Неточные совпадения
Теперь сделаю резюме: ко
дню и часу моего выхода после болезни Ламберт стоял
на следующих двух точках (это-то уж я теперь наверно
знаю): первое, взять с Анны Андреевны за документ вексель не менее как в тридцать тысяч и затем помочь ей напугать князя, похитить его и с ним вдруг обвенчать ее — одним словом, в этом роде. Тут даже составлен был целый план; ждали только моей помощи, то есть самого документа.
Перед лицами высшими Хвалынский большей частью безмолвствует, а к лицам низшим, которых, по-видимому, презирает, но с которыми только и знается, держит речи отрывистые и резкие, беспрестанно употребляя выраженья, подобные
следующим: «Это, однако, вы пус-тя-ки говорите», или: «Я, наконец, вынужденным нахожусь, милосвый сдарь мой, вам поставить
на вид», или: «Наконец вы должны, однако же,
знать, с кем имеете
дело», и пр.
Перфишка в тот же
день сходил за попом; а
на следующее утро ему пришлось дать
знать становому: Пантелей Еремеич скончался в ту же ночь.
На следующий день решено было сделать дневку. Надо было посушить имущество, почистить седла и дать лошадям отдых. Стрелки с утра взялись за работу. Каждый из них
знал, у кого что неладно и что надо исправить.
Отправляясь
на следующий день к Гагиным, я не спрашивал себя, влюблен ли я в Асю, но я много размышлял о ней, ее судьба меня занимала, я радовался неожиданному нашему сближению. Я чувствовал, что только с вчерашнего
дня я
узнал ее; до тех пор она отворачивалась от меня. И вот, когда она раскрылась, наконец, передо мною, каким пленительным светом озарился ее образ, как он был нов для меня, какие тайные обаяния стыдливо в нем сквозили…
На следующий день я опять не
узнал ее, пока не догадался, что ей вдруг вошло в голову: быть домовитой и степенной, как Доротея.
На следующий день (вчера было нельзя из-за праздника и позднего времени), проснувшись очень рано и вспомнив о том, что ему нужно ехать хлопотать о Любкином паспорте, он почувствовал себя так же скверно, как в былое время, когда еще гимназистом шел
на экзамен,
зная, что наверное провалится.
И вот как раз теперь этот давно ожидаемый срок подошел: только что кончилась большая контрактовая ярмарка, и все нотариальные конторы совершали ежедневно сделки
на громадные суммы. Тамара
знала, что нотариус отвозил обычно залоговые и иные деньги в банк по субботам, чтобы в воскресенье быть совершенно свободным. И вот потому-то в пятницу
днем нотариус получил от Тамары
следующее письмо...
— Я не
знаю, как у других едят и чье едят мужики — свое или наше, — возразил Павел, — но
знаю только, что все эти люди работают
на пользу вашу и мою, а потому вот в чем
дело: вы были так милостивы ко мне, что подарили мне пятьсот рублей; я желаю, чтобы двести пятьдесят рублей были употреблены
на улучшение пищи в нынешнем году, а остальные двести пятьдесят — в
следующем, а потом уж я из своих трудов буду высылать каждый год по двести пятидесяти рублей, — иначе я с ума сойду от мысли, что человек, работавший
на меня — как лошадь, — целый
день, не имеет возможности съесть куска говядины, и потому прошу вас завтрашний же
день велеть купить говядины для всех.
Зато
на следующий день, отправляясь во флигель, я чувствовал большое смущение, которое напрасно старался скрыть под личиною скромной развязности, приличной человеку, желающему дать
знать, что он умеет сохранить тайну.
И
на другой
день появляется в «Советах и ответах»
следующее: «Повару Оливье
на Трубу. Рябчики-то ваши куда как плохи, нельзя ли подавать посвежей.
Узнает о том санитарная комиссия — протокол составит».
Подойдя к окну своей спальни, он тихо отпирал его и одним прыжком прыгал в спальню, где, раздевшись и улегшись, засыпал крепчайшим сном часов до десяти, не внушая никакого подозрения Миропе Дмитриевне, так как она
знала, что Аггей Никитич всегда любил спать долго по утрам, и вообще Миропа Дмитриевна последнее время весьма мало думала о своем супруге, ибо ее занимала собственная довольно серьезная мысль: видя, как Рамзаев — человек не особенно практический и расчетливый — богател с каждым
днем, Миропа Дмитриевна вздумала попросить его с принятием, конечно, залогов от нее взять ее в долю, когда он
на следующий год будет брать новый откуп; но Рамзаев наотрез отказал ей в том, говоря, что откупное
дело рискованное и что он никогда не позволит себе вовлекать в него своих добрых знакомых.
— Это как вы хотите, — отвечал спокойно Калатузов, но, заметив, что непривычный к нашим порядкам учитель и в самом
деле намеревается бестрепетною рукой поставить ему «котелку», и сообразив, что в силу этой отметки, он, несмотря
на свое крупное значение в классе, останется с ленивыми без обеда, Калатузов немножко привалился
на стол и закончил: — Вы запишете мне нуль, а я
на следующий класс буду все
знать.
В тот же вечер он послал записку к Ирине, а
на следующее утро он получил от нее ответ."
Днем позже,
днем раньше, — писала она, — это было неизбежно. А я повторяю тебе, что вчера сказала: жизнь моя в твоих руках, делай со мной что хочешь. Я не хочу стеснять твою свободу, но
знай, что, если нужно, я все брошу и пойду за тобой
на край земли. Мы ведь увидимся завтра? Твоя Ирина".
— Если я что-нибудь «
знаю», так это
следующее. Приметьте. Я
знаю, что никогда не буду насмехаться над человеком, если он у меня в гостях и я перед тем
делил с ним один кусок и один глоток. А главное, — здесь я разорвал Попа глазами
на мелкие куски, как бумажку, — я
знаю, что никогда не выболтаю, если что-нибудь увижу случайно, пока не справлюсь, приятно ли это будет кое-кому.
Приговор относительно пяти террористов был объявлен в окончательной форме и в тот же
день конфирмован. Осужденным не сказали, когда будет казнь, но по тому, как делалось обычно, они
знали, что их повесят в эту же ночь или, самое позднее, в
следующую. И когда им предложили видеться
на следующий день, то есть в четверг, с родными, они поняли, что казнь будет в пятницу
на рассвете.
Весь
следующий день провел Иван Иванович как в лихорадке. Ему все чудилось, что ненавистный сосед в отмщение за это, по крайней мере, подожжет дом его. И потому он дал повеление Гапке поминутно обсматривать везде, не подложено ли где-нибудь сухой соломы. Наконец, чтобы предупредить Ивана Никифоровича, он решился забежать зайцем вперед и подать
на него прошение в миргородский поветовый [Поветовый — уездный.] суд. В чем оно состояло, об этом можно
узнать из
следующей главы.
На другой
день мне не удалось увидеть Фустова, а
на следующий за тем
день я, зайдя к нему
на квартиру,
узнал, что он выехал к своему дяде в подмосковную.
В них проводились
следующие главные мысли: «Общее образование важнее специального; нужно главным образом внушать детям честные стремления и здравые понятия о жизни, а техника всякого рода, формальности и дисциплина — суть
дело второстепенное; в раннем возрасте жизни важно семейное воспитание, и потому жизнь в закрытых заведениях вредно действует
на развитие детей; воспитатели и начальники учебных заведений должны
знать свое
дело и заботиться не об одной чистоте зданий и соблюдении формы воспитанниками».
Затем,
следующий день я правел в беготне и в сборах и не видал Шерамура. Консьерж говорил, что он приходил,
узнал, что меня нет дома, и ушел, что-то написав
на притолке.
О пользе знания говорит он вот что: «Чтобы распространение знаний было полезно и благотворно, нужно
следующее существенное условие: знания должны быть распределены в народе так, чтобы каждый мог всю массу своих знаний прилагать
на деле, в сфере своих практических занятий, — и наоборот, чтобы всякий хорошо
знал то, что может приложить с пользою для себя и для общества
на практике».
Но семейство Силантия не могло прожить долее одного
дня в ладу и согласии;
знать уж под такою непокойною звездою родились почтенные члены, его составлявшие. С
следующею же зарею пошли опять свалки да перепалки. Нечего и говорить, что Акулина была главным их предлогом. Трогательные убеждения Ивана Гавриловича при последнем свидании его с Григорием, казалось, произвели
на последнего то же действие, что к стене горох, — ни более ни менее.
На следующий день с раннего утра Алексеич уже был
на Выселках и именно в трактирном заведении. Важная новость, которую он имел сообщить выселковцам относительно Прошкина поведения, не давала ему покоя. Так этого
дела оставить невозможно, — это
знали, конечно, обе стороны, и Прошка тоже чувствовал грозу, нависшую над ним в родных Выселках.
На следующий день мы
узнали, что Фроим лежит в бреду…
На следующий день, в назначенный час, учитель взял в руки книжку, из которой задан был урок Алеше, подозвал его к себе и велел проговорить заданное. Все дети с любопытством обратили
на Алешу внимание, и сам учитель не
знал, что подумать, когда Алеша, несмотря
на то что вовсе накануне не твердил урока, смело встал со скамейки и подошел к нему. Алеша нимало не сомневался в том, что и этот раз ему удастся показать свою необыкновенную способность; он раскрыл рот… и не мог выговорить ни слова!
— Гм… Моей Лизе тоже шесть. Гм… Но,
знаете. вам это будет дорого стоить. Придется привести слона ночью и только
на следующую ночь увести обратно.
Днем нельзя. Соберется публикум, и сделается один скандал… Таким образом выходит, что я теряю целый
день, и вы мне должны возвратить убыток.
На следующий день Андрей Николаевич
узнал причину ссоры
на свадьбе Наташи: Сергей Козюля, когда напился пьян, сказал, что Наташа имела любовника — Андрея Николаевича, который получил с нее что нужно и потом бросил ее.
И в этот вечер благодатного
дня, а еще более
на следующий, за литургией,
на все глядел я новыми глазами, ибо
знал, что и я призван, и я во всем этом реально соучаствую: и для меня, и за меня висел
на древе Господь и пролиял пречистую Кровь Свою, и для меня здесь руками иерея уготовляется святейшая трапеза, и меня касается это чтение Евангелия, в котором рассказывается о вечери в доме Симона прокаженного и о прощении много возлюбившей жены-блудницы, и мне дано было вкусить святейшего Тела и Крови Господа моего» [См.: Мф. 26: 6-13.]
Дали по телефону
знать в город,
на следующий день приехали Катя с Верой.
На следующий день в университете все
узнал.
Вернувшийся из города раньше назначенного срока Юрий Денисович много смеялся над выходкой своих шалунов.
Узнав же о причине этой выходки, он был очень растроган их участием и любовью к слепой сестре и крепко перецеловал мальчуганов. А Митька получил новую рубаху взамен старой, запятнанной краской. Жаркое из цыплят было заменено
на следующий день жареным поросенком, и Лидочка
на другое утро могла, как ни в чем не бывало, снова кормить своих любимцев.
Иван Васильевич стоял в деревне Кольцове, откуда мог видеть Тверь как
на ладони. Явился к нему Хабар-Симской за повелением. Он
знал, что Михайло Борисович, дрожа за свою безопасность, а более — молодой супруги своей, внучки короля польского Казимира, собирается в
следующую ночь бежать из городка. Хабар брался захватить их и в этом
деле отдавал голову свою порукой.
На следующий день, только что начало светать, он вскочил с постели, спешил одеться и выйти из деревни с твердым намерением во что бы ни стало приблизиться к замку и
узнать, от кого бы то ни было, о состоянии больной.
Он сумел, однако, скрыть свою тревогу с искусством тонкого дипломата, но по приезде домой тотчас послал за Лестоком. Напрасно прождал он его всю ночь, не смыкая глаз. Врач цесаревны явился только
на следующий день и рассказал со слов Екатерины Петровны содержание вчерашнего разговора. Маркиз понял всю опасность своего положения. Правительница
знала и была настороже.
Его это мало беспокоило — он
знал, что у него
на почте лежат деньги, которые он получит
на следующий день.
Царь был в Москве 16 января 1569 года лишь потому, что, как мы уже
знаем, в этот
день была годовщина его венчания
на царство, и утомленный почти целый
день не прерывающимся по этому случаю богослужением, отложил свой отъезд в Александровскую слободу до утра
следующего дня.
Наконец, в начале августа, сгорая от нетерпения, она послала к маркизу своего камергера Воронцова, чтобы условиться с ним насчет свидания. Было решено встретиться
на следующий день как бы нечаянно по дороге в Петербург. Но в самый последний момент Елизавета Петровна не решилась выехать,
зная, что за каждым шагом ее следят.
И как изменения эти для отдельного человека совершаются так постепенно, что никогда нельзя указать тот час,
день, месяц, когда ребенок перестал быть ребенком, а стал юношей, и юноша мужем, а между тем мы всегда безошибочно
знаем, когда переходы эти уже совершились, так точно мы и не можем никогда указать
на те годы, когда человечество или известная часть его пережила один религиозный возраст и вступило в другой,
следующий; но так же, как мы
знаем про бывшего ребенка, что он стал юношей, мы
знаем и про человечество или часть его, что оно пережило один и вступило в другой, высший, религиозный возраст, когда переход этот уже совершился.