
После полуночи дождь начал стихать, но небо по-прежнему было морочное. Ветром раздувало пламя костра. Вокруг него бесшумно прыгали, стараясь осилить друг друга, то яркие блики, то черные тени. Они взбирались по
стволам деревьев и углублялись в лес, то вдруг припадали к земле и, казалось, хотели проникнуть в самый огонь. Кверху от костра клубами вздымался дым, унося
с собою тысячи искр. Одни из них пропадали в воздухе, другие падали и тотчас же гасли на мокрой земле.