Неточные совпадения
Рассчитывали на дующие около того времени вестовые ветры, но и это ожидание не оправдалось.
В воздухе мертвая тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью с 21 на 22 февраля я от жара
ушел спать
в кают-компанию и лег на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! — говорят, — ну, теперь задует!» Ничего не бывало, шквал прошел, и фрегат опять задремал
в штиле.
— Безобразие, беспорядок! — отвечал я,
уходя весь мокрый
в каюту переменить обувь и белье.
— Нет, уж она
в Америку
ушла, — сказал он, — еще бы вы до завтра сидели
в каюте!
Вот отец Аввакум, бледный и измученный бессонницей, вышел и сел
в уголок на кучу снастей; вот и другой и третий, все невыспавшиеся, с измятыми лицами. Надо было держаться обеими руками: это мне надоело, и я
ушел в свой любимый приют,
в капитанскую
каюту.
«Посмотри-ка»! — сказал я Фаддееву, указывая на беспорядок, и, махнув рукою,
ушел в капитанскую
каюту.
Бегом он снес меня
в каюту, сунул на узлы и
ушел, грозя пальцем...
Он пошарил на столе, стоя спиной к Елене и нагнувшись. У нее мелькнула мысль — встать и тотчас же
уйти из
каюты, но он, точно угадывая и предупреждая ее мысль, вдруг гибким, чисто звериным движением,
в один прыжок подскочил к двери и запер ее двумя оборотами ключа.
В Сарапуле Максим
ушел с парохода, —
ушел молча, ни с кем не простясь, серьезный и спокойный. За ним, усмехаясь, сошла веселая баба, а за нею — девица, измятая, с опухшими глазами. Сергей же долго стоял на коленях перед
каютой капитана, целовал филенку двери, стукался
в нее лбом и взывал...
И свои кое-какие стишинки мерцали
в голове… Я пошел
в буфет, добыл карандаш, бумаги и, сидя на якорном канате, — отец и Егоров после завтрака
ушли по
каютам спать, — переживал недавнее и писал строку за строкой мои первые стихи, если не считать гимназических шуток и эпиграмм на учителей… А
в промежутки между написанным неотступно врывалось...
—
Уйдут варнаки, все до последнего человека
уйдут! — ругался
в каюте Осип Иваныч. — Беда!.. Барка убилась. Шесть человек утонуло… Караван застрял
в горах! Отлично… Очень хорошо!.. А тут еще бунтари… Эх, нет здесь Пал Петровича с казачками! Мы бы эту мужландию так отпарировали — все позабыли бы: и Егория, и Еремея, и как самого-то зовут. Знают варнаки, когда кочевряжиться… Ну, да не на того напали. Шалишь!.. Я всех
в три дуги согну… Я… у меня, брат… Вы с чем: с коньяком или ромом?..
Было немножко сыро, слегка покачивало, и дамы
ушли к себе
в каюты. Господин с круглою бородкой сел со мной рядом и продолжал...
Ашанин побежал укладываться. Ворсунька, изумленный, что его барина переводят среди моря на другое судно, уже был
в каюте. Лицо его было грустное-прегрустное. Он думал, что Ашанин совсем
уходит с корвета.
«Зарядите-ка нашу пушку картечью, — а у нас, сэр, одна маленькая каронадка была, — да скажите ребятам, чтобы на всякий случай зарядили ружья да приготовили топоры, Дженкинс!» Дженкинс махнул головой и
ушел делать распоряжения, а я пошел
в каюту и на всякий случай спрятал на грудь корабельные бумаги, положил
в карман деньги и зарядил оба револьвера…
После того как оба офицера сказали свое приветствие капитану, их пригласили
в кают-компанию и предложили по бокалу шампанского. Американец, между прочим, рассказал, что их корвет стоит здесь на станции, часто
уходя в крейсерство
в океан для ловли негропромышленников.
Содержатель кают-компании, тот самый красивый блондин, который
ушел в плавание, оставив на родине молодую жену, спустился по трапу к малайским лодкам и, держась за фалреп, стал смотреть, что такое привезли. Он торговался, желая купить подешевле кур и ананасы.
Однако он храбрился и выпил стакан чаю, хотя он ему вдруг и показался противен, и скоро
ушел к себе
в каюту и лег
в койке.
И с этими словами Володя раскланялся и
ушел к себе
в каюту, оставив патеров
в дураках.
Все по очереди посидели
в Володиной
каюте, потрогали его постель, заглянули
в шифоньерку, открывали умывальник, смотрели
в открытый иллюминатор и, наконец,
ушли посмотреть на гардемаринскую
каюту, где Володе придется пить чай, завтракать и обедать.
— Давеча,
в обеденну пору, стучал я, к вам стучал
в каюту, государь мой, так-таки и не мог добудиться. Нечего делать — один пообедал… Теперь уж не
уйдете от меня. Пойдемте-ка ужинать… Одиннадцатый уж час.
За разговорами незаметно прошло время. Я проводил своих друзей на берег и вернулся на пароход. Было уже поздно. Последние отблески вечерней зари погасли совсем, и темная ночь спустилась на землю. Где-то внизу слышались меланхолические всплески волн, пахло сыростью и машинным маслом. Я
ушел в свою
каюту и вскоре погрузился
в глубокий сон.