Неточные совпадения
— Милушкин, кирпичник! мог поставить печь в каком угодно доме. Максим Телятников, сапожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо, и хоть бы в рот хмельного. А Еремей Сорокоплёхин! да этот мужик один станет за всех, в Москве
торговал, одного оброку приносил
по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! Это не то, что вам продаст какой-нибудь Плюшкин.
«Вот, посмотри, — говорил он обыкновенно, поглаживая его рукою, — какой у меня подбородок: совсем круглый!» Но теперь он не взглянул ни на подбородок, ни на лицо, а прямо, так, как был, надел сафьяновые сапоги с резными выкладками всяких цветов, какими бойко
торгует город Торжок благодаря халатным побужденьям русской натуры, и, по-шотландски, в одной короткой рубашке, позабыв свою степенность и приличные средние лета, произвел
по комнате два прыжка, пришлепнув себя весьма ловко пяткой ноги.
— А, херсонский помещик, херсонский помещик! — кричал он, подходя и заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки. — Что? много наторговал мертвых? Ведь вы не знаете, ваше превосходительство, — горланил он тут же, обратившись к губернатору, — он
торгует мертвыми душами! Ей-богу! Послушай, Чичиков! ведь ты, — я тебе говорю
по дружбе, вот мы все здесь твои друзья, вот и его превосходительство здесь, — я бы тебя повесил, ей-богу, повесил!
Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,
Где мод воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?
Всё, чем для прихоти обильной
Торгует Лондон щепетильный
И
по Балтическим волнам
За лес и сало возит нам,
Всё, что в Париже вкус голодный,
Полезный промысел избрав,
Изобретает для забав,
Для роскоши, для неги модной, —
Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.
— Ты бы не узнал его, он теперь солидный и даже пробует говорить баритоном. Дубовой клепкой
торгует с французами, с испанцами, катается
по Европе и ужасно много ест. Весной он был тут, а сейчас в Дижоне.
Изредка она говорила с ним
по вопросам религии, — говорила так же спокойно и самоуверенно, как обо всем другом. Он знал, что ее еретическое отношение к православию не мешает ей посещать церковь, и объяснял это тем, что нельзя же не ходить в церковь,
торгуя церковной утварью. Ее интерес к религии казался ему не выше и не глубже интересов к литературе, за которой она внимательно следила. И всегда ее речи о религии начинались «между прочим», внезапно: говорит о чем-нибудь обыкновенном, будничном и вдруг...
— Ну да, понятно!
Торговать деньгами легче, спокойней, чем строить заводы, фабрики, возиться с рабочими, — проговорила Марина, вставая и хлопая портфелем
по своему колену. — Нет, Гриша, тут банкира мало, нужен крупный чиновник или какой-нибудь придворный… Ну, мне — пора, если я не смогу вернуться через час, — я позвоню вам… и вы свободны…
Паскаля читал по-французски, Янсена и, отрицая свободу воли, доказывал, что все деяния человека для себя — насквозь греховны и что свобода ограничена только выбором греха: воевать,
торговать, детей делать…
— Знаком я с нею лет семь. Встретился с мужем ее в Лондоне. Это был тоже затейливых качеств мужичок. Не без идеала.
Торговал пенькой, а хотелось ему заняться каким-нибудь тонким делом для утешения души. Он был из таких, у которых душа вроде опухоли и — чешется. Все с квакерами и вообще с английскими попами вожжался. Даже и меня в это вовлекли, но мне показалось, что попы английские, кроме портвейна, как раз ничего не понимают, а о боге говорят —
по должности, приличия ради.
Так это я вам скажу, этот начальник-то, государственное-то лицо, только ахнул, обнял его, поцеловал: «Да откуда ты был такой, говорит?» — «А из Ярославской губернии, ваше сиятельство, мы, собственно,
по нашему рукомеслу портные, а летом в столицу фруктом приходим торговать-с».
Они общежительны, охотно увлекаются новизной; и не преследуй у них шпионы, как контрабанду, каждое прошептанное с иностранцами слово, обмененный взгляд, наши суда сейчас же, без всяких трактатов, завалены бы были всевозможными товарами, без помощи сиогуна, который все барыши берет себе, нужды нет, что Япония,
по словам властей, страна бедная и
торговать будто бы ей нечем.
Сегодня я проехал мимо полыньи: несмотря на лютый мороз, вода не мерзнет, и облако черного пара, как дым, клубится над ней. Лошади храпят и пятятся. Ямщик франт попался, в дохе, в шапке с кистью, и везет плохо. Лицо у него нерусское. Вообще здесь смесь в народе. Жители
по Лене состоят и из крестьян, и из сосланных на поселение из разных наций и сословий; между ними есть и жиды, и поляки, есть и из якутов. Жидов здесь любят: они
торгуют, дают движение краю.
Жители
торгуют, или,
по крайней мере, стараются
торговать, с мореплавателями овощами, черепахами и тому подобными предметами; а мореплаватели, с своей стороны, стараются приобретать все даром, как пишут в «Nautical Magazine» и как нам подтвердил и сам Севри, или Севрэ, здешний старожил.
Лодки, с семействами, стоят рядами на одном месте или разъезжают
по рейду, занимаясь рыбной ловлей,
торгуют, не то так перевозят людей с судов на берег и обратно. Все они с навесом, вроде кают. Везде увидишь семейные сцены: обедают, занимаются рукодельем, или мать кормит грудью ребенка.
Он уговаривал их сблизиться с европейцами, слушать учение миссионеров, учиться по-английски, заниматься ремеслами,
торговать честно, привыкать к употреблению монеты, доказывая им, что все это, и одно только это, то есть цивилизация, делает белых счастливыми, добрыми, богатыми и сильными.
Он
по крестьянству, лесом
торгует, прозвищем Лягавый.
Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел,
торгует маслом и дегтем и
по праздникам ходит в сапогах.
— Где нам! Оно точно, что валошами [«Валошами» называются в нашей местности волы.]
по малости
торгуем, так скотинку в пустошах нагуливаем. Ну, а около скотины и хлебопашеством тоже
по малости занимаемся.
В околотке существовало семь таких торговых пунктов,
по числу дней в неделе, и торговцы ежедневно переезжали из одного в другое.
Торговали преимущественно холстами и кожами, но в лавках можно было найти всякий крестьянский товар. В особенности же бойко шел трактирный торг, так что, например, в Заболотье существовало не меньше десяти трактиров.
Позади «Шиповской крепости» был огромный пустырь, где
по зимам
торговали с возов мороженым мясом, рыбой и птицей, а в другое время — овощами, живностью и фруктами.
В два «небанных» дня недели — понедельник и вторник — мальчики мыли бутылки и помогали разливать квас, которым
торговали в банях, а в «банные» дни готовили веники, которых выходило, особенно
по субботам и накануне больших праздников, в некоторых банях
по три тысячи штук.
Начал
торговать сперва вразнос, потом
по местам, а там и фабрику открыл. Стали эти конфеты называться «ландрин» — слово показалось французским… ландрин да ландрин! А он сам новгородский мужик и фамилию получил от речки Ландры, на которой его деревня стоит.
У покупателя глаза разгорелись: кому ни предложи, всякий купит
по три, а то и
по четыре рубля. А сам у того и другого смотрит и считает, — верно, дюжина. А у третьего тоже кто-то
торгует тут рядом.
По словам самого Жана Габриеля, он
торговал напитками
по двум уставам: с семи утра до одиннадцати вечера —
по питейному, а с одиннадцати вечера до семи утра —
по похмельному.
— И своей фальшивой и привозные. Как-то наезжал ко мне
по зиме один такой-то хахаль, предлагал купить
по триста рублей тысячу. «У вас, говорит, уйдут в степь за настоящие»… Ну, я его, конечно, прогнал. Ступай, говорю, к степнякам, а мы этим самым товаром не
торгуем… Есть, конечно, и из мучников всякие. А только деньги дело наживное: как пришли так и ушли. Чего же это мы с тобой в сухую-то тары-бары разводим? Пьешь чай-то?
Кое-кто еще держался,
торгуя по мелочам, но в общем дело было конченное.
Помню, когда я был мальчонком лет пятнадцати, отец мой покойный — он тогда здесь на деревне в лавке
торговал — ударил меня
по лицу кулаком, кровь пошла из носу…
Более доходной статьей, чем ветошничество, было воровство дров и теса в лесных складах
по берегу Оки или на Песках, — остров, где во время ярмарки
торгуют железом из наскоро сбитых балаганов.
Надзиратели во время своего дежурства в тюрьме допускают арестантов к картежной игре и сами участвуют в ней; они пьянствуют в обществе ссыльных,
торгуют спиртом. В приказах мы встречаем также буйство, непослушание, крайне дерзкое обращение со старшими в присутствии каторжных и, наконец, побои, наносимые каторжному палкой
по голове, последствием чего образовались раны.
Здесь меньше голода и холода, чем на севере; каторжные, жены которых
торгуют собой, курят турецкий табак
по 50 к. за четвертку, и потому здешняя проституция кажется более злокачественной, чем на севере, хотя — не всё ли равно?
Судя
по описанию, которое он оставил, на берегу застал он не одних только живших здесь айно, но и приехавших к ним
торговать гиляков, людей бывалых, хорошо знакомых и с Сахалином и с Татарским берегом.
Они лгут только когда
торгуют или беседуют с подозрительным и,
по их мнению, опасным человеком, но, прежде чем сказать ложь, переглядываются друг с другом — чисто детская манера.
На четвертой версте от поста находится Соловьевка, основанная в 1882 году. Из всех сахалинских селений она занимает наиболее выгодное положение: она при море, и, кроме того, недалеко от нее находится устье рыбной речки Сусуи. Население держит коров и
торгует молоком. Занимается также хлебопашеством. Жителей 74: 37 м. и 37 ж. Хозяев 26. Все они имеют пахотную и покосную землю, в среднем
по одной десятине на душу. Земля хороша только около моря,
по скатам берега, дальше же она плоха, из-под ели и пихты.
Говорят, будто она названа так каторжными в честь пейсов еврея, который
торговал здесь, когда еще на месте Слободки была тайга;
по другой же версии, жила тут и
торговала поселка Пейсикова.
Мать ее была старая старуха, и у ней, в их маленьком, совсем ветхом домишке, в два окна, было отгорожено одно окно,
по дозволению деревенского начальства; из этого окна ей позволяли
торговать снурками, нитками, табаком, мылом, все на самые мелкие гроши, тем она и пропитывалась.
У меня была маленькая бриллиантовая булавка, и я ее продал одному перекупщику; он
по деревням ездил и старым платьем
торговал.
— А нам-то какая печаль? Мы ни овсом, ни сеном не
торгуем. Подряды на дрова, уголь и транспорт сданы с торгов еще весной
по средним ценам. Мы исполним то, что обещали, и потребуем того же и от других. Я понимаю, что год будет тяжелый, но важен принцип. Да…
— Я, барышня, нынче по-богатому живу, — объясняла Домнушка шепотом. — Мой-то солдат свою избу купил… Отделились из родительского дома.
Торговать хочет мой солдат… Даже как-то совестно перед другими-то!
У нас ведь,
по нашему маленькому месту, нет этих магазинов, а всё вместе всем
торгуют.
На каждом перекрестке открывались ежедневно «фиалочные заведения» — маленькие дощатые балаганчики, в каждом из которых под видом продажи кваса
торговали собою, тут же рядом за перегородкой из шелевок,
по две,
по три старых девки, и многим матерям и отцам тяжело и памятно это лето
по унизительным болезням их сыновей, гимназистов и кадетов.
— И не многие, потому это выходит человеку
по рассудку его, а второе, и
по поведенью; а у нас разве много не дураков-то и не пьяниц!.. Подрядчик! — продолжал Макар Григорьев, уж немного восклицая. — Одно ведь слово это для всех — «подрядчик», а в этом есть большая разница: как вот тоже и «купец» говорят; купец есть миллионер, и купец есть — на лотке кишками протухлыми
торгует.
Иван Миронов
торговал тем, что покупал на дровяных складах одну сажень дров, развозил ее
по городу и выкладывал так, что из сажени выходило 5 четверок, которые он продавал за ту же цену, какую стоила четверть на дровяном дворе.
Да опять-таки, даже промеж самих себя простота была: ни счетов, ни книг никаких;
по душе всякий
торговал — кто кого, можно сказать, переторгует.
Ижбурдин. Как же-с; наше, Савва Семеныч, дело маленькое; капиталов больших не имеем,
по крохам, можно сказать, свое благосостояние собираем… И если бы да не воздержность наша да не труды — выходит, были бы мы теперича и совсем без капиталу-с… Мы точно завсегда всем
торгуем; главная у нас статья, конечно, леса-с, потому что нам
по этой части сподручнее…
Палахвостов. Да ты разве
по хлебной-то части
торгуешь, что ли?
Большов. А идет, так и пусть идет. (Помолчав.) А вот ты бы, Лазарь, когда на досуге баланц для меня сделал, учел бы розничную
по панской-то части, ну и остальное, что там еще. А то
торгуем,
торгуем, братец, а пользы ни на грош. Али сидельцы, что ли, грешат, таскают родным да любовницам; их бы маленечко усовещивал. Что так, без барыша-то, небо коптить? Аль сноровки не знают? Пора бы, кажется.
Номера, отбираемые полицией, продавались в тот же день газетчиками
по рублю, а ходовой сообразительный оптовик-газетчик Анисимов, имевший свою лавочку в Петровских линиях, нажил на этом деньги, долгое время
торгуя «Курьером» из-под полы.
— «Как во старом было городе, — начал он, — в Новегороде, как во том ли во Новегороде, со посадской стороны, жил Акундин-молодец, а и тот ли Акундин, молодой молодец, ни пива не варил, ни вина не курил, ни в торгу не
торговал; а ходил он, Акундин, со повольницей, и гулял он, Акундин,
по Волхву
по реке на суденышках.
Ну, заимку большую имел, землю работниками пахал, троих держал, опять к тому же своя пасека, медом
торговали и скотом тоже, и
по нашему месту, значит, был в великом уважении.
— Нет, не вздор! — догматически замечает Куликов, до сих пор величаво молчавший. Это парень с весом, лет под пятьдесят, чрезвычайно благообразного лица и с какой-то презрительно-величавой манерой. Он сознает это и этим гордится. Он отчасти цыган, ветеринар, добывает
по городу деньги за лечение лошадей, а у нас в остроге
торгует вином. Малый он умный и много видывал. Слова роняет, как будто рублем дарит.