Неточные совпадения
К Крестьянину вползла
ЗмеяИ говорит: «Сосед! начнём жить дружно!
Теперь меня тебе стеречься уж не нужно;
Ты
видишь, что совсем другая стала я
И кожу нынешней весной переменила».
Однако ж Мужика
Змея не убедила.
Мужик схватил обух
И говорит: «Хоть ты и в новой коже,
Да сердце у тебя всё то же».
И вышиб из соседки дух.
—
Змея! — произнес Захар, всплеснув руками, и так приударил плачем, как будто десятка два жуков влетели и зажужжали в комнате. — Когда же я
змею поминал? — говорил он среди рыданий. — Да я и во сне-то не
вижу ее, поганую!
Он вспомнил, что когда она стала будто бы целью всей его жизни, когда он ткал узор счастья с ней, — он, как
змей, убирался в ее цвета, окружал себя, как в картине, этим же тихим светом;
увидев в ней искренность и нежность, из которых создано было ее нравственное существо, он был искренен, улыбался ее улыбкой, любовался с ней птичкой, цветком, радовался детски ее новому платью, шел с ней плакать на могилу матери и подруги, потому что плакала она, сажал цветы…
Мы пришли на торговую площадь; тут кругом теснее толпились дома, было больше товаров вывешено на окнах, а на площади сидело много женщин, торгующих виноградом, арбузами и гранатами. Есть множество книжных лавок, где на окнах, как в Англии, разложены сотни томов, брошюр, газет; я
видел типографии, конторы издающихся здесь двух газет, альманахи, магазин редкостей, то есть редкостей для европейцев: львиных и тигровых шкур, слоновых клыков, буйволовых рогов,
змей, ящериц.
Благодаря тому, что кругом было очень сыро, релки сделались местом пристанища для различного рода мелких животных. На одной из них я
видел 2 ужей и 1 копьеголовую ядовитую
змею. На другой релке, точно сговорившись, собрались грызуны и насекомоядные: красные полевки, мышки-экономки и уссурийские землеройки.
Рассказы эти передавались без малейших прикрас и утаек, во всеуслышание, при детях, и, разумеется, сильно действовали на детское воображение. Я, например, от роду не видавши тетеньки, представлял себе ее чем-то вроде скелета (такую женщину я на картинке в книжке
видел), в серо-пепельном хитоне, с простертыми вперед руками, концы которых были вооружены острыми когтями вместо пальцев, с зияющими впадинами вместо глаз и с вьющимися на голове
змеями вместо волос.
Потом Женя, которая обладает большой чувствительностью,
видела ее в форме
змеи, с которой мне приходилось бороться.
Весь наш двор и кухня были, конечно, полны рассказами об этом замечательном событии. Свидетелем и очевидцем его был один только будочник, живший у самой «фигуры». Он
видел, как с неба слетела огненная
змея и села прямо на «фигуру», которая вспыхнула вся до последней дощечки. Потом раздался страшный треск,
змея перепорхнула на старый пень, а «фигура» медленно склонилась в зелень кустов…
Я весь отдался влиянию окружающей меня обстановки и шел по лесу наугад. Один раз я чуть было не наступил на ядовитую
змею. Она проползла около самых моих ног и проворно спряталась под большим пнем. Немного дальше я
увидел на осокоре черную ворону. Она чистила нос о ветку и часто каркала, поглядывая вниз на землю. Испуганная моим приближением, ворона полетела в глубь леса, и следом за ней с земли поднялись еще две вороны.
Тогда Ноздрин потрогал
змей палкой. Я думал, что они разбегутся во все стороны, и готовился уже спрыгнуть вниз под обрыв, но, к удивлению своему,
увидел, что они почти вовсе не реагировали на столь фамильярное, к ним отношение. Верхние пресмыкающиеся чуть шевельнулись и вновь успокоились. Стрелок тронул их сильнее. Эффект получился тот же самый. Тогда он стал бросать в них камнями, но и это не помогло вывести их из того состояния неподвижности, лени и апатии, в которой они находились.
Мне очень было приятно, что мои рассказы производили впечатление на мою сестрицу и что мне иногда удавалось даже напугать ее; одну ночь она худо спала, просыпалась, плакала и все
видела во сне то разбойников, то
Змея Горыныча и прибавляла, что это братец ее напугал.
Стоя под ее низкими, густыми ветвями, я мог хорошо
видеть, насколько позволяла ночная темнота, что происходило вокруг; тут же вилась дорожка, которая мне всегда казалась таинственной: она
змеей проползала под забором, носившим в этом месте следы перелезавших ног, и вела к круглой беседке из сплошных акаций.
«Ух, — думаю, — да не дичь ли это какая-нибудь вместо людей?» Но только
вижу я разных знакомых господ ремонтеров и заводчиков и так просто богатых купцов и помещиков узнаю, которые до коней охотники, и промежду всей этой публики цыганка ходит этакая… даже нельзя ее описать как женщину, а точно будто как яркая
змея, на хвосте движет и вся станом гнется, а из черных глаз так и жжет огнем.
Вся Слобода пришла в движение. Церковь божией матери ярко осветилась. Встревоженные жители бросились к воротам и
увидели множество огней, блуждающих во дворце из покоя в покой. Потом огни образовали длинную цепь, и шествие потянулось
змеею по наружным переходам, соединявшим дворец со храмом божиим.
Я ошибался!.. нет, неумолимо
Воспоминание!.. как живо
вижу я
Ее мольбы, тоску. — О! мимо, мимо
Ты, пробужденная
змея.
Грянул, загудел, зажужжал бубен, и вспыхнула эта пламенная пляска, опьяняющая, точно старое, крепкое, тедшое вино; завертелась Нунча, извиваясь, как
змея, — глубоко понимала она этот танец страсти, и велико было наслаждение
видеть, как живет, играет ее прекрасное непобедимое тело.
— Никому не говорите о том, что
видели здесь. С тех пор как я выкупил ее и спаял, вы — первая, которой показываю. Теперь пойдем. Да, выйдем, и я закрою эту золотую
змею.
«Среди океана живет морской
змей в версту длиною. Редко, не более раза в десять лет, он подымается со дна на поверхность и дышит. Он одинок. Прежде их было много, самцов и самок, но столько они делали зла мелкой рыбешке, что бог осудил их на вымирание, и теперь только один старый, тысячелетний змей-самец сиротливо доживает свои последние годы. Прежние моряки
видели его — то здесь, то там — во всех странах света и во всех океанах.
— Тогда бедные путники
видят свою ошибку и, махнув рукой, говорят: «Э, да вы все Обломовы!» И затем начинается деятельная, неутомимая работа: рубят деревья, делают из них мост на болоте, образуют тропинку, бьют
змей и гадов, попавшихся на ней, не заботясь более об этих умниках, об этих сильных натурах, Печориных и Рудиных, на которых прежде надеялись, которыми восхищались.
Они вступали в дремучий, неведомый лес, шли по топкому опасному болоту,
видели под ногами разных гадов и
змей и лезли на дерево, — отчасти, чтоб посмотреть, не
увидят ли где дороги, отчасти же для того, чтобы отдохнуть и хоть на время избавиться от опасности увязнуть или быть ужаленными.
Много ли, мало ли времени прошло, только
видит помещик, что в саду у него дорожки репейником поросли, в кустах
змеи да гады всякие кишмя кишат, а в парке звери дикие воют. Однажды к самой усадьбе подошел медведь, сел на корточках, поглядывает в окошки на помещика и облизывается.
День ясный, в окно солнце смотрит, и сидит Антоний весь в его лучах. Вдруг одна неожиданная мною мысль подняла голову, как
змея, и ужалила сердце моё — взныл я весь; словно обожжённый, вскочил со стула, смотрю на монаха. Он тоже привстал;
вижу — берёт со стола нож, играет им и спрашивает...
Многие даже слышали, как в эту ночь кто-то всё ходил по чердаку тяжелым шагом, и кузнец
видел, как
змей летел прямо на чердак.
С первых строк
увидел я, что
змей составлен был из летописи [и] к счастию успел спасти остальное.
Так подожди! ты скоро
Меня
увидишь!.. тигр,
змея коварства!
Я средство отыщу тебе отмстить,
Я инквизицию на помощь призову!
Боже!
Зачем ты дал мне дочь, зачем послал
Ты с ней бесчестье на главу мою?
О! накажи ее! прошу тебя,
Молю тебя! — Из древнего семейства —
И так бежать с Фернандо! — ныне
вижу:
Я воскормил
змею в дому своем…
Жили в яме… Свету не
видели, людей не знали. Выбрался из ямы и прозрел, — а до этого слепой был. Понимаю теперь, что жена, как-никак, первый в жизни друг. Потому люди —
змеи, ежели правду сказать… Всё язву желают другому нанести… К примеру — Пронин, Васюков… Э, ну их к… Молчок, Мотря!
Не поминай теперь об ней;
Напрасно!.. у груди моей,
Хоть ныне поздно
вижу я,
Согрелась, выросла
змея!..
Но ты заплатишь мне теперь
За хлеб и соль мою, поверь.
За сердце ж дочери моей
Я заплачу тебе, злодей,
Тебе, найденыш без креста,
Презренный раб и сирота!..
И наконец замолчала совсем и молча, с дикой покорностью совалась из угла в угол, перенося с места на место одну и ту же вещь, ставя ее, снова беря — бессильная и в начавшемся бреду оторваться от печки. Дети были на огороде, пускали
змея, и, когда мальчишка Петька пришел домой за куском хлеба, мать его, молчаливая и дикая, засовывала в потухшую печь разные вещи: башмаки, ватную рваную кофту, Петькин картуз. Сперва мальчик засмеялся, а потом
увидел лицо матери и с криком побежал на улицу.
Когда я мучусь жаждой в безводной равнине и вдруг
вижу ручеек, то я брошусь к нему, несмотря на то, что он окружен колючими кустами, из которых выглядывают
змеи.
Раз, сидя в келарне на посидках у матери Виринеи, уставщица Аркадия при Тане рассказывала, что сама она своими глазами
видела, как к Егорихе летун [Летун — летучий воздушный дух, огненный
змей.] прилетал… «Осенью было дело, — говорила она, — только что кочета́ полночь опели [Кочет — петух.
Юность моя, юность во мне ощутилась,
В разум приходила, слезно говорила:
«Кто добра не хочет, кто худа желает?
Разве
змей соперник, добру ненавистник!
Сама бы я рада — силы моей мало,
Сижу на коне я, а конь не обуздан,
Смирить коня нечем — вожжей в руках нету.
По горам по хóлмам прямо конь стрекает,
Меня разрывает, ум мой потребляет,
Вне ума бываю, творю что, не знаю.
Вижу я погибель, страхом вся объята,
Не знаю, как быти, как коня смирити...
Поляк сделал шаг назад, остановился, как вкопанный, и растопырил руки, точно загораживая путь привидению… На верхней ступени каменной полуразрушенной лестнички лежала молодая
змея из породы наших обыкновенных русских гадюк.
Увидев нас, она подняла головку и зашевелилась… Граф еще раз взвизгнул и спрятался за мою спину.
— Не укусит. Да и вообще, кстати говоря, вред от укушения этих
змей преувеличен. Я был раз укушен старой
змеей — и не умер, как
видите.
Потом сторож объяснял гамадрила, который «ходит гулять на люна, а если нет люна, то без люна, и кушает яйца крокодила». Затем он показывал находящегося в ящике «
змея Кейлон с острова Цейлон». Этот
змеи не ядовит, только мускулом давит, а самого его
видеть нельзя, потому, что «если ящик открывайт,
змей бистро убегайт».
Тогда
змей,
видя, что жертва попала в его сети, смелее их разворачивает.
Потом мы
видим Еву, уже зачарованную
змеем: она, как подстреленная птица, бессильна пред овладевшей ею похотью, охвачена палящей жаждой греха, и уже не может ей помочь и отяжелевший Адам, из девственного мужа тоже превратившийся в похотливого самца.
Предположения на баке о том, что эти «подлецы арапы», надо полагать, и
змею, и ящерицу, и крысу, словом, всякую нечисть жрут, потому что их голый остров «хлебушки не родит», нисколько не помешали в тот же вечер усадить вместе с собой ужинать тех из «подлецов», которые были в большем рванье и не имели корзин с фруктами, а были гребцами на шлюпках или просто забрались на корвет поглазеть. И надо было
видеть, как радушно угощали матросы этих гостей.
В это время котенок опять пискливо замяукал и прыгнул вправо. Тотчас одна из палок качнулась вправо. Котенок метнулся влево, палка тоже двинулась влево, и так несколько раз. Я осторожно приблизился к котенку и
увидел большую рыжую
змею. Судя по той части ее тела, которая была приподнята от земли, пресмыкающееся было длиною метра полтора и толщиною около пяти сантиметров. Голова
змеи была обращена к котенку, и изо рта высовывался черный вилообразный язычок.
Увидев, в чем дело, он схватил палку и с силой ударил
змею.
Ты
видишь всех людей настолько ниже себя, ты так убежден в их фатальном бессилии, что совершенно не боишься их и готов погладить по головке гремучую
змею: так славно гремит!
Ища в обоих карманах спичку, чтобы закурить папиросу, Мигуев толкнулся локтем обо что-то мягкое; от нечего делать он взглянул под свой правый локоть, и вдруг лицо его перекосило таким ужасом, как будто он
увидел возле себя
змею.
—
Змея,
змея! — воскликнул земледелец. Но монах, пристально взглянув на предмет, испугавший лошадь, соскочил с телеги и
увидел, что это был кошелек, полный золота.
Каморка осветилась. Тася
увидела заплесневевшие от сырости стены и крошечную клетушку с земляным полом, и в тот же миг новый крик ужаса сорвался с губ девочки. Прямо перед ней на аршин от пола поднялась, извиваясь, большая пестрая
змея.
— Как же ты не хочешь понять, Сима (Теркин начал краснеть)! Я довел Перновского до зеленого
змея — это первым делом; а вторым — я
видел, как он полез на капитана с кулаками, и мое показание было очень важно… Мне сам следователь сказал, что теперь дело кончится пустяками.
…обвивались, как
змеи. Он
видел, как проволока, обрубленная с одного конца, резнула воздух и обвила трех солдат. Колючки рвали мундиры, вонзались в тело, и солдаты с криком бешено кружились, и двое волокли за собою третьего, который был уже мертв. Потом остался в живых один, и он отпихивал от себя двух мертвецов, а те волоклись, кружились, переваливались один через другого и через него, — и вдруг сразу все стали неподвижны.
Я
видел его в этой роли только раз; и до сих пор, когда вздумаю о нем, меня преследуют звуки, будто отзывы из ада: «Да, покровитель!!» — и этот взгляд, от обаяния которого душа ваша не имеет сил освободиться, и это шафранное лицо, исковерканное беснованием страстей, и этот лес волос, из которого, кажется, выползти готово целое гнездо
змей.
— Заснула опять, и снова он мне пригрезился. Снилось мне, что идем мы с ним цветистым лугом, утро будто бы летнее, раннее, на мураве-траве и на цветах еще роса не высохла, поляна далеко, далеко расстилается, и идем мы с ним уже давно, и я притомилась. «Сем-ка присядем», — говорю я ему. Выбрали мы местечко, уселись, солнышко так хорошо пригревает, кругом все тепло да радостно, вдруг,
вижу я
змея большая-пребольшая вокруг него обвивается и в горло ему жало впускает, я как вскрикнула и опять проснулась…
— Нет,
видит Бог, я прав; кровь моя останется на вас и когда-нибудь сожжет ваши души, совесть загложет вас, богопротивники, и тебя, гнусная жена-змея!.. Я клялся Иоанну в доброжелательности, но без измены моему истинному государю, Великому Новгороду, без измены вам, моим брат…
Мы
видели, что эти слова
змеей сомнения вползли в сердце графа Иосифа Яновича Свянторжецкого. Они то и дело приходили ему на память.