Неточные совпадения
Она вечером
слышала остановившийся
стук его коляски, его звонок, его шаги и разговор с девушкой: он поверил тому, что ему сказали, не хотел больше ничего узнавать и пошел к себе. Стало быть, всё было кончено.
Она вырвалась; Клим, покачнувшись, сел к роялю, согнулся над клавиатурой, в нем ходили волны сотрясающей дрожи, он ждал, что упадет в обморок. Лидия была где-то далеко сзади его, он
слышал ее возмущенный голос,
стук руки по столу.
Слышит он рассказы снов, примет, звон тарелок и
стук ножей, жмется к няне, прислушивается к ее старческому, дребезжащему голосу: «Милитриса Кирбитьевна!» — говорит она, указывая ему на образ хозяйки.
Скажут, может быть, что в этом высказывается добросовестная домохозяйка, которой не хочется, чтоб у ней в доме был беспорядок, чтоб жилец ждал ночью на улице, пока пьяный дворник
услышит и отопрет, что, наконец, продолжительный
стук может перебудить детей…
И вдруг за дверью
услышала шаги и голос… бабушки! У ней будто отнялись руки и ноги. Она, бледная, не шевелясь, с ужасом слушала легкий, но страшный
стук в дверь.
Краюха падает в мешок, окошко захлопывается. Нищий, крестясь, идет к следующей избе: тот же
стук, те же слова и такая же краюха падает в суму. И сколько бы ни прошло старцев, богомольцев, убогих, калек, перед каждым отодвигается крошечное окно, каждый
услышит: «Прими, Христа ради», загорелая рука не устает высовываться, краюха хлеба неизбежно падает в каждую подставленную суму.
Я в свое окошечко видел блуждающий свет фонарей,
слышал, точно подземный грохот,
стук травимой цепи и глухое, тяжелое падение другого якоря.
Я, лежа у себя в койке,
слышу всякий
стук, крик, всякое движение парусов, командные слова и начинаю понимать смысл последних.
Мы пошли: Бирюк впереди, я за ним. Бог его знает, как он узнавал дорогу, но он останавливался только изредка, и то для того, чтобы прислушиваться к
стуку топора. «Вишь, — бормотал он сквозь зубы, —
слышите?
слышите?» — «Да где?» Бирюк пожимал плечами. Мы спустились в овраг, ветер затих на мгновенье — мерные удары ясно достигли до моего слуха. Бирюк глянул на меня и качнул головой. Мы пошли далее по мокрому папоротнику и крапиве. Глухой и продолжительный гул раздался…
Я отдал себя всего тихой игре случайности, набегавшим впечатлениям: неторопливо сменяясь, протекали они по душе и оставили в ней, наконец, одно общее чувство, в котором слилось все, что я видел, ощутил,
слышал в эти три дня, — все: тонкий запах смолы по лесам, крик и
стук дятлов, немолчная болтовня светлых ручейков с пестрыми форелями на песчаном дне, не слишком смелые очертания гор, хмурые скалы, чистенькие деревеньки с почтенными старыми церквами и деревьями, аисты в лугах, уютные мельницы с проворно вертящимися колесами, радушные лица поселян, их синие камзолы и серые чулки, скрипучие, медлительные возы, запряженные жирными лошадьми, а иногда коровами, молодые длинноволосые странники по чистым дорогам, обсаженным яблонями и грушами…
Только что мы зажгли свечу под стулом, чтобы снаружи не было видно, и принялись за наш ночной завтрак, раздался
стук в наружную дверь; не тот
стук, который своей слабостью просит солдата отпереть, который больше боится, что его
услышат, нежели то, что не
услышат; нет, это был
стук с авторитетом, приказывающий.
В продолжение этого времени послышался
стук брички. Ворота заскрипели; но бричка долго не въезжала на двор. Громкий голос бранился со старухою, содержавшею трактир. «Я взъеду, —
услышал Иван Федорович, — но если хоть один клоп укусит меня в твоей хате, то прибью, ей-богу, прибью, старая колдунья! и за сено ничего не дам!»
Лег опять и опять
слышу:
стук —
стук,
стук —
стук… тихонько, будто кто просится в комнату.
Даже теперь в Москве, по некоторым небольшим улицам и переулкам, сквозь
стук колес и гам народа нередко
услышать голос перепела.
Во-первых, птица вообще мало боится шума и
стука, если не видит предмета, его производящего, во-вторых, токующий тетерев, особенно глухой, о чем я буду говорить ниже, не только ничего не
слышит, но и не видит.
Услышав довольно сильный
стук одного экипажа, Юлия, по какому-то предчувствию и пользуясь тем, что на дворе еще было довольно светло, взглянула в окно, — это в самом деле подъезжал Вихров на щегольских, еще покойным отцом его вскормленных и сберегаемых серых лошадях и в открытой коляске.
Она была сильно взволнована. Рассказывая, я нагибался к ней и заглядывал в ее лицо. Я заметил, что она употребляла ужасные усилия подавить свое волнение, точно из гордости передо мной. Она все больше и больше бледнела и крепко закусила свою нижнюю губу. Но особенно поразил меня странный
стук ее сердца. Оно стучало все сильнее и сильнее, так что, наконец, можно было
слышать его за два, за три шага, как в аневризме. Я думал, что она вдруг разразится слезами, как и вчера; но она преодолела себя.
Осип Иваныч зевнул и перекрестил рот. Разговор видимо истощился. Я уже встал с намерением проститься, но гостеприимный хозяин и
слышать не хотел, чтоб я уехал, не отведав его хлеба-соли. Кстати, в эту самую минуту послышался
стук подъезжающего к крыльцу экипажа.
Наконец меня позвали к отцу, в его кабинет. Я вошел и робко остановился у притолоки. В окно заглядывало грустное осеннее солнце. Отец некоторое время сидел в своем кресле перед портретом матери и не поворачивался ко мне. Я
слышал тревожный
стук собственного сердца.
Первый месяц тюрьмы Степан не переставая мучался всё тем же: он видел серую стену своей камеры,
слышал звуки острога — гул под собой в общей камере, шаги часового по коридору,
стук часов и вместе с [тем] видел ее — с ее кротким взглядом, который победил его еще при встрече на улице, и худой, морщинистой шеей, которую он перерезал, и
слышал ее умильный, жалостный, шепелявый голос: «Чужие души и свою губишь.
И вдруг
слышит она, словно в котомочке у нее стук-стук, а котомочка (знает она) была допреж того пустехонька; дивится Пахомовна, котомку отвязывает, и вдруг обретает тамо золотую копеечку.
И вот я допил стакан до дна и
стук им об поднос, а она стоит да дожидается, за что ласкать будет. Я поскорее спустил на тот конец руку в карман, а в кармане все попадаются четвертаки, да двугривенные, да прочая расхожая мелочь. Мало, думаю; недостойно этим одарить такую язвинку, и перед другими стыдно будет! А господа,
слышу, не больно тихо цыгану говорят...
Но мельник не отозвался на голос Михеича, и сколько тот ни прислушивался, он ничего не мог
услышать, кроме шума воды и
стука колес.
Потолок плыл, стены качались, от этого кружилась голова, и он снова закрыл глаза. Было тихо, и хотелось
слышать что-нибудь, хоть бы
стук маятника, но часы давно остановились. Наконец певчий спросил...
Он сейчас же сконфузился, опустил голову и с минуту не смотрел на людей, ожидая отпора своему окрику. Но люди,
услышав голос хозяина, покорно замолчали: раздавалось только чмоканье, чавканье, тяжёлые вздохи и тихий
стук ложек о край чашки.
Я был один, в тишине, отмериваемой
стуком часов. Тишина мчалась, и я ушел в область спутанных очертаний. Два раза подходил сон, а затем я уже не
слышал и не помнил его приближения.
Я ушел к себе, где некоторое время
слышал однообразную звуковую картину: топот босых ног,
стук брошенного на скат ящика и хриплые голоса.
Когда на другой день по приезде в Москву, в полдень, Лаптев пришел в амбар, то артельщики, запаковывая товар, стучали по ящикам так громко, что в первой комнате и в конторе никто не
слышал, как он вошел, по лестнице вниз спускался знакомый почтальон с пачкой писем в руке и морщился от
стука, и тоже не заметил его.
Я не дождался, когда он вернется, но сквозь сон
слышал новый
стук в окно; это, вероятно, был новый заказ караванного на какое-нибудь мудреное яство.
Одним словом, я прошел всю аллею и вел в воображении интереснейший разговор, как вдруг уже у самой академии
услышал нервный
стук шагов по камню и над балюстрадой, отделявшей академическую площадку от парка, увидел голову «американки».
Часы пробили первый и второй час утра, — и он
услышал дальний
стук кареты.
Было странно не
слышать привычных голосов, весёлых или заунывных песен работниц, разнообразных
стуков и шорохов фабрики, её пчелиного жужжания; этот непрерывный, торопливый гул наполнял весь день, отзвуки его плавали по комнатам, шуршали в листве деревьев, ласкались к стёклам окон; шорох работы, заставляя слушать его, мешал думать.
И мне хочется открыть глаза, встать, подойти к окну, раскрыть его,
услышать живые звуки, человеческий голос,
стук дрожек, собачий лай и избавиться от этого вечного гама.
Судите же об его изумлении, когда один раз, работая в своей мастерской,
услышал он
стук в дверь и вслед за тем прямо вошел к нему ужасный ростовщик.
Затейливый дух Петруся этим не удовольствовался: он еще придумал новое нам огорчение. Утром очень рано, на другой день свадьбы, когда я еще в"храме любви", то есть в парадной спальне покоился на роскошной постели и погружен был в сладкий сон, вдруг
услышал я страшный
стук в дверь, запертую от нас. Испуганный, бросился я к дверям и, не отпирая, спрашивал: кто стучит и зачем?
Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы
стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не
услышит, как теперь он не видит и не
слышит других.
— В самую глубокую полночь Марфа
слышит тихий
стук у двери, отворяет ее — и входит человек сурового вида, в одежде нерусской, с длинным мечом литовским, с златою на груди звездою, едва наклоняет свою голову, объявляет себя тайным послом Казимира и представляет Марфе письмо его.
— Стойте, стойте, бога ради! Помогите, помогите, братцы! — кричу я; но топот дюжих коней,
стук шашек и шумный казачий говор громче моего хрипенья, — и меня не
слышат!
Кто-то осторожно постучался в мое окно. Домишко, в котором я жил, стоял по дороге одним из крайних, и
стук в окно приходилось мне
слышать нередко, в особенности в дурную погоду, когда проезжие искали ночлега. На сей раз стучались ко мне не проезжие. Пройдя к окну и дождавшись, когда блеснет молния, я увидел темный силуэт какого-то высокого и тонкого человека. Он стоял перед окном и, казалось, ежился от холода. Я отворил окно.
Потом я ясно
услышала, как остановилась коляска, и Доуров, выскочив из нее, устремился вслед за мной. Вот он уже настигает меня, вот хватает за руки, и вдруг — топот других лошадей и
стук другой коляски доносится до меня.
Я стал подниматься по крутой, скользкой тропинке. Когда я был уже в саду, я
услышал внизу, по реке, ровный
стук весел: Наташа снова поехала на лодке.
Я закинул крючок на наружную дверь и воротился в комнату. Сердце билось медленно и так сильно, что я
слышал его
стук в груди. Задыхаясь, я спросил...
Только по необыкновенно добрым глазам, робкому, озабоченному взгляду, который она мельком бросила, выходя из комнаты, можно было догадаться, что это была мать. Он закрыл глаза и, казалось, спал, но
слышал два раза, как били часы, как покашливал за стеной отец Сисой. И еще раз входила мать и минуту робко глядела на него. Кто-то подъехал к крыльцу, как слышно, в карете или в коляске. Вдруг
стук, хлопнула дверь: вошел в спальню келейник.
Сквозь головную муть, как сквозь сон,
слышал он бормотанье голосов,
стук колес, хлопанье дверей.
Вижу, что будто бы прогуливаюсь я по набережной Фонтанки, и странное дело, в каждом выкрике разносчика, в
стуке экипажных колес, в свистке городового, в предложении извозчика своих услуг — одним словом, во всем
слышу любезные мне два слова «савуар вивр». В великой радости встречаюсь у самого Цепного моста с приятелем моим Митрофаном Флюгаркиным, но вот диво, даже и он вместо обычного «здравствуй», приветствует меня словами: «желаю тебе „савуар вивра“».
Стук захлопнутой ею двери
слышала из своей опочивальни не спавшая княжна Евпраксия.
Он
слышал лай собаки, он
слышал шорох шагов по каменному крыльцу,
стук в железные двери и спешил выйти навстречу своему другу.
В таких колебаниях страха и упования на милосердие Божье прошел месяц. Наступил февраль. В одну полночь кто-то постучался в ворота домика на Пресне, дворовая собака сильно залаяла. Лиза первая
услышала этот
стук, потому что окна ее спальни были близко от ворот, встала с постели, надела туфельки и посмотрела в окно. Из него увидела она при свете фонаря, стоявшего у самых ворот, что полуночник был какой-то офицер в шинеле с блестящими погонами.
Наконец я
услышал глухой
стук в стене.
Давно ли отсюда, из твоего дома,
слышали мы
стук русских пушек, отдаваемый покорными им вершинами Эррастфера?