Неточные совпадения
Сказаны и написаны они за
тысячу пятьсот лет до нас, в четвертом веке по рождестве Христове, замечательным мудрецом Лактанцием, отцом христианской
церкви.
— И не воспитывайте меня анархистом, — анархизм воспитывается именно бессилием власти, да-с! Только гимназисты верят, что воспитывают — идеи. Чепуха!
Церковь две
тысячи лет внушает: «возлюбите друг друга», «да единомыслием исповемы» — как там она поет? Черта два — единомыслие, когда у меня дом — в один этаж, а у соседа — в три! — неожиданно закончил он.
За окном тяжко двигался крестный ход: обыватели города, во главе с духовенством всех
церквей, шли за город, в поле — провожать икону Богородицы в далекий монастырь, где она пребывала и откуда ее приносили ежегодно в субботу на пасхальной неделе «гостить», по очереди, во всех
церквах города, а из
церквей, торопливо и не очень «благолепно», носили по всем домам каждого прихода, собирая с «жильцов» десятки
тысяч священной дани в пользу монастыря.
Острожная
церковь была вновь построена и отделана богатым купцом, потратившим на это дело несколько десятков
тысяч рублей, и вся блестела яркими красками и золотом.
В окружном же суде он служил со времени открытия судов и очень гордился тем, что он привел к присяге несколько десятков
тысяч человек, и что в своих преклонных годах он продолжал трудиться на благо
церкви, отечества и семьи, которой он оставит, кроме дома, капитал не менее тридцати
тысяч в процентных бумагах.
В Риме же так уж
тысячу лет вместо
церкви провозглашено государство.
Считая в году по двести пятьдесят дней, проведенных в классах или
церкви, и по четыре — пять учебных часов ежедневно — это составит около восьми
тысяч часов, в течение которых вместе со мною сотни молодых голов и юных душ находились в непосредственной власти десятков педагогов.
Церкви вообще не бедны, священникам полагается жалованья по
тысяче рублей в год, в каждом приходе есть хор певчих, поющих по нотам и одетых в парадные кафтаны.
«Вот, говорит, господа, я спьяна, за
тысячу рублей, подкупил священника похоронить медведя у
церкви, по церковному обряду, а вот, говорит, и поличное это самое находится у него в доме!» Священник — туда-сюда, отшутиться было хотел, но они постановление написали, требуют, чтобы и он зарукоприкладствовал…
— Дали ему гривну на дорогу и отпустили, — ответил Поддубный. — Тут попался нам мужик, рассказал, что еще вчера татары напали на деревню и всю выжгли. Вскоре мы сами перешли великую сакму: сметили, по крайнему счету, с
тысячу лошадей. А там идут другие мужики с бабами да с детьми, воют да голосят: и наше-де село выжгла татарва, да еще и
церковь ограбили, порубили святые иконы, из риз поделали чепраки…
В отдаленных краях Сибири, среди степей, гор или непроходимых лесов, попадаются изредка маленькие города, с одной, много с двумя
тысячами жителей, деревянные, невзрачные, с двумя
церквами — одной в городе, другой на кладбище, — города, похожие более на хорошее подмосковное село, чем на город.
Явившийся тогда подрядчик, оренбургских казаков сотник Алексей Углицкий, обязался той соли заготовлять и ставить в оренбургский магазин четыре года, на каждый год по пятидесяти
тысяч пуд, а буде вознадобится, то и более, ценою по 6 коп. за пуд, своим коштом, а сверх того в будущий 1754 год, летом построить там своим же коштом, по указанию от Инженерной команды, небольшую защиту оплотом с батареями для пушек, тут же сделать несколько покоев и казарм для гарнизону и провиантский магазин и на все жилые покои в осеннее и зимнее время ставить дрова, а провиант, сколько б там войсковой команды ни случилось, возить туда из Оренбурга на своих подводах, что всё и учинено, и гарнизоном определена туда из Алексеевского пехотного полку одна рота в полном комплекте; а иногда по случаям и более военных людей командируемо бывает, для которых, яко же и для работающих в добывании той соли людей (коих человек ста по два и более бывает), имеется там
церковь и священник с церковными служителями.
Саша. Все это не ново, слышала я уже
тысячу раз и мне надоело! Поезжай в
церковь, не задерживай людей.
Грохов помер и оставил своему родному брату, дьякону какой-то приходской
церкви, восемьсот
тысяч рублей серебром в наследство.
Церквей — четырнадцать
тысяч и шесть штук, а народ — сплошь жулик!
— Шучу, что ли, я, матушка! Сказала — и поеду. Я сегодня пятнадцать
тысяч целковых просадила на растреклятой вашей рулетке. В подмосковной я, пять лет назад, дала обещание
церковь из деревянной в каменную перестроить, да вместо того здесь просвисталась. Теперь, матушка,
церковь поеду строить.
На Шихане числится шесть
тысяч жителей, в Заречье около семисот. Кроме монастыря, есть еще две
церкви: новый, чистенький и белый собор во имя Петра и Павла и древняя деревянная церковка Николая Мирликийского, о пяти разноцветных главах-луковицах, с кирпичными контрфорсами по бокам и приземистой колокольней, подобной кринолину и недавно выкрашенной в синий и желтый цвета.
Так и живет городишко в сонном безмолвии, в мирной неизвестности без ввоза и вывоза, без добывающей и обрабатывающей промышленности, без памятников знаменитым согражданам, со своими шестнадцатью
церквами на пять
тысяч населения, с дощатыми тротуарами, со свиньями, коровами и курами на улице, с неизбежным пыльным бульваром на берегу извилистой несудоходной и безрыбной речонки Ворожи, — живет зимою заваленный снежными сугробами, летом утопающий в грязи, весь окруженный болотистым, корявым и низкорослым лесом.
Про Свиблово говорят: стоит на горке, хлеба ни корки, звону много, поесть нечего. В приходе без малого
тысяча душ, но, опричь погощан [Жители погоста.], и на светлу заутреню больше двадцати человек в
церковь никогда не сходилось. Почти сплошь да наголо всё раскольники. Не в обиду б то было ни попу, ни причетникам, если б влекущий племя от литовского выходца умел с ними делишки поглаже вести.
Слегка тронутые солнцем громады домов,
церкви и башни гордо смотрят с высоты на
тысячи разнообразных судов от крохотного ботника до полуверстных коноводок и барж, густо столпившихся у городских пристаней и по всему плёсу [Плёс, или плесо, — колено реки между двух изгибов, также часть ее от одного изгиба до другого, видимая с одного места часть реки.].
Говорили, что ей едва минуло шестнадцать лет. Взглянув внимательно на жениха, я вдруг узнал в нем Юлиана Мастаковича, которого не видел ровно пять лет. Я поглядел на нее… Боже мой! Я стал протесняться скорее из
церкви. В толпе толковали, что невеста богата, что у невесты пятьсот
тысяч приданого… и на сколько-то тряпками…
— Да; вот как поляки, например, те тоже так рассуждают, — сказал Свитка. — Их тоже в Польше уж как ведь мучают! И казнят, и огнем жгут, и в Сибирь ссылают
тысячами, а они все терпели и терпят… Только собираются всем народом в
церковь Богу молиться за свое горе, чтобы Бог избавил их, а в них тут, в самом же храме Божьем, из ружья стреляют, штыками колют… и женщин, и малых детей, всех без разбору!
А у нас в
церквах молитв сотни,
тысячи, по целым часам читают да поют их.
— Но это все равно, м-р Вандергуд, вы сами ничего сделать не можете… да, да! Надо знать людей, чтобы сделать их счастливыми, — ведь это ваша благородная задача? — а знает людей только
Церковь. Она мать и воспитательница в течение многих
тысяч лет, и ее опыт единственный и, могу сказать, непогрешимый. Насколько я знаком с вашей жизнью, вы опытный скотовод, м-р Вандергуд? И, конечно, вы знаете, что такое опыт даже по отношению к таким несложным существам, как…
Представь ты себе высокие-высокие горы, на
тысячу раз выше, чем
церковь…
Церкви старинные, каменные, большие, иконостасы золоченой резьбы, иконы в серебряных окладах с драгоценными камнями и жемчугами, колокольня высокая, колоколов десятков до трех, большой — в две
тысячи пуд, риз парчовых, глазетовых, бархатных, дородоровых множество, погреба полнехоньки винами и запасами, конюшни — конями доброезжими, скотный двор — коровами холмогорскими, птичный — курами, гусями, утками, цесарками.
Там до десятка златоглавых
церквей, сорок либо пятьдесят двухэтажных каменных домов, больше
тысячи деревянных, городской постройки, обширный гостиный двор, несколько фабрик и заводов: всюду кипучая деятельность.
В селе Райбуже, как раз против
церкви, стоит двухэтажный дом на каменном фундаменте и с железной крышей. В нижнем этаже живет со своей семьей сам хозяин, Филипп Иванов Катин, по прозванию Дюдя, а в верхнем, где летом бывает очень жарко, а зимою очень холодно, останавливаются проезжие чиновники, купцы и помещики. Дюдя арендует участки, держит на большой дороге кабак, торгует и дегтем, и мёдом, и скотом, и сороками, и у него уж набралось
тысяч восемь, которые лежат в городе в банке.
Церковь Введения во храме Пресвятой Богородицы на Лубянке, где происходило венчанье, горела
тысячами огней, отражавшихся в драгоценных камнях — подарках жениха и его тетки, украшавших невесту, которая, по общему отзыву, была прелестна в подвенечном наряде.
— Вы должны оценить заботу о вас и святой католической
церкви, в моем лице, как ее недостойном представителе… Вот десять
тысяч рублей, которые я вручаю вам из братской кассы для соответствующей на первое время поддержки вашего будущего положения… И в будущем касса нашего братства, по мере пользы, которую вы принесете безусловным повиновением его видам и предначертаниям, не останется для вас закрытой…
Пожертвует ли
тысячами рук своего народа, сотнями домов своих бояр,
церквами, которыми дорожит православная Москва?
— Как блестят маковицы
церквей твоей родины! — произнес слепец по-шведски вдохновенным голосом. — В храме пылают
тысячи огней; двери растворяются, и пастырь выходит с крестом навстречу молодому страннику.
Перо отказывается описывать эти ужасы, скажем лишь, что после окончания кровавой расправы и отъезда государя во Псков, все, еще живые, духовенство, миряне, собрались в поле, у
церкви Рождества Христова, служить общую панихиду над тамошнею скудельницею, где лежало десять
тысяч неотпетых христианских тел.
Из шести с лишком
тысяч гаков, бывших во владении частных лиц, с лишком пять
тысяч были взяты в казну,
тысяча с небольшим оставлены владельцам и при
церквах.
В описываемый нами год жителей в Москве насчитывалось только 30
тысяч человек. В их числе были старые родовитые бояре; другие же менее знатные родом перенесли свои резиденции в Александровскую слободу, которая сделалась городом, украшенным
церквями, домами и лавками каменными. Тамошний славный храм Богоматери сиял снаружи разными цветами, серебром и золотом. На всяком кирпиче был изображен крест.
Наконец настало 8 октября — день выступления соединенной московской дружины. День был тихий, ясный; солнце при восходе яркими лучами рассеяло волнистый туман и, величественно выплывши на небо, отразилось
тысячами огней на куполах
церквей и верхах бойниц и башен кремлевских.
Старая
церковь Успения, которая отчасти упала при русских строителях, другими частями еще крепко держалась, несмотря на усилия
тысячи рук повалить ее.
Она слыхала, что одна барыня, также безграмотная, имевшая дела с отцом ее, проводила за нос самых крючковатых законников, могла рассказать, как лучший адвокат, содержание каждой деловой бумаги, и от небольшого наследственного состояния оставила своим детям несколько
тысяч душ, да построила десяток каменных
церквей.
В Совет платилось около 80-ти
тысяч по всем имениям; около 30-ти
тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15
тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150
тысяч; процентов платилось за долги около 70-ти
тысяч; постройка начатой
церкви стоила эти два года около 10-ти
тысяч; остальное около 100
тысяч расходилось — он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать.