Неточные совпадения
Мы
увидим в следующей главе, какое значение тут имеет
проблема смерти, перед которой он поставлен.
В этом я
вижу глубочайшую метафизическую
проблему.
Свою русскость я
вижу в том, что
проблема моральной философии для меня всегда стояла в центре.
Каждая
проблема обсуждалась в духовной целостности, в каждой
проблеме философской, культурной, социально-исторической
видели религиозное ядро и основу.
Однако если брать не все содержание этого глубокого учения в полном составе, но лишь центральную ею идею — «проект» воскрешения, то нетрудно
видеть, что в ней ставится
проблема о пределах хозяйства.
Если перевести этот основной и элементарный факт религиозного сознания на язык религиозной философии, мы тотчас же
увидим, что перед нами явно противоречивое сочетание понятий, приводящее к антиномии [
Проблема антиномизма в мышлении наиболее радикально поставлена в книге свящ.
Совместим ли догматизм религии с священнейшим достоянием философствования, его свободой и исканием истины, с его правилом — во всем сомневаться, все испытывать, во всем
видеть не догмат, л лишь
проблему, предмет критического исследования?
Это вполне очевидно, если мы сопоставим крайние полюсы: напр, натурализм разных оттенков, который воообще слеп к злу в мире и
видит в нем случайность, недоразумение или заблуждение (таков же и новейший гуманизм с его теориями прогресса: социализмом, анархизмом, позитивизмом [О «Теориях прогресса» см. статью С. Н. Булгакова «Основные
проблемы теории прогресса» в его книге «От марксизма к идеализму» (СПб., 1903).]), и антикосмизм, который слеп к добру в мире и
видит в нем только злую майю (буддийский аскетизм, философский пессимизм).
Отыскивая причины социального зла в несовершенствах той или иной социальной функции, социологи обычно совсем не
видят его общих и глубоких корней, страдают в понимании
проблемы зла социологическим дальтонизмом и ограниченностью.
Прямо непонятно, как Ницше, так всегда настаивавший на аморальном существе жизни, не хотел
видеть, что одною из центральнейших
проблем милой ему трагедии была как раз
проблема «нравственного миропорядка» — нелепейшая из всех
проблем, какие когда-либо ставило себе упадочное человечество.
Ещё раньше я
видел у Достоевского, которого любил с детства, глубину
проблемы личности и личной судьбы.
Обыкновенные учения о бессмертии души, защищаемые спиритуалистической метафизикой, совсем не понимают трагедии смерти, не
видят самой
проблемы смерти Бессмертие может быть лишь целостным, лишь бессмертием целостной личности, в которой дух овладевает душевным и телесным составом человека.
Я не
видел сознания этой
проблемы в марксизме и в настроениях левой русской интеллигенции.
Острое переживание
проблемы теодицеи, как мы
видим, например, у Достоевского в его диалектике о слезинке ребёнка и о возвращении билета на вход в мировую гармонию, есть восстание против идеи бытия, как царства универсально-общего, как мировой гармонии, подавляющей личное существование.
Мы
увидим, что тут есть две разные
проблемы — сексуальная и эротическая, пол и любовь.
Но христианская антропология ставит
проблему человека в глубине, и она ясно
видит, насколько человек есть существо парадоксальное, она бесконечно выше всех антропологий философских.
Их богословие и их наука, их мораль и их социология не знают любви, не
видят в любви мировой
проблемы.
— Скажи, пожалуйста, ты
видел книгу… Как ее, Виктор Михайлович?.. Да, «
Проблемы идеализма»…
Видел ее?
—
Видели вы книгу «
Проблемы идеализма»?
Андрееву была близка фантастика Г. Уэллса, в которой он
видел своеобразную, оригинальную форму отражения Г. Уэллсом самых актуальных и злободневных
проблем современности.