Неточные совпадения
«Да, — говорил он с собой, — вот он где, мир прямого, благородного и прочного счастья! Стыдно мне было до сих пор скрывать эти цветы, носиться в аромате
любви, точно мальчику, искать свиданий, ходить при луне, подслушивать биение девического сердца, ловить
трепет ее мечты… Боже!»
— Иногда
любовь не ждет, не терпит, не рассчитывает… Женщина вся в огне, в
трепете, испытывает разом муку и такие радости, каких…
— Я вспомнила в самом деле одну глупость и когда-нибудь расскажу вам. Я была еще девочкой. Вы увидите, что и у меня были и слезы, и
трепет, и краска… et tout се que vous aimez tant! [и все, что вы так любите! (фр.)] Но расскажу с тем, чтобы вы больше о
любви, о страстях, о стонах и воплях не говорили. А теперь пойдемте к тетушкам.
Даже красота ее, кажется, потеряла свою силу над ним: его влекла к ней какая-то другая сила. Он чувствовал, что связан с ней не теплыми и многообещающими надеждами, не
трепетом нерв, а какою-то враждебною, разжигающею мозг болью, какими-то посторонними, даже противоречащими
любви связями.
Наступает, за знойным днем, душно-сладкая, долгая ночь с мерцаньем в небесах, с огненным потоком под ногами, с
трепетом неги в воздухе. Боже мой! Даром пропадают здесь эти ночи: ни серенад, ни вздохов, ни шепота
любви, ни пенья соловьев! Только фрегат напряженно движется и изредка простонет да хлопнет обессиленный парус или под кормой плеснет волна — и опять все торжественно и прекрасно-тихо!
Мы встречали Новый год дома, уединенно; только А. Л. Витберг был у нас. Недоставало маленького Александра в кружке нашем, малютка покоился безмятежным сном, для него еще не существует ни прошедшего, ни будущего. Спи, мой ангел, беззаботно, я молюсь о тебе — и о тебе, дитя мое, еще не родившееся, но которого я уже люблю всей
любовью матери, твое движение, твой
трепет так много говорят моему сердцу. Да будет твое пришествие в мир радостно и благословенно!»
«Где же
любовь? О,
любви,
любви жажду! — говорил он, — и скоро ли придет она? когда настанут эти дивные минуты, эти сладостные страдания,
трепет блаженства, слезы…» — и проч.
О горе, слезах, бедствиях он знал только по слуху, как знают о какой-нибудь заразе, которая не обнаружилась, но глухо где-то таится в народе. От этого будущее представлялось ему в радужном свете. Его что-то манило вдаль, но что именно — он не знал. Там мелькали обольстительные призраки, но он не мог разглядеть их; слышались смешанные звуки — то голос славы, то
любви: все это приводило его в сладкий
трепет.
Теперь, когда он думал о ней, — она уже не представлялась ему с развеянными кудрями, в сиянии звезд, — он видел ее сидящей на скамейке, видел, как она разом сбрасывает с себя шляпу — и глядит на него так доверчиво… и
трепет и жажда
любви перебегали по всем его жилам.
Нужно ли говорить после этого, что рыбак-охотник глядит на всякую рыбу еще с большею, особенною
любовью, а на крупную и почему-нибудь редкую глядит с восхищением, с радостным
трепетом сердца!
Последнее время, когда Жуквич приходил к Елене, она с невольным
трепетом каждоминутно ожидала, что он произнесет ей признание в
любви.
Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного
трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой
любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Пятнадцатилетняя боярыня Плодомасова не обличала ни страха, ни
трепета, ни волнения, ни злорадства. Она стояла на окне только с одним, чувством: она с чувством бесконечной
любви глядела на отца, быстро несшегося к ней впереди отряда. Окружающих боярышню женщин бил лихорадочный
трепет, они протягивали свои робкие руки к не оставлявшей своего места боярышне и робко шептали: «Спаси нас! спаси — мы ни в чем не повинны».
Наташа. Невольный
трепет пробегает по мне, сердце бьется… отчего? Отчего этот человек, которого я уже не люблю, всё еще имеет на меня такое влияние?.. но, может быть,
любовь к нему не совсем погасла в моем сердце? может быть, одно воображение отвлекло меня от него на время? Однако, что бы ни было, я должна, я хочу показать ему холодность; я дала Белинскому слово, он будет моим мужем, и Арбенина должно удалить! это будет мне легко! (Задумывается.)
Певец чистой, идеальной женской
любви, г. Тургенев так глубоко заглядывает в юную, девственную душу, так полно охватывает ее и с таким вдохновенным
трепетом, с таким жаром
любви рисует ее лучшие мгновения, что нам в его рассказе так и чуется — и колебание девственной груди, и тихий вздох, и увлаженный взгляд, слышится каждое биение взволнованного сердца, и наше собственное сердце млеет и замирает от томного чувства, и благодатные слезы не раз подступают к глазам, и из груди рвется что-то такое, — как будто мы свиделись с старым другом после долгой разлуки или возвращаемся с чужбины к родимым местам.
Неужли никогда в ней кровь
В час мысли не была в волненьи?
Ужель не знает, что́
любовь,
Что́ сердца
трепет, восхищенье?
Но только послышится звонкий голос Алексея, только завидит она его, горячий, страстный
трепет пробежит по всему ее телу, память о промелькнувшем счастье с Евграфом исчезнет внезапно, как сон… Не наглядится на нового друга, не наслушается сладких речей его, все забывает, его только видит, его только слышит… Ноет, изнывает в мучительно-страстной истоме победное сердце Марьи Гавриловны, в жарких объятьях, в страстных поцелуях изливает она кипучую
любовь на нового друга.
Понятно поэтому, что поэзия
любви не кончается у Толстого на том, на чем обычно кончают ее певцы
любви. Где для большинства умирает красота и начинается скука, проза, суровый и темный труд жизни, — как раз там у Толстого растет и усиливается светлый
трепет жизни и счастья, сияние своеобразной, мало кому доступной красоты.
Может быть, как раз один из недостатков «Войны и мира», что в действительности в человеке гораздо больше звериной
любви к крови, гораздо меньше священного
трепета перед нею, чем мы видим в романе.
Не бьется в ответ на них ее сердце девичье учащенным биением, не ощущает княжна того
трепета, о котором говорила Танюша как о признаке настоящей
любви. Не любит, значит, она Якова Потаповича тою
любовью, о которой говорится в песнях, а если привыкла к нему, жалеет его, то как родного, каким она привыкла считать его, как товарища игр ее раннего детства.
Когда другие спали крепким сном, в полуночные часы спешил я украдкой, с
трепетом сердечным, как на условленное свидание
любви, проводить утомленное солнце в раковинный дворец его на дно моря и опять в то же мгновение встретить его, освеженное волнами, в новой красоте начинающее путь свой среди розовых облаков утра.
Догадываясь по
трепету его рук, по сильному биению сердца, ударявшего в ее грудь, что мысль об ее смерти встревожила Артемия Петровича, довольная этими знаками
любви, она старалась успокоить его.
Луиза ничего не сказала, но взорами, исполненными приветом
любви, остановилась на другой надписи.
Трепет пробежал по всем его членам; холодный пот выступил на чело, когда он взглянул на роковые слова: «Милый Адольф!»
Здесь поднял он глаза к небу и с
трепетом сердечным, как бы его собственная судьба заключалась в бумаге, развернул ее. Он обещал много… и горе ему, если он питал напрасно
любовь и надежды Густава! Горе последнему, если дядины слова не сбудутся!
С
трепетом ожидала она коротких с ним свиданий в самом отдаленном месте «старого парка», на «скамейке старого князя», между вечерним чаем и ужином. Там, на этом «проклятом месте», развивал он перед нею свои страшные планы, там предавалась она первым восторгам
любви.
Этот покой дается лишь чистой, освященной церковью взаимной
любовью, прямой и открытой, без
трепета тайны, без страха огласки и людского суда — это тот покой, который так образно, так кратко и вместе так красноречиво выражен апостольскими правилами: «Жены, повинуйтесь мужьям своим», и «Мужья, любите своих жен, как собственное тело, так как никто не возненавидит свое тело, но питает и греет его».
Сергей Петрович. Что вы делаете со мною?.. Если б я не боялся, чтоб почли меня безумным, я бросился бы к ногам вашим… Да, я у ног ваших… я целую их с
трепетом благодарности,
любви, блаженства — высшего, какое только небо посылало человеку.
Близость этой женщины, ненавистной до безграничной
любви и вместе с тем любимой до безграничной ненависти,
трепет ее молодого, роскошного тела, фосфорический блеск ее глаз во мраке того убежища
любви, которое невольно навевало на Григория Семеновича рой воспоминаний о пережитых им часах неизъяснимого блаженства, привели его в исступленное состояние: он позабыл на мгновение измену этой полулежавшей в его объятиях страстно любимой им женщины и крепко сжал ее в этих объятиях, весь отдавшись обаянию минуты.