Неточные совпадения
Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг
у друга земли разорять,
жен в плен
уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.
— Ничего я этого не знаю, — говорил он, — знаю только, что ты, старый пес,
у меня
жену уводом
увел, и я тебе это, старому псу, прощаю… жри!
— О! Их нет, конечно. Детям не нужно видеть больного и мертвого отца и никого мертвого, когда они маленькие. Я давно
увезла их к моей матери и брату. Он — агроном, и
у него —
жена, а дети — нет, и она любит мои до смешной зависти.
Позвольте-с:
у меня там
жену уведут; уймете ли вы мою личность, чтоб я не размозжил противнику голову?
Так ведь
у Антона только лошадь
увели, а тут
жену!
Поговорив немного с туземцами, мы пошли дальше, а Дерсу остался. На другой день он догнал нас и сообщил много интересного. Оказалось, что местные китайцы решили отобрать
у горбатого тазы
жену с детьми и
увезти их на Иман. Таз решил бежать. Если бы он пошел сухопутьем, китайцы догнали бы его и убили. Чан Лин посоветовал ему сделать лодку и уйти морем.
— Тоже был помещик, — продолжал мой новый приятель, — и богатый, да разорился — вот проживает теперь
у меня… А в свое время считался первым по губернии хватом; двух
жен от мужей
увез, песельников держал, сам певал и плясал мастерски… Но не прикажете ли водки? ведь уж обед на столе.
— Нельзя тебе знать! — ответила она угрюмо, но все-таки рассказала кратко: был
у этой женщины муж, чиновник Воронов, захотелось ему получить другой, высокий чин, он и продал
жену начальнику своему, а тот ее
увез куда-то, и два года она дома не жила. А когда воротилась — дети ее, мальчик и девочка, померли уже, муж — проиграл казенные деньги и сидел в тюрьме. И вот с горя женщина начала пить, гулять, буянить. Каждый праздник к вечеру ее забирает полиция…
Наконец, сегодня, то есть 21 августа, явился Пальм и завтра утром
увозит Дурова, который непременно сам заедет к вам. Вопрос в том, застанет ли он вас дома. Во всяком случае,
у вас на столе будет и рукопись и это письмо… [Дальше — просьба достать для петрашевца С. Ф. Дурова сочинения Фурье. Дуров уехал в Москву 22 августа (неизданное письмо Пущина к
жене от 24 августа).]
Я знаю, Шульгович мне на это ответит: «Тогда придут к нам нежданно и отнимут
у нас земли и дома, вытопчут пашни,
уведут наших
жен и сестер».
— Кажется, так; помню только, что
у него какое-то дурацкое имя, — говорил камер-юнкер, — а между тем он в этом городишке разыгрывает роль какого-то льва… Пленил
жену аптекаря,
увез ее от мужа и живет с ней…
— Государь, — отвечал Морозов, продолжая стоять на коленях, — не пригоже тому рядиться в парчу,
у кого дом сожгли твои опричники и насильно
жену увезли. Государь, — продолжал он твердым голосом, — бью тебе челом в обиде моей на оружничего твоего, Афоньку Вяземского!
Отправляясь туда, он завозил
жену к ее отцу, а возвращаясь из присутствия, заезжал сам к тестю и, пробыв
у него несколько времени,
увозил свою
жену домой.
— Да,
у Задор-Мановского
жену увез.
— А все-таки хорошо… — думал вслух Теплоухов, когда они вышли на монастырский поемный луг, выступавший в озеро двумя лесистыми мысками. — Ведь вот чего проще: заливной луг. Мало ли
у нас таких лугов по р. Камчужной, а вот, подите, монастырский луг кажется особенным… да… И хлеб обительский тоже особенный, мы его с
женой домой
увозим, и щи, и каша. Да все особенно…
Но дела
у него шли плохо, он потратил все свои деньги на роскошную сервировку, обкрадывала его прислуга, и, запутавшись мало-помалу, он перешел на другую станцию, менее бойкую; здесь от него ушла
жена и
увезла с собой всё серебро, и он перешел на третью станцию, похуже, где уже не полагалось горячих кушаний.
Сунулся было попроситься в судебное ведомство, — прямо дали понять, что я
увез у богатого подрядчика
жену и за это промиротворил ему.
Александр не раз являлся в город, отнимал
у жены все зажитые ею платья и вещи и рубил их в мелкие кусочки на пороге, а
жену избивал и
уводил в деревню.
— Не рассуждать! Понимай, с кем разговариваешь! (Дедушка громко чешется и возвышает голос.) Повторяю: почему ты не купил персидского порошку? И как ты смеешь, милостивый государь, позволять себе такие возмутительные поступки, что на тебя даже поступают жалобы? А? Вчера полковник Дубякин жаловался, что ты
у него
жену увез! Кто это тебе позволил? И какое ты имеешь право?
— Будто бы? А лет десять тому назад, когда вам было шестьдесят лет, припомните-ка, вы
увезли у ближнего не
жену, не соломенную вдову, а невесту! Вспомните-ка Ниночку.
Дядин (один). Если бы я жил в умственном центре, то с меня могли бы нарисовать в журнале карикатуру с презабавною сатирическою надписью. Помилуйте, будучи уже в пожилых летах и с непривлекательною наружностью, я
увез у знаменитого профессора молодую
жену! Это восхитительно! (Уходит.)
Федор Иванович. Слушаю-с… (Идет и возвращается.) Я тронут… Будем рассуждать мирно. Видите ли… На этом свете я все испытал, даже уху из золотых рыбок два раза ел… Только вот еще на шарах не летал и ни разу еще
у ученых профессоров
жен не
уводил.
Хозяин рассказывал, что в Мукдене
у него есть лавка, что свою семью —
жену и дочерей — он
увез туда: здесь они в постоянной опасности от проходящих солдат и казаков…
Когда он, загорелый, серый от пыли, замученный работой, встречал меня около ворот или
у подъезда и потом за ужином боролся с дремотой, и
жена уводила его спать, как ребенка, или когда он, осилив дремоту, начинал своим мягким, душевным, точно умоляющим голосом излагать свои хорошие мысли, то я видел в нем не хозяина и не агронома, а только замученного человека, и мне ясно было, что никакого хозяйства ему не нужно, а нужно, чтоб день прошел — и слава богу.
— По просьбе этой дамы, — обратился к Николаю Герасимовичу комиссар, — и по приказанию префекта полиции я явился к вам, чтобы, во имя закона, отобрать
у вас несовершеннолетнюю дочь графини Марифоски — Анжелику, которую вы
увезли из Милана и которая проживает с вами под именем вашей
жены… Правда ли все это?..
— В большинстве же эти извозчики-дилетанты собираются
у театральных подъездов, чтобы развозить актрис, причем главное старанье прилагают к тому, чтобы разлучать мужей с
женами,
увозя каждого в противоположные стороны… Говорят, что несколько увезенных
жен, с их согласия, попадали в «штаб-квартиру», как они называют квартиру Хватова…
Затем он опять рассказал, какая
у него осталась дома красивая и умная
жена, потом, взявшись обеими руками за голову, он заплакал и стал уверять Семена, что он ни в чем не виноват и терпит напраслину. Его два брата и дядя
увели у мужика лошадей и избили старика до полусмерти, а общество рассудило не по совести и составило приговор, по которому пошли в Сибирь все три брата, а дядя, богатый человек, остался дома.