Неточные совпадения
— Стало быть, если чувства мои уничтожены, если
тело мое
умрет, существования никакого уж не может быть? — спросил он.
Я с участием посмотрел на бедняжку, который, лежа на полу и спрятав лицо в лексиконах, плакал так, что, казалось, еще немного, и он
умрет от конвульсий, которые дергали все его
тело.
— Хоть бы умереть-то дали спокойно! — закричала она на всю толпу, — что за спектакль нашли! С папиросами! Кхе-кхе-кхе! В шляпах войдите еще!.. И то в шляпе один… Вон! К мертвому
телу хоть уважение имейте!
Однажды мужичок соседней деревни привез к Василию Ивановичу своего брата, больного тифом. Лежа ничком на связке соломы, несчастный
умирал; темные пятна покрывали его
тело, он давно потерял сознание. Василий Иванович изъявил сожаление о том, что никто раньше не вздумал обратиться к помощи медицины, и объявил, что спасения нет. Действительно, мужичок не довез своего брата до дома: он так и
умер в телеге.
Кивнув головой, Самгин осторожно прошел в комнату, отвратительно пустую, вся мебель сдвинута в один угол. Он сел на пыльный диван, погладил ладонями лицо, руки дрожали, а пред глазами как бы стояло в воздухе обнаженное
тело женщины, гордой своей красотой. Трудно было представить, что она
умерла.
В углу двора, между конюшней и каменной стеной недавно выстроенного дома соседей, стоял,
умирая без солнца, большой вяз, у ствола его были сложены старые доски и бревна, а на них, в уровень с крышей конюшни, лежал плетенный из прутьев возок дедушки. Клим и Лида влезали в этот возок и сидели в нем, беседуя. Зябкая девочка прижималась к Самгину, и ему было особенно томно приятно чувствовать ее крепкое, очень горячее
тело, слушать задумчивый и ломкий голосок.
Он не то
умер, не то уснул или задумался. Растворенные окна зияли, как разверзтые, но не говорящие уста; нет дыхания, не бьется пульс. Куда же убежала жизнь? Где глаза и язык у этого лежащего
тела? Все пестро, зелено, и все молчит.
Это, однако, не помешало ему
умереть в тот же день, не дождавшись уездного врача, которому при виде его едва остывшего
тела осталось только с грустным сознаньем бренности всего земного потребовать «водочки с балычком».
Утром один студент политического отделения почувствовал дурноту, на другой день он
умер в университетской больнице. Мы бросились смотреть его
тело. Он исхудал, как в длинную болезнь, глаза ввалились, черты были искажены; возле него лежал сторож, занемогший в ночь.
Утром я бросился в небольшой флигель, служивший баней, туда снесли Толочанова;
тело лежало на столе в том виде, как он
умер: во фраке, без галстука, с раскрытой грудью; черты его были страшно искажены и уже почернели. Это было первое мертвое
тело, которое я видел; близкий к обмороку, я вышел вон. И игрушки, и картинки, подаренные мне на Новый год, не тешили меня; почернелый Толочанов носился перед глазами, и я слышал его «жжет — огонь!».
Все тут, от председателя до последнего писца, ели и пили, требуя, кто чего хотел, а после обеда написали протокол, в котором значилось, что раба божия Иулита
умерла от апоплексии, хотя же и была перед тем наказана на
теле, но слегка, отечески.
— Вот хоть бы мертвое
тело. Кому горе, а тебе радость.
Умер человек; поди, плачут по нем, а ты веселишься. Приедешь, всех кур по дворам перешаришь, в лоск деревню-то разоришь… за что, про что!
— Если бы мне удалось отсюда выйти, я бы все кинул. Покаюсь: пойду в пещеры, надену на
тело жесткую власяницу, день и ночь буду молиться Богу. Не только скоромного, не возьму рыбы в рот! не постелю одежды, когда стану спать! и все буду молиться, все молиться! И когда не снимет с меня милосердие Божие хотя сотой доли грехов, закопаюсь по шею в землю или замуруюсь в каменную стену; не возьму ни пищи, ни пития и
умру; а все добро свое отдам чернецам, чтобы сорок дней и сорок ночей правили по мне панихиду.
У Григорьева была большая прекрасная библиотека, составленная им исключительно на Сухаревке. Сын его, будучи студентом, участвовал в революции. В 1905 году он был расстрелян царскими войсками.
Тело его нашли на дворе Пресненской части, в груде трупов. Отец не пережил этого и
умер. Надо сказать, что и ранее Григорьев считался неблагонадежным и иногда открыто воевал с полицией и ненавидел сыщиков…
Вера в естественное бессмертие сама по себе бесплодна и безотрадна; для этой веры не может быть никакой задачи жизни и самое лучшее поскорее
умереть, смертью отделить душу от
тела, уйти из мира.
У Семеныча был тайный расчет, что когда
умрет старик Родион Потапыч, то Марья получит свою часть наследства из несметных богатств старого штейгера, а пока можно будет перебиться и в черном
теле.
2 генваря мы отнесли на кладбище
тело той, которая умела достойно жить и
умереть с необыкновенным спокойствием, утешая родных и друзей до последней своей минуты.
Он ранен на дуэли Дантесом и через двое суток
умер; я был при отпевании его
тела в Конюшенной церкви, накануне моего выезда из Петербурга».
С мельчайшими подробностями рассказывали они, как
умирала, как томилась моя бедная бабушка; как понапрасну звала к себе своего сына; как на третий день, именно в день похорон, выпал такой снег, что не было возможности провезти
тело покойницы в Неклюдово, где и могилка была для нее вырыта, и как принуждены была похоронить ее в Мордовском Бугуруслане, в семи верстах от Багрова.
То я воображал, что я непременно
умру, и живо представлял себе удивление Jérôme’а, находящего в чулане, вместо меня, безжизненное
тело.
Все время, покуда
тело бабушки стоит в доме, я испытываю тяжелое чувство страха смерти, то есть мертвое
тело живо и неприятно напоминает мне то, что и я должен
умереть когда-нибудь, чувство, которое почему-то привыкли смешивать с печалью.
Верите ли вы в то, что вы
умрете? Да, человек смертен, я — человек: следовательно… Нет, не то: я знаю, что вы это знаете. А я спрашиваю: случалось ли вам поверить в это, поверить окончательно, поверить не умом, а
телом, почувствовать, что однажды пальцы, которые держат вот эту самую страницу, — будут желтые, ледяные…
— А то, матушка, будет, что, видно,
умирать наше время пришло! — отвечал какой-то старик, стоявший у ворот, и, вздрогнув всем
телом, прибавил: — Ишь ты, господи!
В одной из станиц в почтовой конторе во время приема писем упал и
умер старший почтовый чиновник, и все разбежались. Пришлось чужому, проезжему человеку потребовать станичное начальство, заставить вынести из конторы
тело, а контору запереть, чтобы не разграбили.
Так гласит песня; но не так было на деле. Летописи показывают нам Малюту в чести у Ивана Васильевича еще долго после 1565 года. Много любимцев в разные времена пали жертвою царских подозрений. Не стало ни Басмановых, ни Грязного, ни Вяземского, но Малюта ни разу не испытал опалы. Он, по предсказанию старой Онуфревны, не приял своей муки в этой жизни и
умер честною смертию. В обиходе монастыря св. Иосифа Волоцкого, где погребено его
тело, сказано, что он убит на государском деле под Найдою.
Сквозь сон я что-то рассказывал ей, а она сидела молча и покачивалась. Мне казалось, что горячее
тело ее пахнет воском и ладаном и что она скоро
умрет. Может быть, даже сейчас вот ткнется лицом в пол и
умрет. Со страха я начинал говорить громко, но она останавливала меня...
«Собираться стадами в 400 тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни о чем не думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города, сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить реки крови, устлать поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной землей
телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети
умирают с голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
— Зачем? — страстно заговорила Людмила. — Люблю красоту. Язычница я, грешница. Мне бы в древних Афинах родиться. Люблю цветы, духи, яркие одежды, голое
тело. Говорят, есть душа, не знаю, не видела. Да и на что она мне? Пусть
умру совсем, как русалка, как тучка под солнцем растаю. Я
тело люблю, сильное, ловкое, голое, которое может наслаждаться.
К общему удивлению Прасковья Ивановна, во время пребывания своего в Парашине и во время печальной церемонии, не выронила ни одной слезинки, но можно себе представить, чего стоило такое усилие ее растерзанной душе и еще больному
телу! По ее желанию пробыли в Парашине только несколько часов, и она не входила во флигель, в котором жил и
умер ее муж.
Старших дочерей своих он пристроил: первая, Верегина, уже давно
умерла, оставив трехлетнюю дочь; вторая, Коптяжева, овдовела и опять вышла замуж за Нагаткина; умная и гордая Елисавета какими-то судьбами попала за генерала Ерлыкина, который, между прочим, был стар, беден и пил запоем; Александра нашла себе столбового русского дворянина, молодого и с состоянием, И. П. Коротаева, страстного любителя башкирцев и кочевой их жизни, — башкирца душой и
телом; меньшая, Танюша, оставалась при родителях; сынок был уже двадцати семи лет, красавчик, кровь с молоком; «кофту да юбку, так больше бы походил на барышню, чем все сестры» — так говорил про него сам отец.
Года через три Бельтов простудился и дней в пять
умер;
тело его, изнуренное прежней жизнию, не имело достаточных сил победить горячку; он
умер в беспамятстве.
Рыба имеет болезни, которые часто обнаруживаются черными пятнами по всему
телу; если эти пятна находятся только на поверхности кожи, то рыба переносит их благополучно, но если чернота пойдет вглубь и коснется внутренних органов — рыба
умирает.
И в самом деле, если б пребывание в студеной воде могло сокрушить Глеба, — если б ненастье, лютый ветер, мокрая одежда, просыхавшая не иначе, как на
теле, в состоянии были производить на него какое-нибудь действие, Глебу давным-давно следовало
умереть.
По милости не расположенных к нему дворян его уезда, проникнутых не столько западною теорией о вреде"абсентеизма"сколько доморощенным убеждением, что"своя рубашка к
телу ближе, он в 1855 году попал в ополчение и чуть не
умер от тифа в Крыму, где, не видав не одного"союзника", простоял шесть месяцев в землянке на берегу Гнилого моря; потом послужил по выборам, конечно не без неприятностей, и, пожив в деревне, пристрастился к хозяйству.
— Ах, да… вот! Представь себе! у нас вчера целый содом случился. С утра мой прапорщик пропал. Завтракать подали — нет его; обедать ждали-ждали — нет как нет! Уж поздно вечером, как я из моей tournee [поездки (франц.)] воротилась, пошли к нему в комнату, смотрим, а там на столе записка лежит. «Не обвиняйте никого в моей смерти.
Умираю, потому что результатов не вижу.
Тело мое найдете на чердаке»… Можешь себе представить мое чувство!
— И я скажу то же самое, — примолвил Зарядьев, закуривая новую трубку табаку. — Мне случалось видеть трусов в деле — господи боже мой! как их коробит, сердечных! Ну, словно душа с
телом расстается! На войне наш брат
умирает только однажды; а они, бедные, каждый день читают себе отходную. Зато уж в мирное время… тьфу ты, пропасть! храбрятся так, что и боже упаси!
Мне было тяжело, холодно, неуютно. Выл ветер. — «Вой!» — говорил я, и он выл, как будто находил силу в моей тоске. Крошил дождь. — «Лей!» — говорил я, радуясь, что все плохо, все сыро и мрачно, — не только мой счет с шкипером. Было холодно, и я верил, что простужусь и
умру, мое неприкаянное
тело…
Я просыпаюсь после полуночи и вдруг вскакиваю с постели. Мне почему-то кажется, что я сейчас внезапно
умру. Почему кажется? В
теле нет ни одного такого ощущения, которое указывало бы на скорый конец, но душу мою гнетет такой ужас, как будто я вдруг увидел громадное зловещее зарево.
— Ты права! — говорил он, — чего мне желать теперь? — пускай придут убийцы… я был счастлив!.. чего же более для меня? — я видал смерть близко на ратном поле, и не боялся… и теперь не испугаюсь: я мужчина, я тверд душой и
телом, и до конца не потеряю надежды спастись вместе с тобою… но если надобно
умереть, я
умру, не вздрогнув, не простонав… клянусь, никто под небесами не скажет, что твой друг склонил колена перед низкими палачами!..
Человек
умирает и утучняет гниением своего
тела землю, земля вскармливает колос, колос приносит зерно, человек поглощает хлеб и питает им свое
тело.
Теперь, когда прошло десять лет, жалость и страх, вызванные записями, конечно, ушли. Это естественно. Но, перечитав эти записки теперь, когда
тело Полякова давно истлело, а память о нем совершенно исчезла, я сохранил к ним интерес. Может быть, они нужны? Беру на себя смелость решить это утвердительно. Анна К.
умерла в 1922 году от сыпного тифа и на том же участке, где работала. Амнерис — первая жена Полякова — за границей. И не вернется.
Внизу под балконом играли серенаду, а черный монах шептал ему, что он гений и что он
умирает потому только, что его слабое человеческое
тело уже утеряло равновесие и не может больше служить оболочкой для гения.
А услыхавшие про это сразу догадались, что Голован это сделал неспроста, а что он таким образом, изболясь за людей, бросил язве шмат своего
тела на тот конец, чтобы он прошел жертвицей по всем русским рекам из малого Орлика в Оку, из Оки в Волгу, по всей Руси великой до широкого Каспия, и тем Голован за всех отстрадал, а сам он от этого не
умрет, потому что у него в руках аптекарев живой камень и он человек «несмертельный».
— Ах, матушка, ничего ты не понимаешь!.. — объяснил генерал. — Ведь Тарас Ермилыч был огорчен: угощал-угощал дорогого гостя, а тот в награду взял да и
умер… Ну, кому приятно держать в своем доме мертвое
тело? Старик и захотел молитвой успокоить себя, а тут свечка подвернулась… ха-ха!..
Приказный
умер вскоре после рождения этого сына и оставил жену и сына ни с чем, кроме того домика, который, как сказано, «ничего не стоил». Но вдова-приказничиха сама дорого стоила: она была из тех русских женщин, которая «в беде не сробеет, спасет; коня на скаку остановит, в горящую избу взойдет», — простая, здравая, трезвомысленная русская женщина, с силою в
теле, с отвагой в душе и с нежною способностью любить горячо и верно.
Что ежели отрежу я косму
Волос, и с ней
умру, не легче ль будет мне
Терпеть последние мученья
тела?
Но и в санях он никак не мог согреться. Сначала он дрожал всем
телом, потом дрожь прошла, и он понемногу стал терять сознание.
Умирал он или засыпал — он не знал, но чувствовал себя одинаково готовым на то и на другое.
Некоторые простудились, и в том числе больной, который стучит: у него сделалось воспаление легких, и несколько дней можно было думать, что он
умрет, и другой
умер бы, как утверждал доктор, но его сделала непостижимо живучим, почти бессмертным его страшная воля, его безумная мечта о дверях, которые должны быть открыты: болезнь ничего не могла сделать с
телом, о котором забыл сам человек.
Над самым
телом Макара, толкая его ногою, стоял старый попик Иван. Его длинная ряса была покрыта снегом; снег виднелся на меховом бергесе (шапке), на плечах, в длинной бороде попа Ивана. Всего удивительнее было то обстоятельство, что это был тот самый попик Иван, который
умер назад тому четыре года.
Общаясь с ними, чувствую всё глубже и крепче, что сорвалось старое с корней своих и судорожно бьётся,
умирая, бессильное по тяжести и ветхости своей удержаться на земле, ныне уже враждебной ему. Новых сил требует земля наша, отталкивая от груди маломощное, как невеста влюблённая жениха, неспособного оплодотворить измученное неумелыми ласками, плодородное, могучее и прекрасное
тело её.