Неточные совпадения
В этот
день было несколько скачек: скачка конвойных, потом двухверстная офицерская, четырехверстная и та скачка, в которой он скакал. К своей скачке он мог поспеть, но если он поедет к Брянскому, то он только так приедет, и приедет, когда уже будет весь Двор. Это было нехорошо. Но он дал Брянскому слово быть у него и потому решил ехать дальше, приказав кучеру не жалеть
тройки.
Прямым Онегин Чильд Гарольдом
Вдался в задумчивую лень:
Со сна садится в ванну со льдом,
И после, дома целый
день,
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
Он на бильярде в два шара
Играет с самого утра.
Настанет вечер деревенский:
Бильярд оставлен, кий забыт,
Перед камином стол накрыт,
Евгений ждет: вот едет Ленский
На
тройке чалых лошадей;
Давай обедать поскорей!
Зато зимы порой холодной
Езда приятна и легка.
Как стих без мысли в песне модной
Дорога зимняя гладка.
Автомедоны наши бойки,
Неутомимы наши
тройки,
И версты, теша праздный взор,
В глазах мелькают как забор.
К несчастью, Ларина тащилась,
Боясь прогонов дорогих,
Не на почтовых, на своих,
И наша
дева насладилась
Дорожной скукою вполне:
Семь суток ехали оне.
Дня через три картина бледнела, и в воображении теснится уже другая. Хотелось бы нарисовать хоровод, тут же пьяного старика и проезжую
тройку. Опять
дня два носится он с картиной: она как живая у него. Он бы нарисовал мужика и баб, да
тройку не сумеет: лошадей «не проходили в классе».
— Я бы устроила так, чтобы всем было весело… Да!.. Мама считает всякое веселье грехом, но это неправда. Если человек работает
день, отчего же ему не повеселиться вечером? Например: театр, концерты, катание на
тройках… Я люблю шибко ездить, так, чтобы дух захватывало!
Я узнал только, что он некогда был кучером у старой бездетной барыни, бежал со вверенной ему
тройкой лошадей, пропадал целый год и, должно быть, убедившись на
деле в невыгодах и бедствиях бродячей жизни, вернулся сам, но уже хромой, бросился в ноги своей госпоже и, в течение нескольких лет примерным поведеньем загладив свое преступленье, понемногу вошел к ней в милость, заслужил, наконец, ее полную доверенность, попал в приказчики, а по смерти барыни, неизвестно каким образом, оказался отпущенным на волю, приписался в мещане, начал снимать у соседей бакши, разбогател и живет теперь припеваючи.
Ну, вот в один, как говорится, прекрасный
день я и велел заложить себе дрожки
тройкой, — в корню ходил у меня иноходец, азиятец необыкновенный, зато и назывался Лампурдос, — оделся получше и поехал к Матрениной барыне.
Ехали мы с полчаса. Филофей то и
дело помахивал кнутом и чмокал губами, но ни он, ни я, мы не говорили ни слова. Вот взобрались мы на пригорок… Филофей остановил
тройку и тотчас же примолвил...
Происходил он от старинного дома, некогда богатого; деды его жили пышно, по-степному: то есть принимали званых и незваных, кормили их на убой, отпускали по четверти овса чужим кучерам на
тройку, держали музыкантов, песельников, гаеров и собак, в торжественные
дни поили народ вином и брагой, по зимам ездили в Москву на своих, в тяжелых колымагах, а иногда по целым месяцам сидели без гроша и питались домашней живностью.
Там провел он целую ночь, а на другой
день утром на порожней
тройке отправился восвояси без брички и без чемодана, с пухлым лицом и красными глазами.
Несколько
троек, наполненных разбойниками, разъезжали
днем по всей губернии, останавливали путешественников и почту, приезжали в села, грабили помещичьи дома и предавали их огню.
«Киреевские, Хомяков и Аксаков сделали свое
дело; долго ли, коротко ли они жили, но, закрывая глаза, они могли сказать себе с полным сознанием, что они сделали то, что хотели сделать, и если они не могли остановить фельдъегерской
тройки, посланной Петром и в которой сидит Бирон и колотит ямщика, чтоб тот скакал по нивам и давил людей, то они остановили увлеченное общественное мнение и заставили призадуматься всех серьезных людей.
Так же безучастно смотрят, как сто лет назад смотрели на золотой герб Разумовских, на раззолоченные мундиры членов клуба в парадные
дни, на мчавшиеся по ночам к цыганам пьяные
тройки гуляк…
На другой
день —
тройка крыс…
Доложили барыне, и на другой
день «по старой Калужской дороге», вслед за каретой шестеркой и
тройкой немца-управляющего, потянулись телеги с имуществом и семьями крепостных.
В прежние времена неслись мимо этих ворот дорогие запряжки прожигателей жизни на скачки и на бега —
днем, а по ночам — в загородные рестораны — гуляки на «ечкинских» и «ухарских»
тройках, гремящих бубенцами и шуркунцами «голубчиках» на паре с отлетом или на «безживотных» сайках лихачей, одетых в безобразные по толщине воланы дорогого сукна, с шелковыми поясами, в угластых бархатных цветных шапках.
Экзамены кончены. Предстоит два месяца свободы и поездка в Гарный Луг. Мать с сестрами и старший брат поедут через несколько
дней на наемных лошадях, а за нами тремя пришлют «
тройку» из Гарного Луга. Мы нетерпеливо ждем.
Хорошо сидеть одному на краю снежного поля, слушая, как в хрустальной тишине морозного
дня щебечут птицы, а где-то далеко поет, улетая, колокольчик проезжей
тройки, грустный жаворонок русской зимы…
Но со всем тем, только отъездя осень на
тройке отличных, крепких лошадей, убить такое количество тетревов, какое бивал я и другие охотники: триста тук в, одну осень — это было
делом обыкновенным.
Летом, в вакантный месяц, директор делал с нами дальние, иногда двухдневные прогулки по окрестностям; зимой для развлечения ездили на нескольких
тройках за город завтракать или пить чай в праздничные
дни; в саду, за прудом, катались с гор и на коньках.
Зимою madame Мечникова, доживая последнюю сотню рублей, простудилась, катаясь на
тройке, заболела и в несколько
дней умерла. Сестре ее нечего было делать в этой квартире. Она забрала доставшуюся ей по наследству ветхую мебелишку и переехала в комнату, нанятую за четыре рубля в одном из разрушающихся деревянных домов Болотной улицы.
В тот же
день после обеда Вихров решился ехать к Фатеевой. Петр повез его
тройкой гусем в крытых санях. Иван в наказание не был взят, а брать кого-нибудь из других людей Вихров не хотел затем, чтобы не было большой болтовни о том, как он будет проводить время у Фатеевой.
— Пятнадцать
троек! — думала вслух Раиса Павловна, перечитывая телеграмму. — Это целая орда сюда валит. От Петербурга до Москвы сутки, от Москвы до Нижнего сутки, от Нижнего до Казани — двое, от Казани по Волге, потом по Каме и по Белой — трое суток… Итого, неделя ровно. Да от Белой до Кукарского завода двести тридцать верст — тоже сутки. Через восемь
дней, следовательно, все будут здесь. Слышите, Родион Антоныч?
А лошади,
тройка саврасых, были уже на местах. Одну, Машку, продали цыганам за 18 рублей, другого, Пестрого, променяли мужику за 40 верст, Красавчика загнали и зарезали. Продали шкуру за 3 рубля. Всему
делу этому был руководчиком Иван Миронов. Он служил у Петра Николаича и знал порядки Петра Николаича и решил вернуть свои денежки. И устроил
дело.
— Коли злой человек, батюшка, найдет, так и
тройку остановит. Хоть бы наше теперь
дело: едем путем-дорогой, а какую защиту можем сделать? Ни оружия при себе не имеешь… оробеешь… а он, коли на то пошел, ему себя не жаль, по той причине, что в нем — не к ночи будь сказано — сам нечистой сидит.
Посмотрите хоть на этого фурштатского солдатика, который ведет поить какую-то гнедую
тройку и так спокойно мурлыкает себе что-то под нос, что, очевидно, он не заблудится в этой разнородной толпе, которой для него и не существует, но что он исполняет свое
дело, какое бы оно ни было — поить лошадей или таскать орудия — так же спокойно и самоуверенно, и равнодушно, как бы всё это происходило где-нибудь в Туле или в Саранске.
Какой великий мастер своего
дела Фотоген Палыч! Вот он едет узкой улицей. Неизъяснимыми движениями вожжей он сдвигает, сжимает, съеживает
тройку и только изредка негромко покрикивает на встречные сани...
Тогда Сверстов решился укреплять нервы своего пациента воздухом и почти насильно заставлял его кататься на
тройке в самые холодные и ветреные
дни и, всегда сам сопровождая при этом Егора Егорыча, приказывал кучеру нестись во все лопатки и по местам преимущественно открытым, дабы больной как можно более вдыхал в себя кислорода и таким образом из меланхолика снова превратился бы в сангвиника, — но и то не помогало: Егор Егорыч, конечно, возвращался домой несколько бодрее, но не надолго.
Пришел Очищенный и принес фельетон, в котором рассказывал, что на
днях баронесса Марья Карловна каталась на
тройке по островам в сопровождении графа Сергея Федорыча.
— Я, друзья, и с заблуждающими, и с незаблуждающими на своем веку немало
дела имел, — говорил он, — и могу сказать одно: каждый в своем роде. Заблуждающий хорош, ежели кто любит беседовать; незаблуждающий — ежели кто любит выпить или, например, на
тройке в пикник проехаться!
Третьего
дня, часу в двенадцатом пополудни, я был несказанно изумлен, увидев подъезжающие ко мне большие господские дрожки
тройкой больших рыжих коней, а на тех дрожках нарочито небольшого человечка, в картузе ворсистой шляпной материи с длинным козырем и в коричневой шинели с премножеством один над другим набранных капишончиков и пелерин.
Отъезжавшему казалось тепло, жарко от шубы. Он сел на
дно саней, распахнулся, и ямская взъерошенная
тройка потащилась из темной улицы в улицу мимо каких-то невиданных им домов. Оленину казалось, что только отъезжающие ездят по этим улицам. Кругом было темно, безмолвно, уныло, а в душе было так полно воспоминаний, любви, сожалений и приятных давивших слез…
В прекрасный зимний
день ему вздумалось прокатиться в санях по Невскому; за Аничковым мостом его нагнали большие сани
тройкой, поравнялись с ним, хотели обогнать, — вы знаете сердце русского: поручик закричал кучеру: «Пошел!» — «Пошел!» — закричал львиным голосом высокий, статный мужчина, закутанный в медвежью шубу и сидевший в других санях.
Я просидел около десяти
дней в какой-то дыре, а в это время вышло распоряжение исключить меня из университета, с тем чтобы ни в какой другой университет не принимать; затем меня посадили на
тройку и отвезли на казенный счет в наш губернский город под надзор полиции, причем, конечно, утешили меня тем, что, во внимание к молодости моих лет,
дело мое не довели до ведома высшей власти. Сим родительским мероприятием положен был предел учености моей.
И он поехал на этой
тройке, пространно объясняя, как тут каждый нужен друг другу и всякому есть свое
дело, для того чтобы весь человек был здрав умом, духом и телом.
— Теперь-с, — начал первый из них толковать прочим товарищам, — как они тронутся, мы на
тройке за ними; девка уже подкуплена, на звонок отворит нам, мы войдем и сделаем свое
дело…
Я прочитал до конца, но что после этого было — не помню. Знаю, что сначала я ехал на
тройке, потом сидел где-то на вышке (кажется, в трактире, в Третьем Парголове), и угощал проезжих маймистов водкой. Сколько времени продолжалась эта история:
день, месяц или год, — ничего неизвестно. Известно только то, что забыть я все-таки не мог.
В тот самый
день, когда все, рассказанное нами, происходило в доме Александры Павловны — в одной из отдаленных губерний России тащилась, в самый зной, по большой дороге, плохенькая рогожная кибитка, запряженная
тройкой обывательских лошадей.
За мной давно уже приехала простая кибитка и
тройка лошадей с кучером, и в
день гимназического акта, после обеда, мы с Евсеичем отправились в наше любимое и дорогое Аксаково.
Ставленники бросали на художника самые суровые взгляды, но, однако, никакого нового столкновения здесь не произошло. Но угодно же было судьбе, чтобы Истомин, совершив одно безобразие, докончил свой
день другим, заключил его еще более странной и неоправдываемой выходкой. Совсем в шубах и шапках мы натолкнулись на эту
тройку между двойными дверями подъезда.
Картина бывает такая прекрасная и внушающая, что на нее поневоле засматривается и деловой человек с наморщенным лбом, поспешающий к
делу на истерзанной кляче петербургского ваньки, и веселая компания, отправляющаяся на нанятой в складчину
тройке, чтобы убить где-то и время и деньги, и пешеход, тихо плетущийся к своей одинокой каморке.
При крайней аккуратности не только эскадронные командиры, но даже самые младшие офицеры, будучи любителями и знатоками конского
дела, с выгодою выдерживали и продавали лошадей, съезжая их парами,
тройками и четверками.
В назначенный
день тройка наша остановилась перед длинным, соломою крытым, барским домом. Перекрыт ли дом соломою по ветхости деревянной крыши, или простоял он век под нею — неизвестно.
Как однажды, когда дедушка, по привычке, лежа в зимней кибитке на пуховиках и под медвежьими одеялами раздетый, проснувшись, громко крикнул: «Малый!» — в то время как кучер и слуга для облегчения лошадей и чтобы самим размяться на морозе, шли в гору за кибиткой; как лошади испугались этого внезапного крика, и вся
тройка подхватила, даром что
дело было в гору. К счастию, вожжи лежали на головашках, и дедушка, поднявшись в одной сорочке, остановил лошадей, успевших проскакать с четверть версты.
В назначенный
день, часа за два до приезда дедушки, появлялась крытая, запряженная
тройкой бричка, и из нее выходили камердинеры и рыжий, рябой, с бельмом на левом глазу, парикмахер Василий.
Взять
тройку, подтянуться кушаком, подкрепиться тремя-четырьмя рюмками очищенной, сесть в телегу, перекреститься — все это было
делом одной минуты.
Об этом я, конечно, знал только по слухам, так как очень редко видывал нашего генерала; большею частью он обгонял нас на середине перехода, в своей коляске, запряженной хорошею
тройкою, приезжал на место ночлега, занимал квартиру и оставался там до позднего утра, а
днем снова обгонял нас, причем солдаты всегда обращали внимание на степень багровости его лица и большую или меньшую хриплость, с какою он оглушительно кричал нам...
Подошел
день свадьбы. Это был прохладный, но ясный, веселый апрельский
день. Уже с раннего утра по Уклееву разъезжали, звеня колоколами,
тройки и пары с разноцветными лентами на дугах и в гривах. В вербах шумели грачи, потревоженные этой ездой, и, надсаживаясь, не умолкая, пели скворцы, как будто радуясь, что у Цыбукиных свадьба.
— Через три
дня я еду с тобой на заводы… понимаешь? Будь готов… Да скажи, чтобы на дворе к нашему отъезду была приготовлена фельдъегерская
тройка. Это на всякий случай…
Только теперь, когда у меня от необыкновенно быстрой езды захватило дыхание, я заметил, что он сильно пьян; должно быть, на станции выпил. На
дне оврага затрещал лед, кусок крепкого унавоженного снега, сбитый с дороги, больно ударил меня по лицу. Разбежавшиеся лошади с разгону понесли на гору так же быстро, как с горы, и не успел я крикнуть Никанору, как моя
тройка уже летела по ровному месту, в старом еловом лесу, и высокие ели со всех сторон протягивали ко мне свои белые мохнатые лапы.