Неточные совпадения
— Константин Федорович! Платон Михайлович! — вскрикнул он. — Отцы родные! вот одолжили приездом! Дайте протереть глаза! Я
уж, право, думал, что ко мне никто не заедет. Всяк бегает меня, как чумы: думает — попрошу взаймы. Ох, трудно, трудно, Константин Федорович! Вижу — сам всему виной! Что делать? свинья свиньей зажил. Извините, господа, что принимаю вас в таком наряде: сапоги, как видите, с
дырами. Да чем вас потчевать, скажите?
— Здесь и далее примеч. ред.] но вся
уже изношенная, совсем рыжая, вся в
дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону.
В противоположном углу, направо от двери, сидел за столом какой-то мужичок в
узкой изношенной свите, с огромной
дырой на плече.
Будут деньги, будут. В конце октября санный путь
уж установился, и Арсений Потапыч то и дело посматривает на дорогу, ведущую к городу. Наконец приезжают один за другим прасолы, но цены пока дают невеселые. За четверть ржи двенадцать рублей, за четверть овса — восемь рублей ассигнациями. На первый раз, впрочем, образцовый хозяин решается продешевить, лишь бы
дыры заткнуть. Продал четвертей по пятидесяти ржи и овса, да маслица, да яиц — вот он и с деньгами.
— Что, мол, пожар, что ли?» В окно так-то смотрим, а он глядел, глядел на нас, да разом как крикнет: «Хозяин, говорит, Естифей Ефимыч потонули!» — «Как потонул? где?» — «К городничему, говорит, за реку чего-то пошли, сказали, что коли Федосья Ивановна, — это я-то, — придет, чтоб его в чуланчике подождали, а тут, слышим, кричат на берегу: „Обломился, обломился, потонул!“ Побегли — ничего
уж не видно, только
дыра во льду и водой сравнялась, а приступить нельзя, весь лед иструх».
— Ах, будьте такой добрый, протяните вашу руку с ними в эту
дыру, в ширмы! — проговорила Каролина Карловна, гораздо
уже более добрым голосом.
— «Ну
уж этого, говорит, не беспокойтесь, не будет у меня, да и принимать, говорит, я сам буду; на каждой сажени
дыру проверчу: и то говорит, знайте!» В эку глубь хочет лезти!
Пепе — лет десять, он хрупкий, тоненький, быстрый, как ящерица, пестрые лохмотья болтаются на
узких плечах, в бесчисленные
дыры выглядывает кожа, темная от солнца и грязи.
Его круглая, задорная рожица вся испачкана грязью и сажей; на лбу у него шишка; рубаха рваная, и сквозь её бесчисленные
дыры просвечивает крепкое тело. Это первый озорник и драчун на дворе; он
уже успел дважды очень больно поколотить неловкого Илью, а когда Илья, заплакав, пожаловался дяде, тот только руками развёл, говоря...
— А я тебе говорю — бросишь. Не такой у тебя характер, чтобы всю жизнь смирно в тёмной
дыре сидеть. И
уж наверно — или запьянствуешь ты, или разоришься… что-нибудь должно произойти с тобой…
— Но я
уже оканчиваю, — сказал Ганувер, — пусть меня разразит гром, если я умолчу об этом. Она подскакивала, напевала, заглядывала в щель барака дня три. Затем мне были просунуты в
дыру в разное время: два яблока, старый передник с печеным картофелем и фунт хлеба. Потом я нашел цепь.
«В час дня, ваше превосходительство», — сказали ему эти любезные ослы, и, хотя сказали только потому, что смерть предотвращена, одно
уже знание ее возможного часа наполнило его ужасом. Вполне допустимо, что когда-нибудь его и убьют, но завтра этого не будет — завтра этого не будет, — и он может спать спокойно, как бессмертный. Дураки, они не знали, какой великий закон они свернули с места, какую
дыру открыли, когда сказали с этой своею идиотской любезностью: «В час дня, ваше превосходительство».
Петербург погибал! Петропавловская крепость
уже уплыла… Последний оплот! Это было зрелище ужасное: куда ни оглянись — везде
дыра… Публицисты гремели, благонамеренные…. радовались!
Это было неверно; с той поры, как мы подружились, она
уже не выходила ко мне распустехой, — кофта застегнута,
дыры под мышками зашиты, и даже — чулки на ногах; выйдет и, ласково улыбаясь, объявляет...
И сегодня, как всегда, перед глазами Аристида Кувалды торчит это красное здание, прочное, плотное, крепко вцепившееся в землю, точно
уже высасывающее из нее соки. Кажется, что оно холодно и темно смеется над ротмистром зияющими
дырами своих стен. Солнце льет на него свои осенние лучи так же щедро, как и на уродливые домики Въезжей улицы.
— У богатых, указывают, денег много, — снова обратился Родионов к Иосафу, — да ведь у богатого-то человека и
дыр много; все их надобно заткнуть. Тебе что еще?.. — крикнул он опять на высокого
уже малого, стриженого, в усах, и с ног до головы перепачканного в кирпиче, который как бы из-под земли вырос в передней. — Кто ты такой?
Вчерашняя
дыра была
уже заделана яровой соломой, и по крыше протянулись две новые слеги.
Описание оперы в «Войне и мире». «Во втором акте были картины, изображающие монументы, и была
дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что-то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие-то люди и стали тащить прочь девицу… Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом
уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что-то металлическое, и все стали на колени и запели молитву».
— Вам хорошо говорить потише, — заворчал он, — вы основательно подкрепились в погребах расстрелянного пана, a каково-то мне, а? Во всяком случае, будь проклят тот, кто нарушил наш покой, бродя здесь с ручным прожектором. Бьюсь об заклад, что это был какой-нибудь шпион-галичанин, выслеживающий наши позиций, и попадись мне только этот молодчик, я вымещу на его шкуре и это бесцельное шатанье наше за ним и это ночное бодрствование в сырой скверной
дыре! —
уже совершенно оживившись, заключил рябой.
Вагоны дергались на месте, что-то постукивало. И постепенно от всех этих звуков и оттого, что я лег удобно и спокойно, сон стал покидать меня. А доктор заснул, и, когда я взял его руку, она была как у мертвого: вялая и тяжелая. Поезд
уже двигался медленно и осторожно, слегка вздрагивая и точно нащупывая дорогу. Студент-санитар зажег в фонаре свечу, осветил стены и черную
дыру дверей и сказал сердито...
Но душа на все смотрит как из глубокой черной
дыры. Далеко где-то звенят ласточки. Равнодушно проходят цветы — распускаются, теряют уборы… И сирень
уже закоричневела, сморщилась. А я все собирался почувствовать ее. Ну, все равно.
Обозы переходили реку по льду. Лед был
уже очень плохой, он трещал и гнулся под тяжестью повозок; из
дыр, бурля, выступала вода и растекалась мутными лужами. Слева от нас тянулась по льду грязная дорога, обрывавшаяся на большой полынье: утром здесь подломился лед под обозами.
Дрогнул ротный, а
уж на что храбрый был, самому дьяволу не спустит. За столик рукой придержался. Дошел до порога, за косяк ухватился… Стрепенулся Каблуков, вскочил, вытянулся, — а сапог округ него так вприсядку и задувает, уши по голенищам треплются, а из голенища, будто из граммофонной
дыры: «ряв-ряв!» Да вдруг сапог прямо на ротного, будто к родному брату, — по коленке его хлопает, в руку подметкой тычется…