Неточные совпадения
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и
тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и
слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Вероятно, вид этих напряженных рук, тех самых мускулов, которые он нынче утром ощупывал на гимнастике, и блестящих глаз,
тихого голоса и дрожащих скул убедили Васеньку больше
слов. Он, пожав плечами и презрительно улыбнувшись, поклонился.
Пробираюсь вдоль забора и вдруг слышу голоса; один голос я тотчас узнал: это был повеса Азамат, сын нашего хозяина; другой говорил реже и
тише. «О чем они тут толкуют? — подумал я. — Уж не о моей ли лошадке?» Вот присел я у забора и стал прислушиваться, стараясь не пропустить ни одного
слова. Иногда шум песен и говор голосов, вылетая из сакли, заглушали любопытный для меня разговор.
Начались разговоры о том, что Володя поедет на охотничьей лошади, о том, как стыдно, что Любочка
тише бегает, чем Катенька, о том, что интересно было бы посмотреть вериги Гриши, и т. д.; о том же, что мы расстаемся, ни
слова не было сказано.
Самгин отвечал междометиями, улыбками, пожиманием плеч, — трудно было найти удобные
слова. Мать говорила не своим голосом, более густо,
тише и не так самоуверенно, как прежде. Ее лицо сильно напудрено, однако сквозь пудру все-таки просвечивает какая-то фиолетовая кожа. Он не мог рассмотреть выражения ее подкрашенных глаз, прикрытых искусно удлиненными ресницами. Из ярких губ торопливо сыпались мелкие, ненужные
слова.
Учитель встречал детей молчаливой, неясной улыбкой; во всякое время дня он казался человеком только что проснувшимся. Он тотчас ложился вверх лицом на койку, койка уныло скрипела. Запустив пальцы рук в рыжие, нечесанные космы жестких и прямых волос, подняв к потолку расколотую, медную бородку, не глядя на учеников, он спрашивал и рассказывал
тихим голосом, внятными
словами, но Дронов находил, что учитель говорит «из-под печки».
Катин заговорил
тише, менее оживленно. Климу показалось, что, несмотря на радость, с которой писатель встретил дядю, он боится его, как ученик наставника. А сиповатый голос дяди Якова стал сильнее, в
словах его явилось обилие рокочущих звуков.
Теперь, в железном шуме поезда, сиплый голос его звучал еще
тише,
слова стали невнятны. Он закурил папиросу, лег на спину, его круглый живот рыхло подпрыгивал, и казалось, что
слова булькают в животе...
Безбедов встал на ноги, пошатнулся, взмахнул руками, он как будто не слышал последних
слов Самгина, он стал говорить
тише, но от этого речь его казалась Климу еще более кипящей, обжигающей.
Ночь была светлая. Петь стали
тише, ухо ловило только звуки, освобожденные от
слов.
Редакция помещалась на углу
тихой Дворянской улицы и пустынного переулка, который, изгибаясь, упирался в железные ворота богадельни. Двухэтажный дом был переломлен: одна часть его осталась на улице, другая, длиннее на два окна, пряталась в переулок. Дом был старый, казарменного вида, без украшений по фасаду, желтая окраска его стен пропылилась, приобрела цвет недубленой кожи, солнце раскрасило стекла окон в фиолетовые тона, и над полуслепыми окнами этого дома неприятно было видеть золотые
слова: «Наш край».
Свирепо рыча, гудя, стреляя, въезжали в гущу толпы грузовики, привозя генералов и штатских людей, бережливо выгружали их перед лестницей, и каждый такой груз как будто понижал настроение толпы, шум становился
тише, лица людей задумчивее или сердитей, усмешливее, угрюмей. Самгин ловил негромкие
слова...
Потом Самгин ехал на извозчике в тюрьму; рядом с ним сидел жандарм, а на козлах, лицом к нему, другой — широконосый, с маленькими глазками и усами в стрелку. Ехали по
тихим улицам, прохожие встречались редко, и Самгин подумал, что они очень неумело показывают жандармам, будто их не интересует человек, которого везут в тюрьму. Он был засорен
словами полковника, чувствовал себя уставшим от удивления и механически думал...
— Господа. Его сиятельс… — старик не договорил
слова, оно окончилось
тихим удивленным свистом сквозь зубы. Хрипло, по-медвежьи рявкая, на двор вкатился грузовой автомобиль, за шофера сидел солдат с забинтованной шеей, в фуражке, сдвинутой на правое ухо, рядом с ним — студент, в автомобиле двое рабочих с винтовками в руках, штатский в шляпе, надвинутой на глаза, и толстый, седобородый генерал и еще студент. На улице стало более шумно, даже прокричали ура, а в ограде —
тише.
Он играл голосом и
словами с тонким, отлично разработанным искусством талантливого лицедея, удивляя обилием неожиданных интонаций, певучестью
слов, которыми он красиво облекал иронию и печаль,
тихий гнев и лирическое сознание безнадежности бытия.
— А теперь вот, зачатый великими трудами тех людей, от коих даже праха не осталось, разросся значительный город, которому и в красоте не откажешь, вмещает около семи десятков тысяч русских людей и все растет, растет тихонько. В тихом-то трудолюбии больше геройства, чем в бойких наскоках. Поверьте
слову: землю вскачь не пашут, — повторил Козлов, очевидно, любимую свою поговорку.
— Оставь, кажется, кто-то пришел, — услышал он сухой шепот матери; чьи-то ноги тяжело шаркнули по полу, брякнула знакомым звуком медная дверца кафельной печки, и снова установилась тишина, подстрекая вслушаться в нее. Шепот матери удивил Клима, она никому не говорила ты, кроме отца, а отец вчера уехал на лесопильный завод. Мальчик осторожно подвинулся к дверям столовой, навстречу ему вздохнули
тихие, усталые
слова...
В полосах света из магазинов
слова звучали как будто
тише, а в тени — яснее, храбрее.
То — звучнее, то — глуше волнообразно колебался
тихий говорок, шепот, сдерживаемый кашель, заглушая быстрые
слова оратора.
Кажется, она уже понимает это или устала,
слова ее звучат все
тише.
Там есть и добрая волшебница, являющаяся у нас иногда в виде щуки, которая изберет себе какого-нибудь любимца,
тихого, безобидного, другими
словами, какого-нибудь лентяя, которого все обижают, да и осыпает его, ни с того ни с сего, разным добром, а он знай кушает себе да наряжается в готовое платье, а потом женится на какой-нибудь неслыханной красавице, Милитрисе Кирбитьевне.
Из людской слышалось шипенье веретена да
тихий, тоненький голос бабы: трудно было распознать, плачет ли она или импровизирует заунывную песню без
слов.
Она поглядела на него молча, как будто поверяла
слова его, сравнила с тем, что у него написано на лице, и улыбнулась; поверка оказалась удовлетворительною. На лице ее разлито было дыхание счастья, но мирного, которое, казалось, ничем не возмутишь. Видно, что у ней не было тяжело на сердце, а только хорошо, как в природе в это
тихое утро.
Она пошла
тише и стала напряженно прислушиваться к его
словам.
— Никому ни
слова! — сказала она, приложив палец к губам и грозя ему, чтоб он
тише говорил, чтоб тетка не услыхала из другой комнаты. — Еще не пора!
С другой, жгучей и разрушительной страстью он искренно и честно продолжал бороться, чувствуя, что она не разделена Верою и, следовательно, не может разрешиться, как разрешается у двух взаимно любящих честных натур, в
тихое и покойное течение,
словом, в счастье, в котором, очистившись от животного бешенства, она превращается в человеческую любовь.
—
Тише, молчите, помните ваше
слово! — сильным шепотом сказала она. — Прощайте теперь! Завтра пойдем с вами гулять, потом в город, за покупками, потом туда, на Волгу… всюду! Я жить без вас не могу!.. — прибавила она почти грубо и сильно сжав ему плечо пальцами.
Он стал весел, развязен и раза два гулял с Верой, как с посторонней, милой, умной собеседницей, и сыпал перед ней, без умысла и желания добиваться чего-нибудь, весь свой запас мыслей, знаний, анекдотов, бурно играл фантазией, разливался в шутках или в задумчивых догадках развивал свое миросозерцание, —
словом, жил
тихою, но приятною жизнью, ничего не требуя, ничего ей не навязывая.
— Теперь? Измучен? — повторил он опять мои
слова, останавливаясь передо мной, как бы в каком-то недоумении. И вот вдруг
тихая, длинная, вдумчивая улыбка озарила его лицо, и он поднял перед собой палец, как бы соображая. Затем, уже совсем опомнившись, схватил со стола распечатанное письмо и бросил его передо мною...
Хи!» — слышу в каюте у соседа, просыпаясь поутру, спустя несколько дней по приходе, потом
тихий шепот и по временам внезапное возвышение голоса на каком-нибудь
слове.
От островов Бонинсима до Японии — не путешествие, а прогулка, особенно в августе: это лучшее время года в тех местах. Небо и море спорят друг с другом, кто лучше, кто
тише, кто синее, —
словом, кто более понравится путешественнику. Мы в пять дней прошли 850 миль. Наше судно, как старшее, давало сигналы другим трем и одно из них вело на буксире. Таща его на двух канатах, мы могли видеться с бывшими там товарищами; иногда перемолвим и
слово, написанное на большой доске складными буквами.
Розанова же война вдохновила лишь на повторение в тысячный раз старых
слов, потерявших всякий вкус и аромат: вся русская история есть
тихая, безбурная; все русское состояние — мирное, безбурное.
И однако же, этот выговор и интонация
слов представлялись Алеше почти невозможным каким-то противоречием этому детски простодушному и радостному выражению лица, этому
тихому, счастливому, как у младенца, сиянию глаз!
Я с удивлением поглядел на Касьяна.
Слова его лились свободно; он не искал их, он говорил с
тихим одушевлением и кроткою важностию, изредка закрывая глаза.
Имя сестры начинало теснить меня, теперь мне недостаточно было дружбы, это
тихое чувство казалось холодным. Любовь ее видна из каждой строки ее писем, но мне уж и этого мало, мне нужно не только любовь, но и самое
слово, и вот я пишу: «Я сделаю тебе странный вопрос: веришь ли ты, что чувство, которое ты имеешь ко мне, — одна дружба? Веришь ли ты, что чувство, которое я имею к тебе, — одна дружба?Я не верю».
Из окон монастыря достигают
слова молитвы,
тихие женские голоса поют об отпущении — барич выздоравливает.
В его задумчивой улыбке сквозил
тихий юмор, на уроках иногда слетало меткое суждение или
слово, но о «теории словесности» даже в лучших учениках он не успел поселить никакого представления…
Было приятно слушать добрые
слова, глядя, как играет в печи красный и золотой огонь, как над котлами вздымаются молочные облака пара, оседая сизым инеем на досках косой крыши, — сквозь мохнатые щели ее видны голубые ленты неба. Ветер стал
тише, где-то светит солнце, весь двор точно стеклянной пылью досыпан, на улице взвизгивают полозья саней, голубой дым вьется из труб дома, легкие тени скользят по снегу, тоже что-то рассказывая.
И опять ему вспомнилось детство,
тихий плеск реки, первое знакомство с Эвелиной и ее горькие слезы при
слове «слепой»… Инстинктивно почувствовал он, что теперь опять причиняет ей такую же рану, и остановился. Несколько секунд стояла тишина, только вода тихо и ласково звенела в шлюзах. Эвелины совсем не было слышно, как будто она исчезла. По ее лицу действительно пробежала судорога, но девушка овладела собой, и, когда она заговорила, голос ее звучал беспечно и шутливо.
Словом, все дело велось в таком страшном секрете, что ничего нельзя было узнать, и притом продолжалось оно до самого возвращения казака Платова с
тихого Дона к государю, и во все это время мастера ни с кем не видались и не разговаривали.
Мари вся покраснела, и надо полагать, что разговор этот она передала от
слова до
слова Фатеевой, потому что в первый же раз, как та поехала с Павлом в одном экипаже (по величайшему своему невниманию, муж часто за ней не присылал лошадей, и в таком случае Имплевы провожали ее в своем экипаже, и Павел всегда сопровождал ее), — в первый же раз, как они таким образом поехали, m-me Фатеева своим
тихим и едва слышным голосом спросила его...
«Она даже и не замечает меня!» — думал он и невольно прислушивался хоть и к
тихим, но долетавшим до него
словам обеих дам.
— Но это должно быть. И однако, при удалении неблагоприятных обстоятельств, при спокойной и
тихой жизни, когда будет более удовольствий, пациентка еще может быть отдалена от смерти, и даже бывают случаи… неожиданные… ненормальные и странные… одним
словом, пациентка даже может быть спасена, при совокуплении многих благоприятных обстоятельств, но радикально спасена — никогда.
Предсмертные
слова Егора вызвали у нее
тихий вздох. Медленно шагая по улице, она вспоминала его живые глаза, его шутки, рассказы о жизни.
Иногда образ сына вырастал перед нею до размеров героя сказки, он соединял в себе все честные, смелые
слова, которые она слышала, всех людей, которые ей нравились, все героическое и светлое, что она знала. Тогда, умиленная, гордая, в
тихом восторге, она любовалась им и, полная надежд, думала...
Мать слышала его
слова точно сквозь сон, память строила перед нею длинный ряд событий, пережитых за последние годы, и, пересматривая их, она повсюду видела себя. Раньше жизнь создавалась где-то вдали, неизвестно кем и для чего, а вот теперь многое делается на ее глазах, с ее помощью. И это вызывало у нее спутанное чувство недоверия к себе и довольства собой, недоумения и
тихой грусти…
Говорили о молоке, но мать чувствовала, что они думают о другом, без
слов, желая Софье и ей доброго, хорошего. Это заметно трогало Софью и тоже вызывало у нее смущение, целомудренную скромность, которая не позволила ей сказать что-нибудь иное, кроме
тихого...
Букин угрюмо опустился на скамью. Было огромное, важное в его темных
словах, было что-то грустно укоряющее и наивное. Это почувствовалось всеми, и даже судьи прислушивались, как будто ожидая, не раздастся ли эхо, более ясное, чем эти
слова. И на скамьях для публики все замерло, только
тихий плач колебался в воздухе. Потом прокурор, пожав плечами, усмехнулся, предводитель дворянства гулко кашлянул, и снова постепенно родились шепоты, возбужденно извиваясь по залу.
Они приучили ее слышать
слова, страшные своей прямотой и смелостью, но эти
слова уже не били ее с той силой, как первый раз, — она научилась отталкивать их. И порой за
словами, отрицавшими бога, она чувствовала крепкую веру в него же. Тогда она улыбалась
тихой, всепрощающей улыбкой. И хотя Рыбин не нравился ей, но уже не возбуждал вражды.
Мать задрожала от этих
слов и откликнулась
тихими слезами.