Неточные совпадения
В каком бы направлении ветер ни дул —
с материка в море или, наоборот,
с моря
на материк, движение его всегда происходит по долинам. В тех случаях, если последние имеют северо-западное направление, ветер дует
с такой силой, что опрокидывает
на землю деревья и снимает
с домов
крыши. Обыкновенно
с восходом солнца ветер стихает, а часа в четыре дня начинает дуть снова.
Признаться сказать, ни в какое время года Колотовка не представляет отрадного зрелища; но особенно грустное чувство возбуждает она, когда июльское сверкающее солнце своими неумолимыми лучами затопляет и бурые, полуразметанные
крыши домов, и этот глубокий овраг, и выжженный, запыленный выгон, по которому безнадежно скитаются худые, длинноногие курицы, и серый осиновый сруб
с дырами вместо окон, остаток прежнего барского дома, кругом заросший крапивой, бурьяном и полынью и покрытый гусиным пухом, черный, словно раскаленный пруд,
с каймой из полувысохшей грязи и сбитой набок плотиной, возле которой,
на мелко истоптанной, пепеловидной
земле овцы, едва дыша и чихая от жара, печально теснятся друг к дружке и
с унылым терпеньем наклоняют головы как можно ниже, как будто выжидая, когда ж пройдет наконец этот невыносимый зной.
Тут мы действительно нашли маленькую фанзочку, похожую
на инородческую юрту,
с двускатной
крышей, опирающейся непосредственно
на землю.
Два пласта он положил
на землю, два пошли
на крышу, а остальные поставил
с боков для защиты от ветра.
Боже мой! стук, гром, блеск; по обеим сторонам громоздятся четырехэтажные стены; стук копыт коня, звук колеса отзывались громом и отдавались
с четырех сторон; домы росли и будто подымались из
земли на каждом шагу; мосты дрожали; кареты летали; извозчики, форейторы кричали; снег свистел под тысячью летящих со всех сторон саней; пешеходы жались и теснились под домами, унизанными плошками, и огромные тени их мелькали по стенам, досягая головою труб и
крыш.
Наконец этот «вечер» кончился. Было далеко за полночь, когда мы
с братом проводили барышень до их тележки. Вечер был темный, небо мутное, первый снег густо белел
на земле и
на крышах. Я, без шапки и калош, вышел, к нашим воротам и смотрел вслед тележке, пока не затих звон бубенцов.
Это были срубы, врытые в
землю на 2–2 1/2 аршина,
с двухскатными земляными
крышами.
А Нюрочка улыбалась ему
с крыши, напрасно отыскивая глазами своего веселого спутника, — пристанской разбойник, завидев Петра Елисеича,
с ловкостью обезьяны кубарем скатился по
крыше, прыгнул
на росшую в саду липу, а по ней уже добрался благополучно до
земли.
После чего достали сейчас же огромную слегу, и
на крыше моленной очутились мгновенно взлезшие по углу ее плотники; не прошло и четверти часа, как они слегу эту установили
на крыше в наклонном положении, а
с земли конец ее подперли другою слегою; к этой наклонной слеге они привязали колокол веревками, перерубили потом его прежние перекладины, колокол сейчас же закачался, зазвенел и вслед за тем начал тихо опускаться по наклонной слеге, продолжая по временам прозванивать.
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское, прошла
на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой травы, волостное правление — темно-серый дом
с провисшей
крышей.
На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в
землю и покачивала головой.
Оставшись одна, она подошла к окну и встала перед ним, глядя
на улицу. За окном было холодно и мутно. Играл ветер, сдувая снег
с крыш маленьких сонных домов, бился о стены и что-то торопливо шептал, падал
на землю и гнал вдоль улицы белые облака сухих снежинок…
На переезде Московско-Казанской железной дороги была сорвана
крыша с элеватора, штопором свернут гигантский железный столб семафора, и верхний конец его воткнулся в
землю.
Наконец пароход подтянули. Какой-то матрос, ловкий, как дьявол, взобрался кверху, под самую
крышу сарая, и потом закачался в воздухе вместе
с мостками, которые спустились
на корабль. И пошел народ выходить
на американскую
землю…
Если бы поменьше камни, да если бы кое-где из-под камня пробилась мурава, да если бы
на середине улицы сидели ребята
с задранными рубашонками, да если бы кое-где корова, да хоть один домишко, вросший окнами в
землю и
с провалившейся
крышей, — то, думалось Матвею, улица походила бы, пожалуй,
на нашу.
По
крыше тяжело стучали ещё редкие тёплые капли; падая
на двор, они отскакивали от горячей
земли, а пыль бросалась за ними, глотая их. Туча покрыла двор, стало темно, потом сверкнула молния — вздрогнуло всё, обломанный дом Бубновых подпрыгнул и
с оглушающим треском ударился о
землю, завизжали дети, бросившись в амбар, и сразу — точно река пролилась
с неба — со свистом хлынул густой ливень.
Сам он был человек измятый, изжёванный, а домишко его
с косыми окнами, провисшей
крышей и красными пятнами ставен, казалось, только что выскочил из жестокой драки и отдыхает, сидя
на земле.
Встречу им подвигались отдельные дома, чумазые, окутанные тяжёлыми запахами, вовлекая лошадь и телегу
с седоками всё глубже в свои спутанные сети.
На красных и зелёных
крышах торчали бородавками трубы, из них подымался голубой и серый дым. Иные трубы высовывались прямо из
земли; уродливо высокие, грязные, они дымили густо и черно.
Земля, плотно утоптанная, казалась пропитанной жирным дымом, отовсюду, тиская воздух, лезли тяжёлые, пугающие звуки, — ухало, гудело, свистело, бранчливо грохало железо…
Казалось ему, что в небе извивается многокрылое, гибкое тело страшной, дымно-чёрной птицы
с огненным клювом. Наклонив красную, сверкающую голову к
земле, Птица жадно рвёт солому огненно-острыми зубами, грызёт дерево. Её дымное тело, играя, вьётся в чёрном небе, падает
на село, ползёт по
крышам изб и снова пышно, легко вздымается кверху, не отрывая от
земли пылающей красной головы, всё шире разевая яростный клюв.
Но не успел кончить — озарилась светом вся ночь, и все яблони в саду наперечет, и все цветы
на клумбах, и все мужики, и телеги во дворе, и лошади. Взглянули:
с той стороны, за ребром
крыши и трубою, дохнулся к почерневшему небу красный клуб дыма, пал
на землю, колыхнулся выше — уже искорки побежали.
Никита сидел
на крыше до поры, пока
на месте пожарища засверкала золотом груда углей, окружая чёрные колонны печных труб. Потом он слез
на землю, вышел за ворота и столкнулся
с отцом, мокрым, выпачканным сажей, без картуза, в изорванной поддёвке.
Г-н Ратч и тут показал бодрость своего духа; он так проворно,
с такою силой,
с таким размахом бросал комки
земли на крышу гроба, так выставлял при этом ногу вперед и так молодецки закидывал свой торс… энергичнее он бы не мог действовать, если б ему пришлось побивать каменьями лютейшего своего врага.
Низменный, рецептом протянувшийся, деревянный дом,
с несоразмерно высокою тесовою
крышей, некрашеный и за древностью принявший темно-пепельный цвет, выходил одним фасадом
на высоком фундаменте в сад, а
с другой стороны опускался окнами чуть не до
земли.
От передней трети
крыши на новом флигельке, от мезонина, оставался один остов; дрань и тесины лежали беспорядочными грудами
с обеих сторон флигеля
на земле.
А тем временем короткая летняя ночь проходила, луна спряталась за крутую
крышу высоких амбаров и глядела
на землю искоса, тусклее и тусклее;
с кухонной
крыши раздался пронзительный кошачий дуэт; потом послышались плевок, сердитое фырканье, и вслед за тем два или три кота, оборвавшись,
с шумом покатились по приставленному к
крыше пуку теса.
Анисим оглядывался
на церковь, стройную, беленькую — ее недавно побелили, — и вспомнил, как пять дней назад молился в ней; оглянулся
на школу
с зеленой
крышей,
на речку, в которой когда-то купался и удил рыбу, и радость колыхнулась в груди, и захотелось, чтобы вдруг из
земли выросла стена и не пустила бы его дальше и он остался бы только
с одним прошлым.
И, когда он, в ответ
на её слова, покорно склонил голову, они ушли
с террасы в комнаты, откуда вскоре раздались аккорды рояля и звуки настраиваемой скрипки. Ипполит Сергеевич сидел в удобном кресле у перил террасы, скрытой от солнца кружевной завесой дикого винограда, всползавшего
с земли до
крыши по натянутым бечёвкам, и слышал всё, что говорят сестра и Бенковский. Окна гостиной, закрытые только зеленью цветов, выходили в парк.
Сверкнула молния; разорванная ею тьма вздрогнула и,
на миг открыв поглощённое ею, вновь слилась. Секунды две царила подавляющая тишина, потом, как выстрел, грохнул гром, и его раскаты понеслись над домом. Откуда-то бешено рванулся ветер, подхватил пыль и сор
с земли, и всё, поднятое им, закружилось, столбом поднимаясь кверху. Летели соломинки, бумажки, листья; стрижи
с испуганным писком пронизывали воздух, глухо шумела листва деревьев,
на железо
крыши дома сыпалась пыль, рождая гулкий шорох.
Ворота отворены — одна половинка их, сорванная
с петель, лежит
на земле, и в щели, между ее досками, проросла трава, густо покрывшая большой, пустынный двор дома. В глубине двора — низенькое закопченное здание
с железной
крышей на один скат. Самый дом необитаем, но в этом здании, раньше кузнице, теперь помещалась «ночлежка», содержимая ротмистром в отставке Аристидом Фомичом Кувалдой.
Хмурое небо молча смотрело
на грязный двор и
на чистенького человека
с острой седой бородкой, ходившего по
земле, что-то измеряя своими шагами и острыми глазками.
На крыше старого дома сидела ворона и торжественно каркала, вытягивая шею и покачиваясь.
Накрапывал дождь. Густая, душная тьма покрывала фигуры людей, валявшиеся
на земле, скомканные сном или опьянением. Полоса света, исходившая из ночлежки, побледнев, задрожала и вдруг исчезла. Очевидно, лампу задул ветер или в ней догорел керосин. Падая
на железную
крышу ночлежки, капли дождя стучали робко и нерешительно.
С горы из города неслись унылые, редкие удары в колокол — сторожили церковь.
Отец был некогда кровельщик, но в последние годы, вследствие громадного количества в разное время выпитой водки, приобрел вредную привычку падать
с покатых
крыш на землю.
С крыши дома зоркому глазу будет виден большой круг
земли и все работы людей
на окрестных полях.
Я оделся и вышел наружу. Туманная, темная ночь повисла над
землею. Из отверстия в
крыше юрты вместе
с дымом, освещенным огнем, вылетали искры.
На реке были слышны русская речь и брань. Ветер
с моря донес протяжные низкие звуки — это гудел какой-то пароход.
Ночью небо заволокло тучами и пошел сильный дождь, а к утру ударил мороз. Вода, выпавшая
на землю, тотчас замерзла. Плавник и камни
на берегу моря, трава
на лугах и сухая листва в лесу — все покрылось ледяною корою. Люди сбились в юрту и грелись у огня. Ветер был неровный, порывистый. Он срывал корье
с крыши и завевал дым обратно в помещение. У меня и моих спутников разболелись глаза.
Однажды взобрался я
на крышу беседки, была она аршин
с пять над
землей. Брат Миша шутливо сказал...
Над рожью серели соломенные
крыши деревни. Лизар встрепенулся и сильнее задергал вожжами. Мы въехали в узкую, уже потемневшую улицу, заросшую ветлами. Избы, как вообще в этих краях, были очень высокие,
с окнами венцов
на пятнадцать — двадцать от
земли.