Так было до воскресенья. А в воскресенье Райский поехал домой, нашел в шкафе «Освобожденный Иерусалим» в переводе Москотильникова, и забыл об угрозе, и не тронулся с дивана, наскоро пообедал, опять лег читать до темноты. А в понедельник утром
унес книгу в училище и тайком, торопливо и с жадностью, дочитывал и, дочитавши, недели две рассказывал читанное то тому, то другому.
Я сделал это и снова увидал ее на том же месте, также с книгой в руках, но щека у нее была подвязана каким-то рыжим платком, глаз запух. Давая мне книгу в черном переплете, закройщица невнятно промычала что-то. Я ушел с грустью,
унося книгу, от которой пахло креозотом и анисовыми каплями. Книгу я спрятал на чердак, завернув ее в чистую рубашку и бумагу, боясь, чтобы хозяева не отняли, не испортили ее.
Неточные совпадения
— А вот почему. Сегодня я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане» мне попались… Вдруг Аркадий подходит ко мне и молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у ребенка, отнял у меня
книгу и положил передо мной другую, немецкую… улыбнулся и ушел, и Пушкина
унес.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать?
Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да видит, что пользы нет, взял да
унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не думать!
Мой старичок наложил
книг во все карманы, набрал в обе руки, под мышки и
унес все к себе, дав мне слово принести все
книги на другой день тихонько ко мне.
Я ушел,
унося с собой «Тайны Петербурга» князя Мещерского, и начал читать эту
книгу с большим вниманием, но с первых же страниц мне стало ясно, что петербургские «тайны» значительно скучнее мадридских, лондонских и парижских. Забавною показалась мне только басня о Свободе и Палке.
Но не хватает смелости сказать ей это, и я ухожу,
унося толстую
книгу о «любви» и печальное разочарование в сердце.
— По черной
книге я не стану есть! — решительно заявил Передонов, быстро выхватил из рук у Варвары
книгу и
унес ее в спальню.
— По черной
книге я не стану есть! — решительно заявил Передонов, быстро выхватил из рук Варвары
книгу и
унес ее в спальню.
Когда я читаю честные, смелые
книги, мне кажется — восходит горячее солнце правды… лед тает, обнажая грязь внутри себя, и волны реки скоро сломают его, раздробят,
унесут куда-то…
— Книгу-то помнишь? Ту?.. Отнял он её у меня… Говорит — редкая, больших, дескать, денег стоит.
Унёс… Просил я его: оставь! Не согласился…
Она все пела и говорила, что ей очень хорошо, и
книги, которые мы брали в библиотеке, я
уносил обратно нечитаными, так как она уже не могла читать; ей хотелось только мечтать и говорить о будущем.
Он оставался в кабинете иногда по нескольку часов, то есть, до прихода отца; при первом звуке ключа он прятался опять за ширмы, и когда отец принимался сам за чтение или за письменные дела, Миша уходил потихоньку и нередко
уносил недочитанную
книгу.
С первого же раза она начала с молодым учителем заигрывать: то обольет его водой из окна, то пришьет к простыне, когда он спит после обеда, раскидает по полу все его
книги, запрет его в комнате и
унесет с собою ключ.
Но читать и в этот раз не мог и скоро с
книгою в руках заснул на широком и мягком диване, последним воспоминанием
унося с собою в сон картину снежного и мертвого мира, еле тронутого карандашом, чувство покорной затерянности в безбрежности его снегов и одинокого тепла от моего маленького защищенного крытого уголка.