Неточные совпадения
Паратов. Нет, уж от бургонского
увольте! Я
человек простой.
—
Увольте, ради Христа! — отрекается молодой
человек, — что называется, ни кожи…
— А что пользы? При
людях срамят командира, а потом говорят о дисциплине. Какая тут к бису дисциплина! А ударить его, каналью, не смей. Не-е-ет… Помилуйте — он личность, он
человек! Нет-с, в прежнее время никаких личностев не было, и лупили их, скотов, как сидоровых коз, а у нас были и Севастополь, и итальянский поход, и всякая такая вещь. Ты меня хоть от службы
увольняй, а я все-таки, когда мерзавец этого заслужил, я загляну ему куда следует!
Соскучившись развлекаться изучением города, он почти каждый день обедал у Годневых и оставался обыкновенно там до поздней ночи, как в единственном уголку, где радушно его приняли и где все-таки он видел человечески развитых
людей; а может быть, к тому стала привлекать его и другая, более существенная причина; но во всяком случае, проводя таким образом вечера, молодой
человек отдал приличное внимание и службе; каждое утро он проводил в училище, где, как выражался математик Лебедев, успел уж показать когти: первым его распоряжением было —
уволить Терку, и на место его был нанят молодцеватый вахмистр.
— Да как же можно такому
человеку от всего мира в тридцать два рубля памятник ставить? Этакий памятник все равно что за грош пистолет. Нет-с; меня от этой обиды ему
увольте; я не подпишусь.
Борис Феодорович Годунов, умея ценить
людей по их достоинствам, вскоре по восшествии своем на престол
уволил их обоих от службы.
Восмибратов.
Увольте! Нам без благовремения… тоже… ведь
люди, все одно.
Впрочем, полагали, что она рада, устроив дочь за видного
человека; но причина приятного настроения княгини была совсем иная: Варвара Никаноровна не одобряла в душе брака дочери и предвидела от него впереди «много неприятного», но это уже было дело непоправимое, зато теперь, пока что случится, дело это давало ей передышку и
увольняло ее отсюда, с этого «ингерманландского болота», как звали тогда Петербург
люди, побывавшие за границею.
Женщин же, которые его любили и которых он и сам в простоте сердца называл своими «любовницами», он обыкновенно ставил в положения тайных наложниц — положения, исключающие из себя все, что вносит в жизнь истинную поэзию и облагораживает ближайшие отношения женщины к
человеку, перед которым она
увольняет сдерживающую ее скромность.
— Ах! мой друг,
уволь от чувствительных сцен, — сказал он холодно, — что ты в деревню хочешь, это прекрасно, потому что и денег у нас мало; а что навсегда, то это мечта. Я знаю, что ты не уживешь. А вот чаю напейся, это лучше будет, — заключил он, вставая, чтобы позвонить
человека.
Только она одна почему-то обязана, как старуха, сидеть за этими письмами, делать на них пометки, писать ответы, потом весь вечер до полуночи ничего не делать и ждать, когда захочется спать, а завтра весь день будут ее поздравлять и просить у ней, а послезавтра на заводе непременно случится какой-нибудь скандал, — побьют кого, или кто-нибудь умрет от водки, и ее почему-то будет мучить совесть; а после праздников Назарыч
уволит за прогул
человек двадцать, и все эти двадцать будут без шапок жаться около ее крыльца, и ей будет совестно выйти к ним, и их прогонят, как собак.
Это
человек с правилами и на хорошем счету у его сиятельства; ему ничего не стоит, как говорили Ане, взять у его сиятельства записочку к директору гимназии и даже к попечителю, чтобы Петра Леонтьича не
увольняли…
Если
человек, живя один,
уволит себя от закона труда, он тотчас же казнится тем, что тело его чахнет и ослабляется. Если же
человек уволит себя от этого закона тем, что заставит других
людей трудиться вместо него, то он тотчас же казнится тем, что душа его затемняется и умаляется.
— Не пью-с, увольте-с… При нашем деле не годится это малодушество. Мастеровой
человек может пить, потому он на одном месте сидит, наш же брат завсегда на виду в публике. Не так ли-с? Пойдешь в кабак, а тут лошадь ушла; напьешься ежели — еще хуже: того и гляди, уснешь или с козел свалишься. Дело такое.
— Когда она была учительницей на донецком руднике, она публично не подала руки врачу, присутствовавшему при смертной казни; ее тогда
уволили за это и выслали из донецкого края. Что же, и теперь она не подает руки
людям, причастным к казням?
— Я не виноват, дяденька! — говорил молодой
человек, едва поспевая за старичком. — Меня понапрасну
уволили. Дряньковский больше меня пьет, однако же его не
уволили! Он каждый день являлся в присутствие пьяным, а я не каждый день. Это такая несправедливость от его превосходительства, дяденька, что и выразить вам не могу!
Больница обходилась без фельдшера. Нужно было написать заявление в управу, но доктор все еще никак не мог придумать формы письма. Теперь смысл письма должен был быть таков: «Прошу
уволить фельдшера, хотя виноват не он, а я». Изложить же эту мысль так, чтобы вышло не глупо и не стыдно, — для порядочного
человека почти невозможно.
Павел Петрович, в первый же день своего правления,
уволил в отставку бывшего гофмаршала князя Барятинского и назначил на его место богатейшего и честнейшего
человека, графа Николая Петровича Шереметева.