Неточные совпадения
Я деньги отдал вчера вдове, чахоточной и
убитой, и не «под предлогом похорон», а прямо на похороны, и не в руки дочери — девицы, как он пишет, «отъявленного поведения» (и которую я вчера в первый раз в
жизни видел), а именно вдове.
Он решил написать статью, которая бы вскрыла символический смысл этих похорон. Нужно рассказать, что в лице
убитого незначительного человека Москва, Россия снова хоронит всех, кто пожертвовал
жизнь свою борьбе за свободу в каторге, в тюрьмах, в ссылке, в эмиграции. Да, хоронили Герцена, Бакунина, Петрашевского, людей 1-го марта и тысячи людей,
убитых девятого января.
Тогда несколько десятков решительных людей, мужчин и женщин, вступили в единоборство с самодержавцем, два года охотились за ним, как за диким зверем, наконец убили его и тотчас же были преданы одним из своих товарищей; он сам пробовал убить Александра Второго, но кажется, сам же и порвал провода мины, назначенной взорвать поезд царя. Сын
убитого, Александр Третий, наградил покушавшегося на
жизнь его отца званием почетного гражданина.
— В городе есть слушок о ваших интимных отношениях с
убитой. Кстати: этим объясняется ваша уединенная
жизнь. Вас будто бы стесняло положение фаворита богатой вдовы…
— Был я там, — сказал Христос печально,
А Фома-апостол усмехнулся
И напомнил: — Чай, мы все оттуда. —
Поглядел Христос во тьму земную
И спросил Угодника Николу:
— Кто это лежит там, у дороги,
Пьяный, что ли, сонный аль
убитый?
— Нет, — ответил Николай Угодник. —
Это просто Васька Калужанин
О хорошей
жизни замечтался.
Она все колола его легкими сарказмами за праздно
убитые годы, изрекала суровый приговор, казнила его апатию глубже, действительнее, нежели Штольц; потом, по мере сближения с ним, от сарказмов над вялым и дряблым существованием Обломова она перешла к деспотическому проявлению воли, отважно напомнила ему цель
жизни и обязанностей и строго требовала движения, беспрестанно вызывала наружу его ум, то запутывая его в тонкий, жизненный, знакомый ей вопрос, то сама шла к нему с вопросом о чем-нибудь неясном, не доступном ей.
А он думал часто, сидя как
убитый, в злом молчании, около нее, не слушая ее простодушного лепета, не отвечая на кроткие ласки: «Нет — это не та женщина, которая, как сильная река, ворвется в
жизнь, унесет все преграды, разольется по полям.
Она, наклонив голову, стояла у подъема на обрыв, как
убитая. Она припоминала всю
жизнь и не нашла ни одной такой горькой минуты в ней. У ней глаза были полны слез.
«Пусть уж лучше я пред тем,
убитым и ограбленным, убийцей и вором выйду и пред всеми людьми, и в Сибирь пойду, чем если Катя вправе будет сказать, что я ей изменил, и у нее же деньги украл, и на ее же деньги с Грушенькой убежал добродетельную
жизнь начинать!
Наконец начала ему грозно и горько мерещиться кровь
убитой жертвы, погубленная молодая
жизнь ее, кровь, вопиющая об отмщении.
В два года она лишилась трех старших сыновей. Один умер блестяще, окруженный признанием врагов, середь успехов, славы, хотя и не за свое дело сложил голову. Это был молодой генерал,
убитый черкесами под Дарго. Лавры не лечат сердца матери… Другим даже не удалось хорошо погибнуть; тяжелая русская
жизнь давила их, давила — пока продавила грудь.
Потом Михею Зотычу сделалось страшно уже не за себя, а за других, за потемневший разум, за страшное зверство, которое дремлет в каждом человеке.
Убитому лучше — раз потерпеть, а убивцы будут всю
жизнь казниться и муку мученическую принимать. Хуже всякого зверя человек, когда господь лишит разума.
— Мы встречались с вами у женщины, несчастливой в семейной
жизни, а теперь сходимся у женщины, уже
убитой своим мужем, — проговорил он.
Долго в эту ночь не могла Лиза Еропкина заснуть. В ней уже несколько месяцев шла борьба между светской
жизнью, в которую увлекала ее сестра, и увлечением Махиным, соединенным с желанием исправить его. И теперь последнее взяло верх. Она и прежде слышала про
убитую. Теперь же, после этой ужасной смерти и рассказа Махина со слов Пелагеюшкина, она до подробностей узнала историю Марии Семеновны и была поражена всем тем, что узнала о ней.
— Но я, — сколько он ни виноват передо мною, — обдумав теперь, не желаю этого: ссора наша чисто семейная, и мне потом, согласитесь, барон, остаться женою ссыльного ужасно!.. И за что же я, без того
убитая горем, буду этим титулом называться всю мою
жизнь?
Если не одумаетесь, все так же погибнете, как погибли люди,
убитые Пилатом, как погибли те, которых задавила башня Силоамская, как погибли миллионы и миллионы людей, убивавших и
убитых, казнивших и казненных, мучащих и мучимых, и как глупо погиб тот человек, засыпавший житницы и сбиравшийся долго жить и умерший в ту же ночь, с которой он хотел начинать
жизнь.
И не стало
жизни нам богатой,
Редко в поле выходил оратай,
Вороны над пашнями кружились,
На
убитых с криками садились,
Да слетались галки на беседу,
Собираясь стаями к обеду…
Послушай, князь Василий:
Как я узнал, что отрока сего…
Что отрок сей лишился как-то
жизни,
Ты послан был на следствие; теперь
Тебя крестом и богом заклинаю,
По совести мне правду объяви:
Узнал ли ты
убитого младенца
И не было ль подмена? Отвечай.
— Я ведь не Таньку обличаю… Это так вышло… само собой… у меня всю
жизнь всё само собой выходило!.. Я даже человека удушил нечаянно… Не хотел, а удушил. Танька! На те самые деньги, которые я у человека
убитого взял, мы с тобой и торгуем…
Мне случалось веселиться с товарищами на том самом месте, где несколько минут до того мы дрались с неприятелем; но на поле сражения мы видим
убитых, умирающих, раненых; а тут смерть сливалась с жизнию без всяких оттенок: шаг вперед — и
жизнь во всей красоте своей; шаг назад — и смерть со всеми своими ужасами!
Я не раз видел, и привык уже видеть, землю, устланную телами
убитых на сражении; но эта улица показалась мне столь отвратительною, что я нехотя зажмурил глаза, и лишь только въехал в город, вдруг сцена переменилась: красивая площадь, кипящая народом, русские офицеры, национальная польская гвардия, красавицы, толпы суетливых жидов, шум, крик, песни, веселые лица; одним словом везде, повсюду
жизнь и движение.
«Хорошее лицо, такое, как надо», — решил Жегулев и равнодушно перешел к другим образам своей
жизни: к Колесникову,
убитому Петруше, к матери, к тем, кого сам убил.
Ушли, и стало еще тише. Еремей еще не приходил, Жучок подсел к играющим, и Саша попробовал заснуть. И сразу уснул, едва коснулся подстилки, но уже через полчаса явилось во сне какое-то беспокойство, а за ним и пробуждение, — так и все время было: засыпал сразу как
убитый, но ненадолго. И, проснувшись теперь и не меняя той позы, в которой спал, Жегулев начал думать о своей
жизни.
Оттого, что несчастная,
убитая горем Таня в своем письме проклинала его и желала его погибели, ему было жутко, и он мельком взглядывал на дверь, как бы боясь, чтобы не вошла в номер и не распорядилась им опять та неведомая сила, которая в какие-нибудь два года произвела столько разрушений в его
жизни и в
жизни близких.
— Представьте вы себе, Алексей Иванович, во-первых, человека
убитого, то есть не просто
убитого, а, так сказать, радикально; человека, после двадцатилетнего супружества переменяющего
жизнь и слоняющегося по пыльным улицам без соответственной цели, как бы в степи, чуть не в самозабвении, и в этом самозабвении находящего даже некоторое упоение.
Из сорока стихотворений, напечатанных в книжке, в тридцати наверное найдется скорбь больной души, усталой и
убитой тревогами
жизни, желание приобрести новые силы, чтобы освободиться от гнета судьбы и от мрака, покрывавшего ум поэта…
И сколько
жизни было тут,
Невозвратимо пережитой —
И сколько горестных минут,
Любви и радости
убитой…
Любовь очень часто в представлении таких людей, признающих
жизнь в животной личности, то самое чувство, вследствие которого для блага своего ребенка мать отнимает, посредством найма кормилицы, у другого ребенка молоко его матери; то чувство, по которому отец отнимает последний кусок у голодающих людей, чтобы обеспечить своих детей; это то чувство, по которому любящий женщину страдает от этой любви и заставляет ее страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; это то чувство, по которому люди одного, любимого ими товарищества наносят вред чуждым или враждебным его товариществу людям; это то чувство, по которому человек мучит сам себя над «любимым» занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его людям; это то чувство, по которому люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля
убитыми и ранеными, своими и чужими.
Но вполне очевидно, что
жизнь он видит вовсе не в простом возвращении к «добру». От
убитой старухи он не думает отрекаться.
С тех пор как она получала, оказавшееся потом ложным, известие о смерти Подозерова, будто бы
убитого Гордановым на дуэли, к ней редкими, но смелыми приступами начало подкрадываться одно странное чувство, несколько общее с тем, что ощущала во все знаменательные минуты своей
жизни Лариса.
Дело поглощало все его время, так что он, возвращаясь к ночи домой, падал и засыпал как
убитый и, приехав к жене после двух недель такой
жизни, был неузнаваем: лицо его обветрело, поступь стала тверже, голос решительнее и спокойнее, что, очевидно, было в прямом соотношении с состоянием нервов.
Но вид почти умирающей красавицы, вид женщины, привыкшей к хорошему обществу и роскошной обстановке
жизни, а теперь заключенной в одних комнатах с солдатами, содержимой на грубой арестантской пище, больной, совершенно расстроенной,
убитой и физически и нравственно, не мог не поразить мягкосердого фельдмаршала.
Любовь очень часто в представлении людей, признающих
жизнь в животной личности, — то самое чувство, вследствие которого для блага своего ребенка одна мать отнимает у другого голодного ребенка молоко его матери и страдает от беспокойства за успех кормления; то чувство, по которому отец, мучая себя, отнимает последний кусок хлеба у голодающих людей, чтобы обеспечить своих детей; это то чувство, по которому любящий женщину страдает от этой любви и заставляет ее страдать, соблазняя ее, или из ревности губит себя и ее; то чувство, по которому бывает даже, что человек из любви насильничает женщину; это то чувство, по которому люди одного товарищества наносят вред другим, чтобы отстоять своих; это то чувство, по которому человек мучает сам себя над любимым занятием и этим же занятием причиняет горе и страдания окружающим его людям; это то чувство, по которому люди не могут стерпеть оскорбления любимому отечеству и устилают поля
убитыми и ранеными, своими и чужими.
Теперь, если вы оба за всю
жизнь побываете здесь и в других подобных местах по двести пятьдесят раз, то значит на обоих вас придется одна
убитая женщина!
Вот где — голо вскрытая сущность
жизни! Люди смотрят и беспечно смеются, а сзади мерно потрескивает механизм. Придешь назавтра. Опять совсем так же, не меняя ни жеста, бросается в окно господин перед призраком
убитой женщины, патер жадными глазами заглядывает в вырез на груди испанки. И так же, совсем так же мчится ошалевший автомобиль, опрокидывая бебе в колясочке, столы с посудою и лоток с гипсовыми фигурами. А сзади чуть слышно потрескивает механизм.
Народ сделал около него кружок, ахает, рассуждает; никто не думает о помощи. Набегают татары, продираются к умирающему, вопят, рыдают над ним. Вслед за ними прискакивает сам царевич Даньяр. Он слезает с коня, бросается на тело своего сына, бьет себя в грудь, рвет на себе волосы и наконец, почуяв
жизнь в сердце своего сына, приказывает своим слугам нести его домой. Прибегает и Антон, хочет осмотреть
убитого — его не допускают.
Конечно, мужа
убитой и ее любовника вместе не сводили, так как Ван-Смиссен был в состоянии задушить графа, или, по крайней мере, покуситься на его
жизнь.
Во время ужасного разговора убийцы и жертвы Авраам стоял за кустами. Когда ж совершилось злодеяние и Последний Новик скрылся, чернец вышел из своей засады и подкрался к
убитому, истекавшему кровью из плеча, в котором сделана была глубокая рана. Скорою, усердною помощью можно было б еще возвратить его к
жизни.
Быть истязуемым и
убитым поселянами, мученическою смертью завершить свою службу было бы, казалось ему, гораздо легче и отраднее, чем влачить его никому не нужную безотрадную
жизнь, без даже мгновения радости, без проблеска надежды когда-либо успокоить угрызение совести за свое преступление, когда-либо изгнать из сердца любимый образ отвергнувшей его девушки, все продолжавшей наполнять и терзать это бедное сердце.
— Но ты знал
убитого при
жизни — это ты не будешь отрицать, это ясно из того, как ты смотрел на его труп.
В ушах его уже раздавался звук выстрела, которым оканчивает свои расчеты с
жизнью его друг и доверитель Петр Иннокентьевич Толстых. До последнего тоже достигли все подробности произведенного следствия по делу об
убитом им любовнике его дочери.
Убитым, казалось, безысходным горем голосом начала рассказ Екатерина Петровна. Она описала ей свое падение в Грузине, выставив себя жертвой соблазна графа, свою
жизнь за последние семь лет, свою сиротскую, горькую долю.
Она вспоминала, что чуть было она сама, она — Анжелика Сигизмундовна Вацлавская, с так недавно разбитым сердцем, с руками, на которых еще не успела обсохнуть кровь
убитого ею любимого человека, не увлеклась ухаживаниями князя, не бросилась в его объятия с безумной бесповоротной решимостью посвятить ему одному всю свою
жизнь, умереть у его ног, когда угаснет любовь в его ветреном сердце, забыв и свою цель, и свою, тогда еще малютку, дочь.
Берег реки Чусовой в этом месте представлял собой большую поляну, граничащую с высоким вековым густым лесом. Утомленные непривычной работой веслами, — за время
жизни в строгановском поселке люди успели облениться, — и после бессонной ночи казаки на мягкой траве заснули как
убитые.
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что-то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не
убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в
жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
В то же время, как был посажен в эту тюрьму Фалалей-корабельщик, за несколько дней ранее в эту самую яму, и притом в самой темной ее впадине, был помещен и прикован на пять цепей за руки и за ноги, и за шею береговой злодей, по имени Анастас-душегубец. Он был известный разбойник. Он грабил и лишил
жизни много людей. Всех
убитых им на суше и на море считалось сорок душ. Он давно вооружил против себя всех людей в Аскалоне и все аскалонцы радовались, что Анастас, наконец, пойман, и ожидали его казни.
Жизнь убитых тобою существ исчезла из твоих глаз, но не уничтожилась.