Неточные совпадения
Проходит еще три дня; сестрица продолжает «блажить», но так как матушка решилась молчать, то в доме царствует относительная тишина. На четвертый день утром она едет проститься с дедушкой и с дядей и объясняет им причину своего внезапного отъезда.
Родные одобряют ее. Возвратившись, она перед обедом заходит
к отцу и объявляет, что завтра с утра
уезжает в Малиновец с дочерью, а за ним и за прочими вышлет лошадей через неделю.
Вскоре Басина внучка
уехала навсегда из нашего города
к знаменитой
родне своего высокоученого супруга; сама Бася еще оставалась. Когда мать порой спрашивала, как живет Ита, — старая еврейка делала важное лицо и отвечала...
Это хорошо, потому что, помимо всяких колонизационных соображений, близость детей оказывает ссыльным нравственную поддержку и живее, чем что-либо другое, напоминает им
родную русскую деревню;
к тому же заботы о детях спасают ссыльных женщин от праздности; это и худо, потому что непроизводительные возрасты, требуя от населения затрат и сами не давая ничего, осложняют экономические затруднения; они усиливают нужду, и в этом отношении колония поставлена даже в более неблагодарные условия, чем русская деревня: сахалинские дети, ставши подростками или взрослыми,
уезжают на материк и, таким образом, затраты, понесенные колонией, не возвращаются.
Бабушка с тетушками осталась ночевать в Неклюдове у
родных своих племянниц; мой отец прямо с похорон, не заходя в дом, как его о том ни просили,
уехал к нам.
Основателем пансиона был m-r Тюрбо, отец нынешней содержательницы. Он был вывезен из Франции, в качестве воспитателя,
к сыну одного русского вельможи, и когда воспитание кончилось, то ему назначили хорошую пенсию. М-r Тюрбо уже намеревался
уехать обратно в
родной Карпантрa, как отец его воспитанника сделал ему неожиданное предложение.
И обед не в обед. Тогда уж
к нему даже кого-нибудь и отправят депутатом проведать, что с ним, не заболел ли, не
уехал ли? И если он болен, то и
родного не порадуют таким участьем.
— А что тебе мои просьбы и советы? Если дочь
родная не послушала. Я кричу ей: «Не можешь ты
родную мать свою бросить, что ты?» А она: «Удавлюсь», говорит. В Казань
уехала, учиться в акушерки хочет. Ну, хорошо… Хорошо… А как же я? А я — вот так…
К чему мне прижаться?.. А —
к прохожему…
— Вот видишь, — говорит ему Дыма. — Теперь вот кланяешься, как добрый, а сам подумай, что ты с нами наделал:
родная сестра
уехала одна. Поди ты
к чорту! — Он плюнул и сердито отвернулся от немца.
Он предлагал отчаянное средство: уговорить Прасковью Ивановну
к побегу, увезти ее и сейчас где-нибудь обвенчаться; но
родные и слышать не хотели о таком зазорном деле, — и Михаил Максимович
уехал в полк.
Наконец, Бактеева и Курмышева, условившись с Ариной Васильевной, что она ни о чем
к своему супругу писать не станет и отпустит
к ним Парашеньку, несмотря на запрещение Степана Михайловича, под предлогом тяжкой болезни
родной бабушки, —
уехали в свое поместье.
— Ты, землячок, поскорее
к нашим полям возвратись… легче дышать… поклонись храмам селенья
родного. О, я и сам
уеду… Все
к черту! Фрей, едем вместе в Сибирь… да…
Полония играл Давыдов, так как Андреев-Бурлак
уехал в Симбирск
к родным на две недели.
Затем он упрекал ее мужа в недальновидности: не покупает домов, которые продаются так выгодно. И теперь уж Юлии казалось, что в жизни этого старика она — не единственная радость. Когда он принимал больных и потом
уехал на практику, она ходила по всем комнатам, не зная, что делать и о чем думать. Она уже отвыкла от
родного города и
родного дома; ее не тянуло теперь ни на улицу, ни
к знакомым, и при воспоминании о прежних подругах и о девичьей жизни не становилось грустно и не было жаль прошлого.
Иванов (волнуясь). Голубушка моя,
родная моя, несчастная, умоляю тебя, не мешай мне
уезжать по вечерам из дому. Это жестоко, несправедливо с моей стороны, но позволяй мне делать эту несправедливость! Дома мне мучительно тяжело! Как только прячется солнце, душу мою начинает давить тоска. Какая тоска! Не спрашивай, отчего это. Я сам не знаю. Клянусь истинным богом, не знаю! Здесь тоска, а поедешь
к Лебедевым, там еще хуже; вернешься оттуда, а здесь опять тоска, и так всю ночь… Просто отчаяние!..
Склонный и прежде
к скептическому взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть, со всеми скучать, никому не доверять; не говоря уже о
родных, которые первое время болезни князя вздумали было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже в прислуге своей князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более получал доверия от него; но зато старик и поработал для этого: в продолжение всего тяжкого состояния болезни князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время
уезжал от него на практику, а потом снова
к нему возвращался и даже проводил у него иногда целые ночи.
Те единогласно отвечали, что ничего не имеют, и таким образом девятнадцатого декабря барон получил согласие на брак с княгиней, а в половине января была и свадьба их в присутствии опять-таки тех же близких и именитых
родных покойного князя,
к которым барон отправился на другой день с своей молодой делать визиты, а после того
уехал с нею в Петербург, чтобы представиться ее
родным и познакомить ее с своими
родными.
С настоящей минуты она начала серьезно подумывать, что, в самом деле, не лучше ли ей будет и не легче ли жить на свете, если она разойдется с князем и
уедет навсегда в Петербург
к своим
родным.
Мы видели, какие печальные обстоятельства встретили Бешметева на родине, видели, как приняли
родные его намерение
уехать опять в Москву; мать плакала, тетка бранилась; видели потом, как Павел почти отказался от своего намерения, перервал свои тетради, хотел сжечь книги и как потом отложил это, в надежде, что мать со временем выздоровеет и отпустит его; но старуха не выздоравливала; герой мой беспрестанно переходил от твердого намерения
уехать к решению остаться, и вслед за тем тотчас же приходила ему в голову заветная мечта о профессорстве — он вспоминал любимый свой труд и грядущую славу.
Мебель у него стояла порядочная, хотя и подержанная, и находились, кроме того, некоторые даже дорогие вещи — осколки прежнего благосостояния: фарфоровые и бронзовые игрушки, большие и настоящие бухарские ковры; даже две недурные картины; но все было в явном беспорядке, не на своем месте и даже запылено, с тех пор как прислуживавшая ему девушка, Пелагея,
уехала на побывку
к своим
родным в Новгород и оставила его одного.
Марья Гавриловна приезжала на похороны и в тот же день, как зарыли ее мужа,
уехала в Самару, а оттуда по скорости в Казань
к своим
родным. Лохматов не оставил никакого духовного завещанья; Марье Гавриловне по закону из ее же добра приходилось получить только одну четвертую долю, остальное поступало в семью Трифона Лохматова. Но Трифон, зная, какими путями досталось богатство его сыну, отступился от нежданного наследства, и таким образом Марье Гавриловне возвратился весь ее капитал.
И еще сильнее я почувствовал эту его грусть, когда через несколько дней, по телефонному вызову Антона Павловича, пришел
к нему проститься. Он
уезжал в Москву, радостно укладывался, говорил о предстоящей встрече с женою, Ольгой Леонардовной Книппер, о милой Москве. О Москве он говорил, как школьник о
родном городе, куда едет на каникулы; а на лбу лежала темная тень обреченности. Как врач, он понимал, что дела его очень плохи.
— Даже под сердцем похолодело… — проворчал он. — Грешно не иметь
к родной сестре родственных чувств, но — верите ли? — легче мне с разбойничьим атаманом в лесу встретиться, чем с нею. Не спрятаться ли нам? Пусть Тимошка соврет, что мы на съезд
уехали.
— Тогда… тогда… нам придется
уехать за границу… без благословения церкви… благословения, препятствием
к которому была не кто иная, как…
родная мать… Я решусь сделаться любовником вашей дочери только вследствие вашей же настойчивости… Нам нужно же, кроме того, и ваше согласие… ваша дочь…
— Да,
уезжаю. Доктор уверил отца, что мне это после болезни необходимо. Кроме того, отец давно хотел, чтобы я поехал за границу и заехал в Париж,
к моему двоюродному дяде, которого он любит как
родного брата. Теперь случай представился, я выхожу в отставку и еду.
—
Уедем, Мира, отсюда!
Уедем сейчас обратно
к отцу! Умчимся в
родное наше королевство! Что тебе чужой народ, Мира! Не хочет он подчиняться поставленным тобою сановникам, так уйди от него. У нашего царя-батюшки достаточно богатства, достаточно дворцов, и там ты так же весело жить будешь, как и здесь.
Вы понимаете, конечно, как тяжело бывает
уезжать надолго из
родной обстановки и попадать
к чужим людям, в незнакомый далекий город, где нет никого из близких и друзей.
С этих пор прошло пять лет жизни тихой и совершенно счастливой, и когда писательский сын был уже в третьем классе гимназии, Апрель Иваныч вдруг стал сбираться
к родным в свою «поляцкую сторону» и, несмотря на многие неудобства,
уехал туда грустный, а возвратился еще грустнее, и как раз в это самое время пришло ужасное письмо от Зинаиды Павловны, возвещавшей Праше, что она живет тем, что чистит ягоды для варенья и что бог тогда же давно дал ей «двойку зараз, мальчика и девочку».